Марии Ильиничне минуло пятьдесят. Она никогда не задумывалась о своём возрасте и воспринимала течение времени как некую данность, не достойную внимания. Дети разъехались по европам, на даче цветут гиацинты, а муж, как и положено в его возрасте, превращается в капризного и надокучного ребёнка. И Мария Ильинична, было, уже привыкла радоваться первым помидорам, телефонным звонкам из Шри-Ланки и редким походам на заезжих звёзд восьмидесятых, как блеснула молния, и грянул гром. Марию Ильиничну ни с того ни с сего накрыло, и она втюрилась. В неё вселился бес. Он потянул бедную женщину во все тяжкие, и она не стала сопротивляться. Семейное целомудрие, ау!
Объект её страстной любви оказался двадцатипятилетний юноша по имени Костик. Он вот уже как месяц работал в отделе ИТ, лихо выбивая на компьютере какие-то графики и схемы. «А без этого нынче никак», - говорил директор и поглядывал на Костика умильно заискивающим взглядом. Чем нанимать аутсорсинг, лучше уж самим открыть отдел информационных технологий. Костик взял на абордаж отдел продаж и маркетинга: обновил программы, обучил сотрудниц искусству быть смирными, обеспечил доступность к нужным ресурсам и заменил тонкие кабели на толстые. Костик оказался незаменимым парнем, хоть и не был плечистым мачо, а скорее наоборот. И ещё: он не задерживал взгляд на выпуклых формах сотрудниц, он не курил, не матерился и не травил похабные анекдоты. Говорил он мало, тихо и казался стеснительным малым - ботаником. Кое-кто за глаза называл его "тормозом".
Мария Ильинична стала приносить ботанику домашние пирожки с морковкой, а тот их поедать. Так начались их отношения: дружба, а потом и....
Когда Мария Ильинична смотрела на то, как юноша жуёт и проглатывает выпечку, у неё тоскливо щемило в груди, и наворачивались слёзы. Ей хотелось сгрести парня в объятия и зацеловать до смерти.
Постепенно спонтанные чувства стали оформляться и Мария Ильинична положила на Костика глаз. Она уже фантазировала, бог весть что, и её фантазии стали приобретать небывалую разнузданность. Она уже не могла себя удержать от того, чтобы не подсесть к айтишнику за компьютер и не позадавать кучу глупых вопросов. Она изощрялась и находила причину, по которой она дотрагивалась до его щёк, чёлки или грудной клетки. «Ой, а как называется твоя прическа, Константин, - спрашивала Мария, пытаясь придать своему лицу серьёзный, заинтересованный вид, - такая классная! У тебя свой парикмахер, да?» Она с восхищением оглядывала куцую косичку, взятую в резинку в районе мозжечка, и проводила рукой по прилизанным волосам молодого, ещё неопытного жуира. Присутствующие сотрудницы отдела опускали глаза и улыбались себе под нос. Айтишник краснел и уходил с головой в компьютер, но Марию Ильиничну было уже не остановить. Сердце стучало по бешеному, в глазах туман, а в руках едва уловимый и еле сдерживаемый тремор - щас, я его, щас…. Марию Ильиничну охватила жажда жизни, но не той жизни, которую она проживала позёвывая, а настоящей, напитанной страстями и страданиями.
Она жаждала его, этого юношу, как одинокий путник жаждет глоток живительной влаги среди раскалённых песков Сахары. А посему у неё появилась цель, и созрел план. И она его осуществит во что бы то ни стало!
Для начала нужно нейтрализовать Ирину, эту молодуху-разведёнку. Правда, ресурсов для этого явно было не достаточно. Ей тридцать, а Ильиничне - ой-й-й…. В ход пошли диета, макияж, причёска, моднючий прикид, в общем, новый имидж, который размолодил Марию до неузнаваемости. Аж муж стал бояться и обходить её по стенке. Девки прыскали в рукав, а Иринка напряглась. Стала утаскивать Костика на кофе брейк и обдавать его парами вейпа. Мария нашлась и на следующий день предложила Костику кофе с коньяком. Из термоса. А что? Костик попробовал и заел пирожком с повидлом. Зашло. Мария пыталась быть в теме и шагать в ногу со временем. В обеденный перерыв она под благовидным предлогом потащила Костика в секс шоп осмотреть новинки, недалеко, в соседнее здание. Парень ни сном, и ни духом, как говорится, но пришлось лицезреть и выслушать комментарии Марии, что, дескать, современному человеку, ничто человеческое не чуждо. При этом она ходила с ним под руку, как старший товарищ водит младшего, и нашёптывала ему в ухо разные скабрёзные сплетни про сотрудниц фирмы. В заключении она могла сказать, что, например, она страсть как боится щекотки. Мария дотошно добивалась от парня темы для разговоров, в которых она бы приняла живейшее участие, прониклась бы его интересами и вошла бы в доверие. Но парень тупил и было непонятно чего же он хочет от жизни. Ведь не только же пирожки, это как пить дать!
