Традицию проводить военные парады завёз в Россию . 11 октября 1702 года он провёл парад на Красной площади в честь взятия крепости Орешек. Хорошую традицию подхватила Екатерина II, благо в её царствование поводов для проведения парадов было много.
Традицию проводить военные парады завёз в Россию Пётр I. 11 октября 1702 года он провёл парад на Красной площади в честь взятия крепости Орешек. Хорошую традицию подхватила Екатерина II, благо в её царствование поводов для проведения парадов было много.
Не удивительно, что полонез "Гром победы, раздавайся", ставший на долгие годы российским национальным гимном, был сочинён Осипом Козловскими Гаврилой Державиным в честь взятия Измаила. По случайному (случайному ли?) совпадению он впервые был исполнен в Таврическом дворце 9 мая (28 апреля по ст. стилю) 1791 года.
Русские триумфы
22 декабря 1790 года русскими войсками под командованием генерал-аншефа Александра Суворова-Рымникского была взята турецкая крепость Измаил. По этому поводу светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический решил устроить триумф в присутствии государыни в недавно построенном столичном дворце.
Ранее торжества в честь побед русского оружия проводились на свежем воздухе. Так поступал Пётр I и после взятия Азова, и в честь Полтавской баталии, и по случаю Ништадтского мира.
Особенно пышным и, как бы теперь сказали, креативным был триумф по случаю побед фельдмаршала Миниха над турками при Анне Иоанновне.
В этой связи чаще всего вспоминают ледяной дом, в котором прошла шутовская свадьба. "По сторонам дома воздвигнуты были высокие пирамиды с примерными часами и с фонарями на окнах; вблизи помещались ледяной слон, из хобота которого бил горящий нефтяной фонтан, и ледяная баня, которую топили соломою".
В рамках этих торжеств был и парад представителей всех народов России в национальных костюмах, столь любимый в советские времена и выродившийся в украинские парады вышиванок, а также вручение наград героям победоносной войны. Солдаты получили серебряные медали, а офицеры, среди них — знаменитый барон Мюнхгаузен, — золотые.
Массовые гуляния по случаю успешной турецкой кампании были, конечно же, и в екатерининские времена.
В Москве на Ходынском поле был масштабный фейерверк в честь подписания Кючук-Кайнарджийского мира с Османской империей летом 1775 года. Мемуарист Андрей Болотов, радуясь возможности видеть вблизи монархиню, вспоминал: "и как всем дозволено было беспрепятственно ходить по всем комнатам павильона, то и окружен был стол ее (стол, за которым играла в карты Екатерина II. — Ред.) всегда превеликим кругом из нашей братии".
Последний бал Потёмкина
Но в этот раз мир ещё не был заключён и всенародный триумф не предполагался. В Таврический дворец нужно было получить приглашение. Кстати, главного героя этой выдающейся победы в тот день и в том месте не было. За два дня до торжества Александр Суворов был отправлен с инспекцией на границу со Швецией.
С лёгкой руки секретаря императрицы Екатерины Храповицкого получила распространение версия о том, что это было сделано "будто для того, чтобы отдалить Суворова от праздника и представления пленных пашей".
Однако российский историк Вячеслав Лопатин на основании документальных свидетельств, прежде всего содержащихся в опубликованной им переписке Потёмкина с Екатериной и с самим Суворовым продемонстрировал, что никакого конфликта у светлейшего князя с великим полководцем не было.
Вместе с тем существовала реальная опасность возобновления войны шведами, которых с моря должны были поддержать англичане, с суши — прусаки. Это был катастрофический для русских сценарий, и тот же Храповицкий засвидетельствовал, что появление на границе Суворова остудило разжигаемый британцами пыл шведов, и вся их совместная операция против Петербурга расстроилась.
Праздник в Таврическом дворце был призван продемонстрировать в том числе и Западу силу и богатство России, способной довести войну с османами до победного конца даже при внешнем давлении.
По воспоминаниям современников, на балу в тот вечер дорогие вина лились рекой, а яства сводили с ума даже самых изысканных гурманов. Сохранилось описание, составленное Гаврилой Державиным.
Ключевым событием торжества стал сам Потёмкин, который на глазах у высокопоставленных гостей встал на колени перед императрицей Екатериной и тихо её о чём-то попросил. Екатерина выдержала паузу и попросила светлейшего подняться с колен.
Вот, что можно прочитать у Казимежа Валишевскогов книге "Вокруг трона":
"Вся роскошь, привычная для князя, всё волшебство, которым он умел окружать себя, были превзойдены в этот день. Не как государыня, а как богиня была встречена Екатерина в Таврическом дворце, ныне ветхом и пустынном. Великолепные ткани гобеленов развертывали перед ней наводящую на размышления историю Амана и Мардохея, а хоры стихами Державина (муза которого, принадлежавшая уже новому фавориту, на сей раз изменила ему), поясняли эти изображения".
