Это был, несомненно, выдающийся человек с очень непростой судьбой. Однако это обстоятельство навряд ли можно считать оправданием поступкам его, которые, надо признать, далеко не всегда выглядели безупречно.
Личность Андрей Курбского, несомненно, заслуживает более обстоятельного разговора о нём. Однако обстоятельства складываются таким образом, что я попросту не успеваю подготовить расширенную версию данной публикации. А дата есть дата – 440 лет, как Андрей Михайлович ушёл из жизни; это случилось 6 мая 1583 года. Так что пусть уж коротко вспомним об этом неординарном человеке, в расчёте, что ещё появится возможность вернуться к теме.
Он родился 28 октября 1528 года и считался другом детства царевича, который войдёт в историю как царь Иван Грозный. Считается, что во время одного из сражений, в которых они оба участвовали, именно Курбский спас Ивана Васильевича, успев отбить летевшую в государя стрелу. А вообще повоевать ему довелось под московскими знамёнами немало; впрочем, и не только под московскими.
Жизнь, как известно, штука далеко не всегда предсказуемая. Дружба – дружбой, однако когда на Руси поднялась волна массовых репрессий, Курбский счел за благо не искушать судьбу и бежал в Литву. Причиной стало то, что Андрей Михайлович состоял в дружбе со священником Сильвестром и царедворцем Алексеем Адашевым, которые попали в опалу.
И ладно бы князь просто сбежал – в описываемую пору переход вельможи или военачальника из одного подданства в другое, тем более, между Россией и польско-литовской державой, не считался чем-то из ряда вон выходящим. Тут проблема глубже: Курбский не просто отъехал – он ведь стал активным врагом России, передал королю Сигизмунду-Августу и гетману Радзивиллу военные секреты царства, а впоследствии возглавлял военные походы на русские земли, причём, довольно успешные, так как знал как оборонительную систему приграничья, так и военные дарования московских полководцев.
В голову другому человеку не влезешь, душу его не прощупаешь, тем более человека, жившего несколько веков назад. Никто не знает, как бы поступил Курбский, если бы не страх попасть под каток грозных репрессий. Возможно, так и остался бы верным российским подданным; ну а с другой стороны, кто знает, не исключено, что и соблазнился бы приглашениями короля с гетманом – письма эти зазывные имели место, и сохранились по сей день.
Но мы знаем только тот вариант истории, который случился. Курбский показал себя отважным воином, он не боялся опасностей битвы – но вероятность оказаться на плахе его устрашила. И он сбежал, сдав врагу свою Родину по полной. За что пожалован доходными поместьями в Литве и на Волыни, а также богатым жалованием со стороны польско-литовских правителей (как тут ни вспомнить образные «бочку варенья и корзину печенья»).
Тут хочется вот на что обратить внимание – с усмешкой, не скрою. В качестве оплаты предательства король Сигизмунд-Август женил беглеца на очень богатой и весьма престарелой дважды вдове панне Марии Козинской, благодаря чему наш беглец породнился со многими знатными родами Речи Посполитой. После того, как «молодая» отписала ему все свои имения, Курбский перессорился с её сыновьями от предыдущих браков, а затем и вовсе развёлся…
Впрочем, данный текст – не о делах амурных и не о дележе имущества при разводе. Речь – о предательстве государственном.
Взбешенный поступком князя, царь Иван Васильевич отыгрался на семье Андрея Михайловича: мать, жену, сына и «братию» «различными смертями поморил, имения … их разграбил». Впрочем, данное летописное утверждение не считается бесспорным; достоверно известно, что они оказались в тюрьме, а дальше – темна вода… Кроме того, пострадали не только родичи беглеца, но и его соратники.
Приходится признать, что перебежчиком он стал не единственным – от репрессий в ту пору попытались укрыться за границей многие. А знаем мы именно об этом человеке в первую очередь благодаря эпистолярному наследию – знаменитой переписке Ивана Грозного и Андрея Курбского.
Переписка Курбского с московским царем является замечательным памятником той эпохи. Взаимные обвинения и оправдания дают разносторонние представления о событиях, происходивших в стране.
Если попытаться свести идеологическую составляющую переписки к одному постулату, её можно выразить примерно так: что выше – государева воля или государственный закон?
Таким образом, хочу подчеркнуть: то, что князь Андрей Курбский сбежал за границу, можно понять. Однако то, что он, зная беспощадность своего царственного «друга», бросил на произвол судьбы всю родню и друзей, вряд ли делает ему честь. Ну а если добавить, сколько он причинил вреда России своими военными походами в её рубежи, и вовсе переводит его во враги Отечества.
Некоторые историки называют князя Курбского «первым диссидентом». На мой взгляд, всё же слово «предатель» подходит в большей степени.
Тем не менее, объективности ради следует добавить вот какое уточнение к его краткой биографической справке.
Не имевший систематического образования князь Курбский на протяжении всей жизни занимался самообразованием и с возрастом достиг немалых интеллектуальных высот, став философом, историком, переводчиком, писателем. В частности, будучи уже немолодым человеком, выучил латынь. Именно благодаря ему в русский язык вошли такие понятия, как «материя», «элемент», «силлогизм».
К сказанному хочется добавить, что в период жизни на Волыни он оказался замешанным в местные свары, с кем-то судился, с кем-то случались и стычки с кровопролитием и даже смертоубийством… Летописи уточняют, что ругался при этом он по-русски.