Гений импровизаций. Ушел из жизни артист театра и кино Сергей Дрейден

Как пишут на сайте театра, роль профессора Ивана Ильича Туба, «учителя», была создана специально для него — «на основе трагического эпизода из его детских воспоминаний, сделана по его рисункам, по итогам бесконечных, многочасовых разговоров с ним». #INJECT_1# Спектакль начинается с картины тихой семейной жизни в уютном домике, где звучит музыка Моцарта. В конце домик постепенно засыпает песком, а Учитель стоит в стороне и смотрит. Ничего не поделаешь. Как будто песочные часы перевернуты, и струйка песка уже иссякает… Сергею Дрейдену было на роду написано стать артистом. Мама — актриса, отец — театровед. В детстве он одно время жил в Москве, буквально за кулисами Камерного театра Александра Таирова, где отец, Симон Дрейден, работал завлитом. «Из детсада, вечером, мы с мамой шли по Тверскому бульвару к дому, пробирались в нашу комнату под сценой, где шел спектакль», — вспоминал он. Позднее, в Ленинграде, поступил в театральный институт на Моховой. Но так сложилось, что он не связал свою жизнь ни с одним театром. Слишком ценил свободу и независимость. Работал с Николаем Акимовым, Петром Фоменко, Григорием Дитятковским… Именно Дитятковский поставил ставший ныне почти мифом спектакль по пьесе Иосифа Бродского «Мрамор», который шел в галерее «Борей», в подвальчике на Литейном. Играли Сергей Дрейден и Николай Лавров. И канарейка в клетке. — Это было настоящее погружение в материал, — вспоминал Сергей Симонович на вечере, посвященном его 75‑летию. — Это для меня был первый опыт, когда в течение месяца спектакль игрался каждый день. Таким же театральным мифом стал спектакль «Немая сцена» по гоголевскому «Ревизору», который артист сначала играл в Театральном музее, а потом около двадцати лет на разных площадках. В течение часа с небольшим Сергей Дрейден перевоплощался в разных персонажей — от Хлестакова до Держиморды. И, по его словам, всякий раз это была полная импровизация. К счастью, этот спектакль можно увидеть — в записи, сделанной для телевидения. Он был гением импровизации. Никогда не забуду его мастер-класс в «Борее» на камерной встрече с публикой. Рассказывая о секретах актерской игры, Сергей Симонович продемонстрировал, как надо поднимать чемодан — воображаемый. — Если ты начинаешь при этом смотреть на руку и формировать вещь глазами, это плохо. Вернее, это необязательно. Ты должен почувствовать, скажем, эту тяжесть. Ощущение должно идти изнутри. Иначе ты просто изображаешь. И очень часто актеры так делают, это легче, особенно если работа спешная, — сказал он, а потом наклонился и поднял воображаемый чемодан так, что его тяжесть ощутили все сидящие в зале. И это был не фокус, а волшебство. Поклонники Сергея Дрейдена помнят его Полковника в тюзовском спектакле Адольфа Шапиро «Вино из одуванчиков, или Замри» по мотивам произведений Рэя Брэдбери. И, конечно, Короля Лира в спектакле того же режиссера, который тоже шел на сцене ТЮЗа. А в МХТ им. Чехова Шапиро поставил «Вишневый сад», Дрейден играл там Гаева. «На сцену БДТ Сергей Дрейден впервые вышел в 1998 году, играл в спектакле «Отец» своего друга Григория Дитятковского. Потом, в 1999 году, был спектакль «Лес» Адольфа Шапиро, тоже друга. Потом, в 2003 году, «Двенадцатая ночь» Дитятковского», — вспоминают в театре. Понятно, что видеть артиста на театральной сцене могли в основном жители столичных городов. Большинство поклонников знают и любят его по ролям в кино. «О любви» Михаила Богина, «Фонтан» и «Окно в Париж» Юрия Мамина, «Русский ковчег» Александра Сокурова… Из сравнительно недавних работ — картины «Блокадный дневник» и «Петровы в гриппе»… Сергей Дрейден любил передвигаться по городу на велосипеде. Предпочел этот вид транспорта еще в те времена, когда он не был в моде. Его часто можно было видеть на Литейном или Владимирском проспектах — с любимой собакой Тишей, черно-белой спаниелькой. В похожей на панамку шляпе или яркой тюбетейке, в длинном плаще, он казался человеком, заброшенным в этот город из другого времени. Принадлежал к тому поколению ленинградцев-петербуржцев, которые стали уходящей натурой. Их иногда еще можно кое‑где встретить — например, на поэтических вечерах в Музее Ахматовой, на вернисажах в Союзе художников. Или в галерее «Борей», с которой много связано в жизни Сергея Симоновича. Здесь много лет работает его жена Татьяна Пономаренко, не раз проходили выставки его рисунков, жанр которых он сам определил как «вспоминательный». Чудаковатый, чуждый моде и гламуру, напрочь лишенный «звездности», интеллигентный, ироничный, он напоминает мне скульптурную фигурку «Петербургского ангела» — немолодой человек в шляпе и старомодном пальто присел с книгой на скамейку и зачитался, не замечая дождя.