Больше Григорий Александрович в столице торжеств не устраивал и осенью того же года скончался в степи.
Детище Осипа Козловского
Главным же воспоминанием об этом торжестве остался, помимо самого дворца, первый из полонезов, исполненный одновременно оркестром и хором. Автором музыки был польский шляхтич из Пропойска (ныне — Славгород на территории Белоруссии) Осип Козловский (1757-1831).
Поначалу он преподавал музыку детям видных магнатов, например, Михаилу Клеофасу Огинскому, автору знаменитого полонеза, написанного спустя четыре года после творений учителя. Затем он отправился на русскую службу и участвовал в штурме Очакова.
Известный ценитель прекрасного Потёмкин заметил композиторский талант Козловского и пригласил его к себе на службу, назначив руководителем хоровой капеллы, численность которой составляла двести певцов. Она и исполнила впервые знаменитый полонез. Это был не просто танец. Слова Державина напоминали о свежих победах русского оружия.
"Гром победы, раздавайся!
Веселися, храбрый Росс!
Звучной славой украшайся.
Магомета ты потрёс!"
— гласил первый куплет, прославляя русское оружие, сокрушившее последователей пророка Мухамеда. А вот со вторым куплетом авторы несколько поспешили:
"Воды быстрые Дуная
Уж в руках теперь у нас;
Храбрость Россов почитая,
Тавр под нами и Кавказ".
Ясский мир, заключённый вскоре, не дал России выхода к главной артерии Европы. А вот третий вполне реалистичен:
"Уж не могут орды Крыма
Ныне рушить наш покой;
Гордость низится Селима
И бледнеет он с Луной".
Крым был успокоен надолго, а султану Селиму III оставалось писать песни для своего гарема, которые исполняются по турецкому радио по сей день. И лишь в четвертом куплете звучит тема торжества, ради которого этот полонез писался:
"Стон Синила (молдавское название Измаила — Ред.) раздаётся
Днесь в подсолнечной везде;
Зависть и вражда мятется
И терзается в себе".
Музыковед Лариса Кириллина так оценивает это произведение:
"Этот полонез чрезвычайно всем полюбился и стал исполняться на многих официальных церемониях. Фактически он приобрел значение национального (хотя все же не государственного) гимна. Козловский вообще создал особый жанр торжественного полонеза, не имевший аналогов в западноевропейской музыке: это был не просто бальный танец, а воплощение праздничного ликования по какому-то поводу государственной важности".
Гимн ещё будет звучать
"Гром победы, раздавайся" фактически использовался как неофициальный гимн Российской империи, но с восшествием на престол императора Павла его перестали исполнять в официальной обстановке в столице, и он был вытеснен духовным гимном России "Коль славен наш Господь в Сионе", написанным малороссом Дмитрием Бортнянским на стихи Михаила Хераскова.
В провинции же полонез Козловского исполнялся без слов до самого воцарения Александра, а затем по-разному. В романе Льва Толстого "Война и мир" говорится о бале 1805 года так:
"Здоровье государя императора! (крикнул граф Илья Андреевич Ростов — Ред.) В ту же минуту заиграли: "Гром победы раздавайся". Все встали с своих мест и закричали "Ура!"".
Известно, что его исполняли на церемониях открытия университета и первой мужской гимназии в Харькове. Пели его и в войсках во время наполеоновских войн.
В 1816 году, как раз в год смерти Гаврилы Романовича Державина, был введён гимн "Молитва русских". Это был вольный перевод Василием Жуковским британского гимна, написанного ещё в 1745 году. И только в 1833 году, два года спустя кончины Осипа Антоновича Козловского, Россия обрела полноценный гимн — "Боже, Царя храни".
Увы, и в повести Пушкина "Дубровский", и в книге Салтыкова-Щедрина "Помпадуры и помпадурши" полонез Козловского употребляется в ироническом контексте. А между тем, его исполняли регулярно вплоть до падения монархии. И потом он был зашифрован в больших музыкальных произведениях, например, в опере Сергея Прокофьева "Война и мир".
Не прозвучал этот народный гимн и во время "Русской весны" 2014 года, и весной года 2022 – на тех землях, о которых говорится в словах Гаврилы Романовича. А ведь он был бы вполне уместен тогда на улицах городов, основанных указами Екатерины Великой. Житель каждого из них может по праву повторять припев полонеза:
"Славься сим, Екатерина,
Славься, нежная к нам мать!"
Верим, что ещё прозвучит. Есть где звучать.