Тем временем надвигалось событие – небольшой корпоративчик в честь чего-то там. Мария Ильинична всё тщательнейшим образом обдумала, сорок раз передумала, и подготовилась к решительной схватке за своё счастье. Как только эта липучка Иринка уговорила Костика на танец и они вышли из-за стола, Мария незаметно капнула ей в бокал пурген, а Костику в бокал – конский возбудитель. Липучка исчезла с глаз, а у юноши воспламенился взгляд. Глаза у него подёрнулись поволокой, а по краям губ выступили слюнки. Очень легко его такого податливого бычка было довести до своего подъезда, до квартиры и комнаты, в которой стоял обширный диван. Костик чего-то там мямлил и лопотал, сминал на Марии модную одежду и сучил ногами - хотел что-то доказать, но по всему он хотел только одного, и Мария Ильинична знала чего именно. Время от времени она подносила к уху зудящий гаджет и посылала мужа туда, куда Макар телят не гонял. Супруг не мог понять, почему его благоверная не приехала, как обещала, к нему на дачу. «Да говорю тебе, задержалась на работе, приеду завтра!»
Мария и её юный друг были просто не в состоянии остановить пыл своей разыгравшейся страсти. Такого безумного счастья женщина не испытывала никогда. Парень тоже как с цепи сорвался, работал не покладая…без перерыва, в общем, на обед. «Пьяненький да удаленький!», - посмеивалась Мария и всё в ней вибрировало.
Муж у Марии был не такой уж и тяпок, каким последнее время кое-кто хотел бы его видеть. Как-никак работник внутренних органов, хоть и на пенсии. Перемену в супруге, конечно, он отметил, но чтобы в тихой семейной заводи да такое! Чушь собачья! Чудесное перевоплощение своей половинки он брал на свой счёт. Это она ради него любимого, ради его к ней внимания преобразовалась. Месяц он потратил, чтобы хоть на сантиметр убрать свой живот для соответствия, так сказать. Наконец-то удалось. На даче он приготовил шашлык, взял херес и взбил перину на втором этаже дачного домика – надо же как-то это дело отметить! Да и супруга стала выглядеть – одно удовольствие! Может в прошлое ушло её хладнокровие и бревенчетость? И вдруг какие-то раздражённые нотки в голосе, будто отрывают её от чего-то бальзамически приятного и сладострастно вожделенного. Не приедет она! А куда девать питейно-интимный настрой? Николай Павлович загасил уголёк, собрал шашлычок в кулёк, взял бутылку, - благо не пригубил, - и выдвинулся к жене отметить победу над плотью – целый сантиметр – это не хухры мухры!
В дверном замке повернулся ключ, но дверь была на предохранительной защёлке. Раздался звонок. «Одевайся и под диван!», - скомандовала Мария, а сама быстро натянула штаны, футболку, халат и к двери.
- Кто там?
- Открой, Маша, это я.
- Кто «я»?
- Муж твой, Николай.
- Мой муж на даче, а вас я не знаю. Уходите прочь, иначе вызову полицию.
- Я сам вызову полицию, чтобы попасть в свою квартиру, чёрт возьми!
- Коля, это ты?
- Да я, будь оно не ладно! Открывай быстрей, чего заперлась-то?
- А это точно ты?
- У тебя случайно не любовник? Ты почему меня не пускаешь?
Мария, наконец, сдвинула защёлку.
- Меня таксист подвозил. Такое нарассказывал, такое… что я решила закрыться. Смотри, до сих пор руки дрожат. Боязно мне, – затараторила Мария.
- Ну, знаешь ли, это ни в какие ворота…
Николай Павлович резко зашагал по комнатам, он всё ещё вскипал изнутри, но уже не так. Всё ещё мечтал он о вечере при свечах, да с шашлычком под херес, а потом в постельку с пылу, с жару…
На кухне стал он быстренько подогревать мяско и шинковать редис. Мария включила музыку и начала перед ним выкаблучиваться. Он схватил её за талию и понял, что жена без лифчика. «Это знак», - подумал Николай Павлович и стал искать своим пухлым ртом губы своей жёнушки, которые были до изнеможения измусолены минутами назад. Жена закрыла глаза и затихла, отдавшись воле случая. Изобразив страстную натуру, Николай Павлович поднял её на руки и понёс, кряхтя, куда глаза глядят, хотя нет, на диван. Мария соображала на лету. «Коленька, обожди, не спеши. Я должна прийти в тонус, поиграй со мной, поласкай, как это ты умеешь делать, погладь, пошевели…». Николай Павлович озадачился и стал вспоминать, чего он по младости вытворял, чтоб разогреть хладнокровную свою половину. Наконец он взыграл фантазиями и приступил. А когда проник в святая святых, подивился: неужели до такой степени он возбудил свою жёнушку, что аж почувствовал себя тонущим кораблём во вскипающей бездне? И вновь озадаченный пошёл в ванную, а потом на кухню. Но вместо шашлыка, - к чёрту шашлык! – жахнул стакан хереса, обмяк и впал в безмятежность. Такое ощущение, что Мария и не жена ему вовсе, а чья-то ещё жена. Чудно. Он ещё налил и выпил.
