НЕ ПОЗВОЛЯТЬ НЕГАТИВНЫМ МЫСЛЯМ, ТАКИМ КАК СОМНЕНИЯ, СТРАХ, ХОЛОД, УСТАЛОСТЬ ИЛИ ГОЛОД, СЛОМИТЬ СЕБЯ
Автор: Майя Мизрахи
Он встаёт рано утром, совершает пробежку по морозу, пробегает километры со сломанными ногами, любит ложиться спать голодным и иногда засыпает в палатке.
Почему? Потому что это его закаляет.
Джесс Ицлер пригласил Дэвида Гоггинса, известного как «Несокрушимый человек», на месяц к себе домой, чтобы научиться формировать разум и тело и расширять границы своих возможностей.
Это произошло на первом марафоне, в котором он участвовал. Джесси Ицлер, спортивный предприниматель и бывший музыкант, приехал с пятью друзьями, чтобы принять участие в длинной 160-километровой 24-часовой эстафете.
Прибыли другие группы. Сначала разведали дорогу на машинах, чтобы спланировать маршрут, и приготовили всё необходимое: бананы, энергетические батончики, воду, бинты и энергетические напитки.
Марафон вот-вот должен был начаться. Ицлер и другие бегуны делали растяжку на траве и заметили человека, сидящего в нескольких метрах от них. Его было трудно не заметить. Он сидел на складном стуле, скрестив руки на груди, и ждал начала марафона.
Он весил 116 кг, в то время как другие бегуны весили 63–72 кг, он не делал растяжек и специальной подготовки, у него не было товарищей по команде. Единственные продукты, которыми он располагал, были одна коробка крекеров и вода.
«Он выглядел как неприступный гладиатор, опасный и решительный. Даже то, как он сплюнул, пугало», — вспоминает Ицлер.
Пока команды меняли бегунов, он продолжал один. Но после 112 км во время небольшого перерыва выяснилось, что вес его тела вызвал переломы мелких костей пальцев ног. Поскольку он пил только воду и ел только крекеры, у него также начали сдавать почки. Он едва мог передвигаться.
«Что он делал? Вместо того, чтобы сойти с марафона, он собрался и пробежал ещё 48 км, чтобы достичь поставленной перед собой цели — 160 км. Затем он пробежал ещё один километр на случай ошибки в расчётах», — говорит Ицлер.
Этим «гладиатором», который так поразил Ицлера, был Дэвид Гоггинс, ветеран «морских котиков» — американского элитного подразделения, солдаты которого проходят курс обучения, считающийся самым тяжёлым в мире. Он начинается с «адской недели», во время которой большинство из солдат не выдерживают и добровольно покидают курс.
На этой неделе командиры ищут не лучших спортсменов из числа кандидатов, а самых сильных духом — тех, кто не позволяет негативным мыслям, таким как сомнения, страх, холод, усталость или голод, сломить их.
Гоггинс прошёл «адскую неделю» только на третий раз. В первый раз он подхватил воспаление обоих лёгких, поэтому ему приказали уйти и вернуться, когда будет здоров. Во второй раз он сломал коленную чашечку. Хотя ему удалось закончить неделю, ему сказали вернуться ещё раз. Лишь в третий раз он финишировал здоровым.
«Вся эта неделя похожа на дьявольскую оперу, звук которой становится громче, достигает пика в среду и остаётся в пике. В последний день всё тело раздавлено, сочится гноем и кровью. Ментально вы зомби», — описал это Гоггинс.
Когда гонка закончилась, Ицлер понял, что ему нужно познакомиться с Гоггинсом, чтобы понять, что заставляет его действовать с такой бескомпромиссной решимостью. У Ицлера было почти всё. Он живёт в самом желанном здании на Манхэттене с такими соседями, как Стинг, различными звёздами спорта и известными артистами.
У него личный водитель и несколько домов. Поэтому он предложил Гоггинсу переехать к нему на месяц, что позволило Ицлеру изучить его философию. Гоггинс выслушал предложение, не сказал ни слова, подумал и, наконец, выпалил:
«Если ты достаточно сумасшедший, чтобы просить такого человека, как я, жить с тобой, то я достаточно сумасшедший, чтобы согласиться».
Уровень I
Ицлер не представлял, что его ждёт, и какое влияние это окажет на его жизнь. Гоггинс постучал в его дверь снежным утром, когда на улице было —10°, и не стал терять ни минуты.
«Только в 7 утра слышу стук в дверь. Он стоит без чемодана и сумки, и без выражения лица. Несмотря на то, что на улице декабрь и мороз, пальто на нём нет. Ни шапки, ни перчаток. И он не здоровается со мной. Единственное, что он говорит: „Ты готов?“»
Гоггинс поставил одно условие, заранее оговоренное с Ицлером:
«Ты будешь делать всё, что я скажу. Я могу разбудить тебя в любой час, я могу подтолкнуть тебя к любой экстремальной ситуации. Нет ничего, чего не может быть».
