Пегги Гуггенхайм – коллекционер модернистского искусства и покровительница художников 20 века. Она собрала лучшую коллекцию искусства первой половины 20 века, в которой произведения таких художников как Пабло Пикассо, Джексон Поллок, Константин Бранкузи, Жоан Миро, Вильгельм Кунининг, Марсель Дюшан, Макс Эрнст и многие другие.
Война застала ее во Франции, когда у нее уже была большая коллекция, которую она продолжала пополнять при любой возможности. Она знала многих художников и посещала их мастерские.
Пегги Гуггенхайм уже выставляла свою коллекцию в созданной ею галерее в Лондоне в 1938 году. Будучи во Франции, она мечтала создать новую галерею в Париже, но война внесла свои коррективы в ее планы и ей пришлось спасать свою коллекцию.
Картины нужно было как можно скорее вывозить из Парижа, так как немцы приближались к нему.
Стоит еще учитывать то, что Пегги Гуггенхайм имела еврейские корни, но была американкой по паспорту.
Один из ее друзей-художников, сообщил, что Лувр «захоранивает» свои произведения в тайном подземном хранилище за городом и возможно сможет выделить ей кубический метр под картины ее коллекции.
Но позднее, к отчаянию Пегги, Лувр заявил, что ее коллекция слишком модернистская и недостойна спасения.
Вот какие картины Лувр счел недостойными: Кандинский, несколько Клее и Пикабиа, Брак кубического периода, Грис, Леже, Глез, Маркусси, Делоне, футуристы Северини и Балла, Ван Дусбург и Модриан периода «Де Стейл». Из сюрреализма в моей коллекции были представлены Миро, Макс Эрнст, де Кирико, Танги, Дали, Магритт и Браунер. Скульптуры они даже не рассматривали, хотя среди них были работы Бранкузи, Липшица, Лорана, Певзнера, Джакометти, Мура и Арпа.
Пегги Гуггенхайм, На пике века. Исповедь одержимой искусством
В конце концов картины удалось упаковать и вывезти из Парижа – подруга Пегги предложила спрятать их в амбаре арендованного ею шато близ Виши. Пегги Гуггенхайм повезло – немцы не нашли ящики с произведениями.
Сама Пегги осталась в Париже. У нее закончилась виза, а в новой ей отказали. Она была напугана, немцы приближались к Парижу.
Ей удалось сбежать за три дня до того, как немцы вошли в Париж, на своем автомобиле, использовав бензин, который она накапливала несколько недель, так как он был в дефиците.
Дороги были переполнены, многие люди пытались спастись. Ей пришлось рискнуть и поехать на восток, где были свободные дороги, но где она могла встретить итальянскую армию. Но все сложилось благополучно – итальянская армия не смогла продвинуться вглубь Франции.
По дороге нас настигли чудовищные вести о капитуляции Парижа, а через несколько дней – о трагических условиях перемирия. От Франции осталось немного, но за эту малую часть мы отчаянно держались… После заключения перемирия никто не понял, что случилось с Францией. Все люди были в каком-то ступоре, как будто их ударили молотком по голове. Было очень грустно видеть Францию такой.
Пегги Гуггенхайм, На пике века. Исповедь одержимой искусством
Наша героиня приехала в Ле Верье на озере Анси, где в тот момент разместилась ее семья. Там они провели достаточно спокойное лето.
Вместе с Пегги Гуггенхайм жили скульптор Арп с женой, так как они были признаны врагами Гитлера. Арп хотел переехать в Америку и основать там новый Баухаус.
В конце лета картины, находившиеся в амбаре шато, смогли отправить Пегги. Но они застряли на вокзале в Анси, куда сама Пегги с подругой ходили, чтобы укрыть и обезопасить их. Картины провели там несколько месяцев.
После чего Пегги Гуггенхайм смогла договориться с директором Музея Гренобля и ее коллекция отправилась туда. Пегги хотела, чтобы картины выставлялись, но директор музея опасался делать это, так как она была еврейкой, а на него давило правительство Виши.
Сама Пегги тоже жила там. Она смогла распаковать картины и сделать фотографии. Могла приглашать друзей и показывать им свою коллекцию. Так прошло 6 месяцев. После чего Пегги намеревалась уехать в Америку, но все еще не знала, как перевезти туда свою коллекцию.
Лоуренс (бывший муж Пегги Гуггенхайм) решил, что безопаснее всего для нас будет отправиться весной в Америку: над нами постоянно висела угроза полной оккупации Франции, и мы знали, что однажды США окажутся втянуты в войну. Американский консул уже полтора года уговаривал нас уехать, но обновить паспорта для нас оказалось не так-то просто. Нам нужно было думать о детях и учитывать вероятность того, что мы можем остаться отрезанными от Америки и без денег. Еще хуже, очевидно, была перспектива попасть в концентрационные лагеря.
Пегги Гуггенхайм, На пике века. Исповедь одержимой искусством
В ожидании Пегги зимой работала над каталогом своей коллекции.
Неожиданно нашлось решение с перевозкой коллекции в Америку. Друг Пегги Рене Лефевр Фоне, который был партнером парижской фирмы, которая занималась ранее перевозом ее картин из Парижа в Лондон, когда там была ее галерея, придумал спрятать картины среди личных вещей Пегги и таким образом отправить их в Америку на корабле.
