Сколько лет старой соседке моей тетушки, уж и не помнит никто. Да и сама она путается, недоумевая, как позабыть могла. Живет Валентина точно напротив дома тетки, где на протяжении многих лет я часто гостила летом с двоюродными сестрами и братьями. Знакомы женщины не один десяток лет, и все эти годы поддерживают друг друга, помогают в трудностях. Да и нет у соседки уж никого из родных, кто бы досмотреть мог и помочь. Одна близкая подруга осталась - моя тетка Зоя.
Бывает, присядет одинокая старушка у дома на ветхой лавочке под высокой березой. Ветер платочек развевает, а она ждет, когда местные ребятишки покажутся. И стоит мальцам объявиться, кликнет их к себе. Доставая трясущимися морщинистыми руками конфеты, балует детвору. А уж как вышло, что осталась женщина совсем одна и имело место мистика, я вам расскажу. Верить или нет, решайте сами.
Много лет тому назад схоронила Валентина мужа. Несчастный случай на лесоповале тому виной. Придавило насмерть молодого и сильного мужчину деревом. Горевала вдова, не передать. Осталась несчастная одна на руках с младенцем. Стёпушка, так звали сына, рос крепким, отзывчивым мальчиком. Гордость вдовы - материн помощник.
Время бежало, а Валентина так второй раз замуж не вышла. Жили они вдвоем душа в душу. Пришло время, сына в армию забрали. Отслужил, вернулся совсем взрослым, возмужавшим. Работал в колхозе, ходил на рыбалку да на охоту.
И однажды всколыхнула село плохая весть: Степан на охоте сгинул в лесу. Будто растворился в воздухе. Искали его, а нашли лишь фуражку в лесной глуши, близ болота. «Не иначе, как утоп!» — зашептались местные старожилы, зная о плохой славе, что ходила вокруг болота. Говорили люди, мол, топи те - места полюбившейся нечистой силе.
Валентина места себе не находила. Постарела в одночасье. Похудела, осунулась. Моя тетка, тогда ещё молодая, поддерживала подругу, успокаивала.
И вдруг, спустя несколько недель, слёзы Валентины высохли, а на лице появилась сияющая улыбка.
— Сынка мой нашелся! Живой, невредимый! — заявила она, когда подруга пришла её проведать.
— Милая, да ты в своём уме? — не поверила своим ушам Зоя.
— Да вот же он, сама погляди! — указывая рукой на задний двор, проговорила Валентина.
И точно! Показался у накренившейся деревянной изгороди Стёпка.
— Батюшки! Стёпушка, где же ты пропадал? — ахнула Зоя.
Парень же, не отвечая ни слова, прошагал в избу и прикрыл за собой дверь.
— А что это с ним? — удивилась Зоя.
— Как вчера ночью явился, так и молчит. Переживает, наверное. Я уж его не тревожу. Как захочет, разговорится. Ну, я пойду Стёпушке обед подавать. Он из лесу такой голодный вернулся, что никак откормить хлопца не могу! — закончила она и счастливая помчалась в дом.
Однако на этом чудесном возвращении Стёпки с болот история не закончилась. С того дня, как сын Валентины объявился, Зоя видела соседку только в окно. Степан же носу из дому не показывал. Валентина суетилась по двору, сокращая поголовье скотины и птицы. Сначала женщина избавилась от двух бычков, затем от коз. Утки, гуси также пошли на убой.
«Валечка, ты не иначе, как к свадьбе готовишься?» — спросила вскоре Зоя. Та только отмахнулась рукой и скрылась в сарае. Зоя даже малость обиделась на такой жест лучшей подруги. «Неужто к свадьбе готовятся, а её не позвали?» — в сердцах обиделась она. Да и забыла. Дома то свои дети, муж, заботы и хлопоты.
И через два дня Валентина стояла на пороге дома Зои. Женщина, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно попросила муки.
— Погоди минутку, сейчас отсыплю, — ответила Зоя и зашуршала на кухне.
— А дай ещё хоть с десяток яиц, — вкрадчиво произнесла соседа.
— И яйца дам. А твои клуши не несутся? — поинтересовалась Зоя, накладывая яйца.
— Да некому нестись, — вздохнула Валентина. — Порубила на суп.
Зоя оторопела, протянула Валентине муку и яйца:
— Всех до единой?
— Я побегу! Спасибо тебе! — так и не ответив, удалилась соседка.
На следующий день Валентина снова пожаловала к Зое. Выглядела она печальной и испуганной. На этот раз женщина попросила не только муки и яиц, но и молока. И хотя бы две - три утки.
— Валечка, хорошая моя. Ты же знаешь, у меня своих пять ртов голодных. Да разве же могу у них отнять, чтобы тебе желаемое отдать?— говоря о своих детях, возмутилась Зоя.
Вдруг Валентина осела на ступенях и горько заплакала:
— Что же мне делать? Как домой возвращаться? Стёпа сердиться будет. Боюсь я его, Зоя! — неожиданно заявила она. — Он как из леса вышел, так не узнать его. Будто и не он передо мной вовсе. Злой, молчаливый. Прожорлив, и всё ему мало. Насытиться не может. Не осталось у меня ни скотины, ни птицы. Рубила, варила. Да ему подавала, как в бездонную бочку. Давеча бурёнка, моя кормилица, с хлева пропала, а за ней Тризорка с цепи исчез. Боюсь сказать, но думается мне, что Стёпка их пожрал. Иль не сыночек это мой вовсе?
