Британский журналист Пирс Морган, ярый монархист и, соответственно, не менее ярый критик герцога и герцогини Сассекских, высказал свое мнение о прошедшей коронации и принцах Уильяме и Гарри в своей колонке "Без цензуры" для издания The Sun.
Пирс Морган пишет:
- До вечера воскресенья, 7 мая, самым мощным публичным заявлением, которое когда-либо исходило из уст принца Уильяма, были восемь слов: "Нет, мы совсем НЕ расистская семья".
Он выплюнул эти слова перед СМИ с холодной яростью после того, как его спросили о зажигательных заявлениях его брата Гарри и невестки Меган о королевском расизме в их нытье у Опры два года назад.
Утверждения, для которых нытики-Сассексы так и не представили ни малейшего доказательства, и которые Гарри недавно и нелепо пытался опровергнуть, заявив, что они с Меган никогда не говорили, что королевская семья - расисты.
С тех пор принц Уэльский хранит достойное молчание, несмотря на то, что Гарри неоднократно и позо.рно оск0рблял его, его жену Кэтрин, его отца Карла и его мачеху Камиллу в отвратительной откровенной книге и документальном сериале Netflix.
Ни один мужчина не предпочел бы стоять в стороне и молчать, пока его родной брат таким отвратительным образом поджигает всю их семью.
На самом деле, мне достоверно известно, что Уильям был настолько разгневан предательством Гарри, что не надеялся, что сможет физически не протестовать против него, когда они в следующий раз окажутся в непосредственной близости.
Но когда этот момент случился в Вестминстерском аббатстве на коронации, Уильям не ударил своего младшего брата и не заговорил с ним.
На самом деле, он даже не взглянул на него, в то время как Гарри прокрался внутрь, как озорной школьник, и занял свое место в третьем ряду, в той же "королевской Сибири", что и его опальный дядя, принц Эндрю.
Вместо этого Уильям сосредоточился на своей чрезвычайно важной роли на коронации их отца, преклонив колени перед королем Карлом, чтобы, как наследник престола, присягнуть ему на верность: "Я, Уильям, принц Уэльский, клянусь вам в своей верности, клянусь служить вам верой и правдой, как своему сюзерену, телом и душой. Да поможет мне Бог."
Затем он коснулся короны короля правой рукой и наклонился, чтобы поцеловать его в левую щеку.
Это была очень личная, но в то же время очень публичная демонстрация поддержки, которая заставила короля улыбнуться и прошептать: "Спасибо, Уильям".
"Угрюмый испорченный мальчишка"
А каков был вклад Гарри в поддержку своего отца?
Угрюмый испорченный мальчишка едва пробормотал клятву, когда собравшихся пригласили произнести ее, и выглядел так, будто петь Государственный гимн в честь своего отца было так же приятно, как сосать лимон, пропитанный табаско.
Специалист по чтению по губам позже сказал, что Гарри провел бОльшую часть времени во время службы, жалуясь Джеку Бруксбэнку, мужу принцессы Евгении.
"Мне надоело, как они обращаются со мной, - сказал он, в частности, добавив: "Им все равно".
Мы не знаем, о ком он говорил, но если это была его семья, то это было смехотворно, учитывая то, что он и его жена столь неустанно работали, чтобы смутить, опозорить и нанести ущерб членам королевской семьи и британской монархии перед всем миром.
Весьма примечательно, что никто из королевской семьи, кроме принцесс Евгении и Беатрис и их мужей, которые вошли в аббатство вместе с Гарри и Королевской принцессы Анны, с которой он мимолетно обменялся репликами, не хотел иметь ничего общего со своим Иудой.
А чего он ожидал взамен на свою гну.сную нелояльность - теплых объятий, поцелуев и "дай пять" от благодарных родственников?
Я понятия не имею, зачем Гарри вообще присутствовал на коронации своего отца, которого он так безжалостно критиковал и который возглавил монархию, которую он назвал бессердечным расистским лагерем для военнопленных вроде Сассексов.
И он получил именно то, что заслужил: был спрятан за плюмажем на шляпе Анны, точно так же, как Меган - спрятана за свечой на похоронах королевы.