Мария пошарила рукой под диваном. Потом опустила голову и поняла, что Костик уморился до дюжего и уснул богатырским сном. Что будет, когда он проснётся?
- Эй, Казанова, проснись, - зашептала Мария.
Но Костя был в глубоком ауте. Как бы тщательно Мария не обдумывала план своих деяний по совращению и сокрытию оного, подобной ситуации она не учла.
- Маша! – донеслось из кухни. – Иди ко мне, сказать хочу.
Мария появилась на кухне в чём мать родила.
- Говори.
- Как я тебе сегодня показался, Маша? – спросил заискивающе супруг, оглядывая с ног до головы своё сокровище.
- Ты превзошёл все ожидания, - сказала Мария Ильинична холодно и отстранённо.
- Ты действительно довольна, ты не льстишь? Я правда был на высоте?
- Ещё на какой! Ты скакал как жеребец и не давал продыха, - всё также безэмоционально констатировала Мария, глядя в окно.
- Но тогда почему ты… я не почувствовал твоего полного удовлетворения.
- Оно растворилось мелкими брызгами в накатывающихся приливах страсти, дорогой. Ещё чуть-чуть и у меня бы началась истерика, нервный тик, но к счастью позвонили в дверь и…
- О чём ты? К нам никто не звонил, - удивился Николай.
- Вот видишь. Значит, всё-таки ты довёл меня до неё. Налей мне вина, и выпьем с тобой за любовь. Нет-нет, дорогой, налей себе полный стакан, если тебе она дорога.
- Кто дорога?
- Да любовь же.
- А-а-а, любовь… давай.
Они выпили. Николай Павлович выпил весь стакан, а Мария лишь смочила губы и сразу:
- А теперь давай скрепим нашу любовь поцелуем.
Мария запёрлась на колени к мужу и впилась долгим и страстным поцелуем в его масленые губищи. Плоть дурна и она опять позвала Николая Павловича в поход. На сей раз они возлежали в зале на ковре. Опустошив свой БК, Николай беспомощно забегал глазами вокруг, и сразу же получил в руки бокал с коньяком за любовь. Он остался лежать на ковре, сладко похрапывая. Мария тем временем выковыривала своего любимца из-под дивана. Тот, наконец, пришёл в себя, и его глаза застыли в неопределённости. Он долго не мог понять, где он и почему с ним рядом голая женщина. А поскольку в женщину вселился бес, она начала Костика тревожить, проделывая руками и не только, разные непотребности. Костик почувствовал как к нему возвращаются силы, и взял ситуацию в свои руки. В общем, опять пошёл на мокрое дело. Мария никогда на свете не чувствовала себя такой счастливой как в эти минуты. Но что это? Муж в зале опять завыл:
- Маша, иди сюда, мне тебя так не хватает!
- Быстро под диван! – скомандовала Мария и пошла в залу.
- Представляешь, сплю и вижу сон, будто ты с каким-то пацаном и в хвост, и в гриву.…
Мария превратилась в изваяние.
- Теперь у нас всё будет по новому, Маша, - сменил тему Николай Павлович, - я тебя полюбил с новой силой. Ты вдохнула в меня эту силу.… Я тебе буду дарить цветы, и водить в театры… как в молодости, помнишь? Мне уже бывшие сослуживцы завидуют, говорят, ты, мол, где такую жинку откопал, а я говорю, это ж она, жена моя Маша, гврю, переродилась, гворю, хочет моего внимания, ха-ха… Маша, я действительно тебя обрадовал? Я такой пузатый и обрюзгший…. Я точно спущу живот и буду всегда на высоте. У нас с тобой десять лет разница, а как будто все двадцать…
- У меня есть предложение, Коленька. Ты идёшь в ванную, принимаешь душ, и мы идём с тобой гулять в парк. А после того, как освежимся, я тебе обещаю настоящий вечер при свечах. Идёт?
- Ну как скажешь, любимая. Сегодня ты рулишь!
И Николай Павлович покорно поплёлся в ванную под душ.
- Быстро освободи комнату! - скомандовала Мария в очередной раз своему юному сладострастнику.
Тот повиновался, успев на прощанье облобызать мягкие ткани своей пышногрудой кормилицы. «Ишь ты, понравилось, значит», - подумала Мария.
Муж вышел из ванной с полотенцем на бёдрах. «Я готов!» - сказал он торжественно и одновременно влюблённо глядя на Марию. «Я тоже», - сказала она, сбросив с себя халат. Улыбка на лице Николая Павловича превратилась в её подобие. «Но прогулка в парке…», - начал он в недоумении и даже страхе. «Время слишком позднее, а потом ты и так уже, как огурчик. Нам не следует терять драгоценные минуты, скорее за стол. Шашлык, вино и, - Мария подмигнула, - я готова поведать тебе, как страстно ты меня можешь ублажать, дорогой. Есть ещё порох в пороховницах!» - Она фамильярно потрепала мужа за щёку.
Никогда ещё Мария Ильинична не чувствовала, как на деле бьёт жизнь ключом, а сейчас вот почувствовала. Поэтому перед тем как сесть за стол, тоже решила принять ванну, ополоснуться...