У Гоггинса была чёткая цель — сформировать в Ицлере менталитет «нерушимого» человека — того, кто выковывает своё тело и свой разум и постоянно совершенствуется, раздвигая границы страданий.
Уровень А состоял из трёх принципов — формирование мысли, «построение базы» и выход из зоны комфорта. Первый урок начался, когда они вдвоём пошли на пробежку. На Гоггинсе были шорты и футболка, а на Ицлере — длинная толстовка, две шапки и перчатки.
«На улице —10°», — сказал удивлённый Ицлер.
«Для вас это —10°, потому что вы говорите себе, что это —10», — ответил Гоггинс.
«Нет, это действительно —10, это то, что показывает мой компьютер».
«Ваш компьютер? Я никогда не проверяю температуру во время пробежки. Кого волнует, какую температуру показывает компьютер? Компьютер же не выходит на улицу, чтобы побегать, не так ли? Температуру определяете вы сами, а не компьютер. Если скажешь себе, что —10, то почувствуешь, что —10. Постарайтесь контролировать свои мысли».
Управление мыслью или её формирование было первым фундаментальным принципом. Мысль имеет большую силу и поэтому человек должен её укреплять. Каким образом? Гоггинс не психолог и не философ. Он человек дела, и его опыт научил его одному практическому правилу: чтобы сформировать мысль, нужно перестать её слушать.
«Наши мысли часто понемногу обманывают нас, и мы верим маленьким лживым мыслям», — объясняет Ицлер.
Например, столкнувшись с новой задачей, может появиться мысль, которая скажет нам «маленькую ложь», что, мол, задача перед нами очень сложная, или задача «слишком велика для нас». Не слушай её. Или когда нам покажется, что мы неважно себя чувствуем, мысль тут же скажет нам ещё одну «маленькую ложь» — что мы больны. В результате мы можем стать ещё слабее или сразу упасть в постель. Не слушай её.
Следующее испытание последовало сразу после того, как они закончили пробежку, и Гоггинс приказал Эйцлеру сделать упражнения на растяжку. Ицлеру удалось восемь раз отжаться, после чего он упал на пол. Многие тренирующиеся останавливаются на этом и делают длительный перерыв, прежде чем снова вернуться и выполнить несколько одиночных упражнений, заканчивая тренировку. Но разум Гоггинса работает иначе.
«Сделайте перерыв на 45 секунд и вернитесь к растяжке», — проинструктировал он.
Ицлер сделал ещё шесть отжимов и снова упал на пол, сломленный физически и морально. Гоггинс засёк 45 секунд, а затем Ицлер отжался ещё три раза, прежде чем свалился на пол.
«Мы останемся здесь, пока вы не сделаете 100 таких», — объяснил ему Гоггинс.
«Что? Я не могу сделать 100. Это невозможно».
«Тогда найдите способ», — ответил Гоггинс, пытаясь подтолкнуть Ицлера к краю.
Ицлер ещё раз отжался и упал на пол. Ещё раз — и снова упал. Гоггинс был полон решимости не выходить из комнаты, пока Ицлер не достигнет 100. Через 90 минут Ицлер закончил, испытывая сильную боль, что заставило Гоггинса улыбнуться.
«Морской лев», пояснил Гоггинс, имеет набор упражнений, составляющих базовую тренировку, которую необходимо выполнять ежедневно — отжимания, качание пресса, растяжка и бег. Это железное правило, которое нельзя нарушать ни под каким предлогом. Оно существует не только у спортсменов, но и в любой профессии, требующей поддержания уровня мастерства.
«Если вы не сможете выполнять базовую тренировку, вы ничего не сможете», — сказал ему Гоггинс.
Базовая тренировка, которую Гоггинс подготовил для Ицлера, включала бег 9,6 км утром и 4,8 км вечером, в любую погоду — жару, мороз, в любой ситуации, с травмированными ногами или с гриппом.
Гоггинс не собирался спускать своему подопечному. Когда наступил вечер, Ицлер планировал отдохнуть перед телевизором, Гоггинс встал перед ним в шортах, готовый ко второй пробежке за день, в морозную ночь. На следующее утро они снова пошли на пробежку.
«Вся моя одежда промокла со вчерашнего дня. Мне нечего надеть, — пожаловался Ицлер. — Я не могу бегать без нижнего белья».
«Нет, братан, ты не можешь бегать без ног. Пошли», — сказал Гоггинс.
Как уже упоминалось, оправданий нет — необходимо пройти базовую тренировку.
