Женечка Харютина не была красавицей. Но она относилась к тому типу женщин, у кого обаяние и харизма зашкаливали – так, что даже записные ловеласы перед ней полностью разоружались.
Её первого мужа, слесаря Харютина, в расчёт можно совсем не брать. Он, по её мнению, был бесперспективным. Что и осталось от этого рабочего парня, так только фамилия, её она не меняла при всех своих последующих браках.
Стараясь таким образом, возможно, скрыть свои еврейские корни.
Правда, со слесарем она промахнулась – он со временем, упорно учась, получил образование и занимал немалые должности! Да, был репрессирован, как и многие ответственные работники 30-х, но в лагерях выжил, а после войны был даже реабилитирован.
Тем не менее на Женечку, после ухода от мужа, положил глаз ответственный (и обеспеченный, естественно!) руководитель московского издательства Алексей Галдун. Положил глаз на эти наивные, «оленьи», широко распахнутые глазища и чувственный, влажный, всегда чуть приоткрытый ротик сотрудницы малоизвестного провинциального журнала в Одессе Женю Харютину.
Алексей увёз изменщицу-слесаршу в Москву, устроил работать машинисткой, а потом, когда получил назначение сначала в Британию, а потом в Германию, и подругу увёз с собой.
Там она, пользуясь полученными в одесском журнале навыками, открыла скромный, но достаточно известный и посещаемый литературный салон - на манер такого же Лили Брик в Союзе.
Правда, скромнее масштабом. Но своими женскими чарами пользовалась так же, как её старшая и более успешная подружка. В частности, затащила в постель Исаака Бабеля, тогда уже довольно известного.
Порхая, как мотылёк, Харютина не успела вовремя сообразить, что времена наступают суровые, даже жестокие. Поэтому она открестилась от Галдуна, когда тот попал в немилость к власти и был обвинён…
В чём там в те времена обвиняли ответственных работников, волею судеб и начальства отправленных работать за границу, в «империалистическое логово», как это тогда называли. В шпионаже, конечно же.
Где был? В Британии? Значит на английскую разведку. В Германии? Ну так и на нацистов ещё работал, поди… Тем более, что по возвращении в Союз Женечка обратила своё внимание на ответственного работника наркомата внутренних дел Ежова, и сразу начала его охмурять.
Николай Иванович, будучи падким на женщин вообще, на такую призывную личность конечно же «повёлся». Не учтя, что товарищей его масштаба свои же спецслужбы бдительно «пасут».
И Сталину в конце концов доложили, что на будущего «железного наркома» положила глаз бывшая, обвиняемого в шпионаже Галдуна. И вот тут начинаются неясности.
Сложившаяся практика тех лет обычно и членов семьи арестовывала следом за фигурантами дел. Существовала даже отметка в паспорте ЧСИР – член семьи изменника Родины, или ЧСВН – член семьи врага народа.
И сталинское «сын за отца не отвечает» работало только тогда, когда сын публично от отца отрекался. А тут Харютина ни от репрессированного Галдуна не отреклась, ни от того же Ежова, когда над ним стали сгущаться уже видимые всем тучи.
Ежов, кстати, ещё до ареста узнал о многочисленных изменах жены и закатил по этому поводу чудовищную истерику, наговорив много лишнего – в том числе и в адрес первых лиц государства! Забыв, или не зная, что его квартира находится на прослушке – что позже стало для него роковым.
Но и «засвеченную» агентессу НКВД уже, видимо, списало. И даже если на неё имел некоторые виды Сталин, то после такого крупного провала Харютина стала никому не интересна.
И потом, Сталин в личной жизни и в подходах к семье, как общественному и институту, был человеком консервативных взглядов. Женщин лёгкого поведения он терпеть не мог. Называя их тем, кем они по существу и являлись.
Это соображение обесценивало в его глазах любую приносимую ими пользу. И они рано или поздно становились для вождя «расходным материалом». Тем более, что она наркома своим поведением компрометировала.
А что это за ответственный работник, который позволяет себя компрометировать? И кому? Супруге! Значит, политически слеп!
Однако она не была репрессирована. Евгения умерла, приняв снотворное из рук самого Ежова. Есть смутные сведение, что при передаче ей снотворного Николай дал ей ещё какую-то вещь, скрытый смысл которой был «Ну теперь всё. Это конец!». И от выпитого препарата его жена уже не проснулась.
А не будь этого, Харютина, скорее всего, повторила бы судьбу своего последнего мужа-карлика, жестокого палача Николая Ежова. Как, впрочем, и её близкая подруга Зинаида Гликина, спутница в её любовных авантюрах.
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропускать ничего интересного. В наших обзорах и исторических расследованиях вы найдете «Только факты». Мы стараемся показывать вам самые интересные страницы российской истории. Будем признательны за комментарии.