Плечи Валентины содрогались, с уставших впалых глаз текли слезы.
— Я, кажется, знаю, что делать. Пойдем мы с тобой к Евдокии! — наскоро накидывая платок, предложила Зоя.
— К самой Евдокии? — испуганно захлопала глазами Валентина.
— К ней, к ней, — утвердительно покачала головой тетушка, собирая продукты в корзину.
Евдокия жила далеко за селом, в ветхом приземистом доме, наполовину врытом в землю. Скотины чуралась, хозяйства не вела. Старухой она была непростой. Кликали её по-разному: кто колдуньей, кто ведуньей, а иные и чёрной ведьмой. Местные её боялись, но ежели припечет, то обращались за помощью. Одним помогала, а перед другими и ворот не открывала.
И так спустя час подруги стояли у избы ведьмы. Послышалось недовольное кряхтение. Дверь ворот со скрипом отворилась. Показалось раскрасневшееся сморщенное лицо, напоминающее запеченное яблоко.
— Чего надо? — фыркнула старуха.
— Возьмите, угощайтесь, — протянув корзину с дарами, произнесла Зоя.
Евдокия жадно повела носом:
— Молоко принесли?
— А как же!
— Творог?
– Лежит на дне!
— Яйца, хлеб свежие?
— Всё лучшее вам!
Старуха удовлетворённо покачала головой и, махнув рукой, пригласила пройти в дом.
Стоило Валентине начать говорить, как Евдокия пресекла её:
— Всё ясно! Видишь полынь, что растет за изгородью? Иди нарви, да в веник собери, — указывая в окно, приказала она.
Валентина покорно вышла и принялась за работу. Ведьма скрылась в кладовке. Вскоре она появилась, держа в руках тоненькие прутики вербы.
— Чего расселась? Пошли! — рявкнула Евдокия, обращаясь к Зое.
В скором времени две женщины и старуха подходили к дому, где таился Степан. Ведьма бубнила себе под нос что-то невнятное. Зоя и Валентина переглядывались, не зная, чего им ожидать. Евдокия, остановившись у избы, приказала им ждать снаружи, а сам зашла внутрь, оставив входную дверь на распашку.
Вначале в избе было тихо. Затем послышался визг, словно в доме резали свинью. Материнское сердце Валентины рвалось, и она уже хотела броситься внутрь, когда на пороге показалась Евдокия, что тащила за ухо Степана. Тот, в свою очередь, визжал свиньей и имел вид провинившийся и несчастный.
— Ах ты, паскуда! Отправляйся в своё болото, стервец проклятый! — сердито ругалась Евдокия. Другой рукой ведьма хлестала Степана ветвями вербы. Отчего на его спине выступали рваные раны. Словно то были не ветви, а раскаленные прутья железа. — Открой глаза и узри, кого ты приютила и кормила в своём доме! — прошипела ведьма Валентине.
В этот миг на Валентину снизошло озарение. Пелена с глаз спала. Облик сына растворился, и перед её глазами возникло омерзительное пузатое существо. Имевшее серую полупрозрачную склизкую кожу. Сверкая чёрными глазами, щёлкая прожорливым ртом, наполненным в несколько рядом острыми зубами, оно визжало и брыкалось, сдерживаемое ведьмой. Скача на тонких ногах, еле удерживающих жирное тело, нежить пыталась вырваться. Зоя, как и Валентина, видела всё своими глазами.
— Пошла прочь, нечисть болотная! — крикнула ведьма и, поддав пинка, отпустила его. Уродливая нежить бросилась наутек. Перескочив забор, растворилась в наступающих вечерних сумерках.
Валентина, не выдержав потрясения, упала в беспамятстве.
- Ишь, нашла время отдыхать! — недовольно прикрикнула Евдокия, утирая выступивший на лбу пот. И, достав из платья пузырек, повела им у носа Валентины. Та мгновенно пришла в себя. — Поднимайся! Бери свой веник из полыни и тщательно обмети им стены. Вымети пол и каждый угол в доме. А после раздери его и веточки уложи в окна, повесь над дверью! — присев на лавку, старая ведьма будто задремала.
Валентина сделала всё, как велела Евдокия и застыла напротив отдыхающей ведьмы. В её глазах стоял вопрос, но она не решалась его задать. Разгадав тяжёлые думы женщины, ведьма сказала сама:
— То жуть болотная была, что облик твоего сына приняла. Да ты не бойся, прогнала я его. Не сидится тварям лесным в болоте, подавай им благ человеческих. А сын твой мертв, не вернется уже. И не зови его, беду накликаешь! Утоп он в болоте, сам виноват. По жадности и невнимательности своей погиб. Хватило бы ему тех двух зайцев, что уже подстрелил. А он на свинью дикую с выводком позарился.
Ноги Валентины подкосились. Упав на землю, несчастная женщина завыла от горя потери. Ведьма же, тяжело вздохнув, добавила:
— Судьба у тебя такая - схоронить всех. Ничего не поделаешь, — и направилась к дороге, продолжая бубнить себе под нос.
Измученная мать продолжила оплакивать погибшего сына. Зоя была рядом.
С того дня доживает свой век Валентина в полном одиночестве. Балуя соседских ребятишек, надеясь встретиться на том свете со своим единственным и горячо любимым Стёпушкой.