Но в последующие дни «базовая тренировка» изменилась, после того как Ицлер начал к ней привыкать. Гоггинс увеличил нагрузку, прибавив ещё 4 км каждое утро. Когда Ицлер и к этому привык, Гоггинс сказал: «Давай сделаем шесть» и т. д.
Трудности не прекращались, каждый раз, когда Ицлер привыкал к новой ситуации, Гоггинс выводил его из зоны комфорта.
Однажды ночью Ицлер готовился ко сну и пошёл в комнату Гоггинса, чтобы проверить, всё ли с ним в порядке.
«Знаешь что, Ицлер? Я не в порядке. Меня тошнит от этого дерьма, — удивил его Гоггинс, стукнув кулаком по кровати. — Ты слишком красивый, человек. Слишком милый. Иди и возьми самый неудобный стул, какой только сможешь найти».
Ицлер принёс деревянный стул без ручек.
«Это идеально, — подтвердил Гоггинс. — А теперь возьми одеяло».
В ту ночь Ицлер спал на стуле.
На следующий день Гоггинс сказал ему:
«Твои пробежки слишком предсказуемы».
Ицлер не понял.
«Как будто твои ноги знают, что с ними произойдёт, и это делает пробежку слишком комфортной. Твоё тело привыкло к такому дерьмовому бегу. Будь готов встретиться со мной через 5 километров, мы сделаем сегменты».
Они пробежали 11 км, постепенно увеличивая скорость, чего раньше не делали. Ближе к концу бега Ицлер почувствовал, что ножи режут ему ноги, и пожаловался Гоггинсу.
«Отлично, — ответил „мастер“, — в обучении есть одно правило: если то, что мы делаем, не раздражает, значит, мы ничего не делаем».
Уровень II
Железное правило Гоггинса, согласно которому рутина, комфорт или стабильность не годятся для человека, стремящегося к совершенствованию, сопровождало Ицлера на протяжении всего пути закаливания. Но то, что он испытал до сих пор, было только началом. Далее Гоггинс начал реально выталкивать его из зоны комфорта.
Когда они вернулись домой после того тяжёлого бега, в качестве утешительного приза за пережитые страдания Гоггинс приказал ему сделать 275 отжиманий. Затем спросите его, как себя чувствуют его ноги.
«Ужасно. Они болят и давят», — ответил Ицлер.
«Отлично. Надень шорты и кроссовки».
«Нет», — сказал Ицлер.
«О да».
«Нет. Я плохо себя чувствую», — повторил Ицлер.
«Да, чёрт возьми, — радостно ответил Гоггинс, — теперь ты понимаешь, что значит тренироваться. Надеюсь, тебе понравится этот круиз».
В этот день они пробежали 27 км.
Гоггинс, пишет Ицлер, регулярно проверяет свои пределы. Он рассказывает об одном вечере, когда решил спросить Гоггинса, почему он не обедал с тех пор, как они встретились. Сара, жена Ицлера, спросила:
«Ты на диете?»
«Нет, — ответил. — Мне просто нравится ложиться спать голодным… чтобы проснуться голодным. Смысл жизни в том, чтобы оставаться вне зоны комфорта».
В другую ночь Ицлер вошёл в комнату Гоггинса и увидел, как он ставит палатку на полу комнаты. Ицлер недоумевал, зачем ставить палатку в квартире в центре Манхэттена?
«Похоже, он строил небольшой лагерь и собирался поджарить зефир на огне».
Но это была не обычная палатка. Палатка подключалась к небольшому генератору с помощью трубки.
«Что ты делаешь?» — спросил Ицлер.
«Готовлюсь ко сну».
«А что это такое?» — указал на генератор и палатку.
«Это снижает уровень кислорода здесь. Я тренируюсь, выключи свет».
Гоггинс пошёл спать, добавив:
«Если ты хочешь, чтобы твои пределы были расширены, ты должен тренировать свои пределы».
Ицлер пишет, что позже он узнал, что это была «палатка-симулятор высоты», позволяющая спортсменам привыкнуть к пребыванию на высоте. Когда к ней подключён генератор, он забирает кислород (O2) снаружи палатки и помогает организму вырабатывать эритроциты.
Гоггинс проверял не только свои собственные пределы, но и Ицлера, поэтому он сообщил ему, что отныне они будут пробегать 160 км в неделю, что примерно на 60 км больше, чем они пробегали до сих пор.
«Если ты хочешь достичь своих пределов, ты должен их тренировать. Если поранишься — поправишься. В чём, чёрт возьми, проблема?»
Но потом Гоггинс исчез, не сказав причины. Через два дня Ицлеру позвонили:
«Я участвовал в забеге на 120 км. Это было сложно».
«Правда? 120 км — это тяжело?»
«Был подъём. Местность была трудной, и я сломал несколько гребешковых костей на ноге. Но финишировал сильным», — подтвердил он.
«Что будешь делать?»