Картины были упакованы Пегги и Рене в 5 ящиков вместе с ее бельем и одеялами.
Пегги Гуггенхайм помогала знакомым художникам и их семьям покинуть страну и перебраться в Америку.
Также она помогала Чрезвычайному комитету по спасению в Марселе.
Марсель находился во власти черного рынка; все незаконно добывали визы, паспорта, еду, деньги. Позже я к этому привыкла, но поначалу была в ужасе.
Пегги Гуггенхайм, На пике века. Исповедь одержимой искусством
Многие художники были в затруднительном положении и подвергались преследованиям.
Так Виктор Браунер, будучи евреем, прятался в горах и жил как пастух. Макс Эрнст побывал в трех концентрационных лагерях и был признан врагом Гитлера.
В концентрационных лагерях у Макса [Эрнста] появилось много друзей среди заключенных, и он постоянно с ними виделся. В них было больше от призраков, чем от людей, но только не для Макса, у которого с ними было связано много воспоминаний. Я видела в них новое, странное общество. Макс упоминал названия лагерей, где он с ними познакомился, как будто это были Санкт-Мориц, Довиль, Китцбюэль или еще какие-нибудь известные курорты.
Пегги Гуггенхайм, На пике века. Исповедь одержимой искусством
У Пегги с Максом Эрнстом завязались отношения, позднее она даже выйдет за него замуж. Она помогала ему получить визу, покинуть страну и перебраться в Америку.
Сама она с семьей пытались получить испанские или португальские визы, что им удалось довольно легко с американскими паспортами. Но не со всеми их документами все было в порядке и им следовало соблюдать осторожность.
В Марселе, в то время, когда они там находились, всех евреев выдворяли из отелей и отправляли жить в специально отведенные места. Макс предупредил Пегги, что, если ее будет допрашивать полиция, не признаваться в еврейском происхождении и утверждать, что она американка.
Так однажды, в кафе отеля, в котором жила Пегги, к ней подсели полицейские в штатском.
Я перепугалась до смерти, но упорно твердила, что я американка и скоро уеду в Америку. Он изучил мои документы и увидел, что я подделала дату на своем проездном разрешении. Я стала божиться, что это сделали офицеры в Гренобле. Потом он предъявил мне, что я не зарегистрирована в Марселе. Я боялась не только за себя, но и за Макса и Лоуренса. У первого не было права ночевать в Марселе, а у второго - проездного документа. При мне также была большая сумма денег с черного рынка, происхождение которой я не смогла бы объяснить, если бы меня обыскали. Когда детектив спросил, кому принадлежат саквояж и берет Лоуренса, я сказала, что моему мужу, который сейчас в Кассисе. После этого он только сильнее уверился, что я еврейка, поскольку именно в Кассис отправляли всех евреев. Он спросил, не еврейская ли у меня фамилия, на что я ему ответила, что мой дедушка был швейцарцем из Санкт-Галлена. Он никогда не слышал о таком городе. Затем он стал осматривать мою комнату, заглянул под кровать – проверить, не прячу ли я там евреев, и спросил у меня, что в шкафу. Я предложила ему посмотреть самому и заверила его, что евреев он там не найдет. В конце концов он сказал: «Пройдите со мной в полицейский участок. У вас не в порядке документы». Я отказалась переодеваться в его присутствии и не хотела отпускать его с моими документами, поэтому попросила подождать снаружи. Он взял мои документы и вышел. Я как можно быстрее постаралась последовать за ним. Я боялась, что исчезну и Лоуренс с Максом не смогут меня найти. Я хотела оставить им записку и спрятать деньги, но не знала, как это сделать. Выйдя из комнаты, я не обнаружила детектива в коридоре. Он был со своим начальником в лобби. Когда его начальник увидел меня, он извинился и велел своему подчиненному оставить меня в покое. В то время американцев во Франции жаловали: мы только что отправили французам по морю крупную партию продовольствия. Меня вежливо попросили пройти в полицейский участок и зарегистрироваться в Марселе, что я в любом случае собиралась сделать в тот день, и начальник любезно рассказал мне, как туда пройти. Позже, когда я пожаловалась администратору отеля на их визит, она ответила: «О, это пустяки, мадам. Просто облава на евреев».
Пегги Гуггенхайм, На пике века. Исповедь одержимой искусством
После всех перипетий Макс Эрнст получил документы и отправился в Португалию с чемоданом полным картин.
Пегги же с семьей пришлось еще какое-то время пробыть в Марселе. Так как им нужно было получить по 550 долларов на человека в Банке Франции для оплаты мест в самолете до Америки. Но деньги нужно было регистрировать на каждый отдельный паспорт и это заняло три недели.
Лоуренс с детьми первыми отправились в Португалию. Чуть позже за ними последовали Пегги со своей знакомой.
Мне было странно пересекать французскую границу, на которой меня обыскали от головы до пят, без одежды. Оказаться вдали от гестапо и снова наслаждаться жизнью было счастьем. Мы прекрасно ели в Испании. Рынки ломились от еды. Это казалось безумием после Франции, где я потеряла 10 фунтов из-за недоедания.
Пегги Гуггенхайм, На пике века. Исповедь одержимой искусством
В Лиссабоне Пегги воссоединилась со своей семьей и Максом Эрнстом.
Настало время ожидания самолета в Америку, томительное и неопределенное, но все же уже довольно безопасное.