«Что ты имеешь в виду?»
«Ты собираешься пойти к врачу или к кому-нибудь ещё, чтобы проверить это?»
«Зачем мне это делать?»
«Они же сломаны!»
«Да ладно, чувак. Доктор просто скажет мне, что они сломаны. Я уже знаю, что они сломаны. Зачем тратить своё время на поход к врачу, а потом платить ему за то, чтобы он сказал мне, что мои ноги сломаны, когда я уже это знаю?»
Когда Гоггинс вернулся домой, он выглядел как человек, идущий по битому стеклу. Он хромал и явно испытывал боль.
«Плохо выглядишь, с этим нужно что-то делать», — сказал Ицлер.
«Нет, единственное, что я буду делать, это сидеть на диване и наслаждаться болью. Я заслужил это, теперь я буду наслаждаться этим».
«Каждый ищет свою внутреннюю стойкость», — объяснил Гоггинс в телевизионном интервью, в котором он участвовал вместе с Ицлером много лет спустя.
«Единственный способ достичь внутренней стойкости — это делать то, что вам не нравится делать. Если вы продолжаете делать то, что приносит вам удовлетворение и делает вас счастливым, вы не становитесь сильнее, вы остаётесь там, где вы есть».
Уровень III
После очередной пробежки по снегу Ицлер начал жаловаться на боль в сухожилии ноги.
«У меня есть решение, — сказал Гоггинс, — мы пойдём к озеру и отморозим тебе ногу».
«Пойдём на озеро? Но оно замёрзло».
«Я не шучу. Пошли».
Когда они достигли озера, Гоггинс снял обувь, нашёл во льду подходящую дыру, и просто прыгнул в неё.
«Входите, Джесс! Входите!» — крикнул он Ицлеру.
«Нет. Я не могу, прости. Я не могу».
Гоггинс продолжал кричать на него. Наконец, Ицлер снял туфли и вошёл по колено.
«Мне казалось, что кто-то отрезает мне ноги», — написал он.
«Глубже! — крикнул Гоггинс. — У нас есть пять минут, прежде чем мы получим обморожение».
«Что?»
«Когда будешь выходить, не касайся льда кожей, прилипнешь».
«Что?»
Оба ушли как можно быстрее и побежали домой.
«У нас есть несколько минут, чтобы добраться туда, бегом!» — сказал Гоггинс.
Адреналин струился по их телам. Они прибежали и быстро переоделись. Но Гоггинс не успокоился:
«Мы должны использовать этот адреналин, чтобы отжиматься (225 раз)».
Ицлер согласился. Затем Гоггинс предложил им войти в сауну дома и провести там полчаса на 51-градусной жаре, не поливая голову водой и не разговаривая.
«Я хочу проверить твою силу воли», — объяснил он.
Ицлер продержался 20 минут, потом сорвался и не ушёл.
Гоггинс пошёл за ним и нашёл в постели смотрящим телевизор.
«Ты не в лучшей ситуации, я всё прекращаю. Ты не знаешь, каково это — страдать».
Ицлер пообещал ему, что постарается стать лучше, и попросил не разочаровываться в нём. Гоггинс дал ему фонарик и отправил в ночную пробежку в одиночку. Он хотел, чтобы тот «больше понял себя».
«Остерегайся гололедицы», — сказал он.
Незадолго до того, как их месяц вместе заканчивался, Гоггинс поставил перед Ицлером новую цель: 1000 отжиманий в день. Ицлер отжимался поэтапно: 100 отжиманий утром, потом ещё 200 и так далее.
«Я никогда не думал, что буду делать тысячу отжиманий в день. Это показывает, что повторение и постоянство приносят результаты», — сказал он.
Но для Гоггинса это не было поводом для радости, ведь всегда после достижения цели нужно совершенствоваться и переходить к следующей цели.
Они вернулись к замёрзшему озеру, только на этот раз оно было действительно замёрзшим. Это не остановило «морского льва», который стал сильно бить по льду, пока не пробил в нём дыру. Они сняли обувь и просто вошли.
«Это было потрясающе», — написал Ицлер.
Перед отъездом Гоггинс был приглашён на обед с семьёй Ицлера и их друзьями. За столом все по очереди делились планами на следующий год. Одна подруга сказала, что хочет бросить работу. Другой сказал, что хочет переехать. А Гоггинс сказал:
«Я не хочу того, что вы хотите. Я не ищу чего-то другого в жизни. Я намерен делать то, что делаю, лучше».
Ицлер резюмировал свой опыт с Гоггинсом:
«Я узнал, что, когда я постоянно делаю что-то, что мне трудно, и доставляю себе дискомфорт, я улучшаю свою способность справляться с трудностями. Мне становится комфортно, когда мне некомфортно — и это настоящая психологическая устойчивость».
Источник: The Epoch Times