Такие вещи не происходят случайно.
"Раздвоенные языки"
Это - способ Дворца рассказать всему миру, что вы вели себя так плохо, что для вас отменено право купаться в отражении славы большого королевского события.
Гарри не мог дождаться, чтобы уйти после службы, едва не побежав к машине, которая ожидала его возле аббатства, оплаченная, как и его безопасность в Великобритании, британскими налогоплательщиками, чтобы быстро доставить его прямо в Хитроу, откуда он мог вернуться в Калифорнию.
Нас заверили, что все это было сделано для того, чтобы он мог увидеть своего сына Арчи на вечеринке по случаю его четвертого дня рождения, будучи удивительно заботливым отцом, которым он и является, в отличие от своего якобы холодного и жестокого отца.
Но у меня трое сыновей отпраздновали четвертый день рождения, и поверьте мне, к тому времени, когда Гарри вернулся домой - к девяти вечера или позже, юный Арчи уже крепко спал.
Нет, как и всё остальное в мире Гарри и Меган, всё это было перформансом, корыстной пиар-чепухой, радостно раскручиваемой их прихвостнями с раздвоенными языками.
Я подозреваю, что настоящая причина, по которой Гарри уехал так быстро, заключается в том, что он знает, что его семья нена.видит его за то, что он с сделал с ними и учреждением, которому они так преданно служат, а также, потому, что, как показывают опросы, у публики ни по эту, ни по ту сторону Атлантики сейчас нет для него ни интереса, ни времени.
Гарри не просто персона нон-грата, он стал своим собственным худшим кошмаром, полной неуместностью.
Печальная правда для него заключается в том, что, несмотря на все его выходки, направленные на привлечение внимания, до, во время и после коронации, никого не волновало, был он там или нет.
Глаза всего мира были прикованы к его отцу-королю, его мачехе, королеве, и его брату, следующему королю, его невестке, следующей королеве, и их восхитительным маленьким детям.
Это их изображения красовались на первых страницах мировых газет, а их лица сияли во всех телевизионных репортажах. Именно они представляют будущее.
И когда в субботу Карл и Камилла вышли на балкон Букингемского дворца, чтобы поприветствовать ревущую толпу, Гарри нигде не было видно, и никто не был разочарован тем, что он уже садится на свой рейс.
Между тем, Уильям на протяжении всех коронационных выходных был на высоте, а кульминацией его личного триумфа стала его короткая, но великолепная речь на концерте в Виндзорском замке в воскресенье вечером.
Чуть меньше чем за три минуты, он искренне отдал дань уважения своему отцу и дань памяти своей бабушке, королеве Елизавете II, о которой он сказал: "Я знаю, что она там, наверху, с нежностью смотрит на нас. И она была бы очень гордой матерью."
Уильям разделял эту гордость, рассказывая собравшимся, как его отец провел более 50 лет, посвятив себя служению своей стране и Содружеству, предупреждая об экологических рисках для планеты задолго до того, как это стало модным, и поддерживая более миллиона молодых людей, находящихся в неблагоприятном положении, с помощью его блестящей благотворительной организацией Prince's Trust.
"Удивительно радостный момент"
А затем в его речи последовала фраза, которая вернула меня к его резкому возражению "Нет, мы НЕ расистская семья", сделанному два года назад.
"И, возможно, самое главное, - сказал Уильям, - мой отец всегда понимал, что люди всех вероисповеданий, любого происхождения и всех сообществ заслуживают того, чтобы их прославляли и поддерживали".
Другими словами, король настолько далек от расизма, насколько это вообще возможно.
"Па, - сказал Уильям, - мы все так гордимся тобой".
Затем он закончил, заявив: "Я обязуюсь служить вам всем. Король, страна и Содружество. Боже, храни короля!"
И толпа скандировала в ответ свою громогласную поддержку ему и его отцу.
Это был удивительно радостный момент союза между двумя самыми большими звездами Королевского небосвода и их народом.
И это послало твердое сообщение наблюдающему миру: монархия в надежных руках с двумя людьми, которые, в отличие от Гарри и Меган, понимают бескорыстный королевский долг и служение, и что способность учреждения выжить и процветать зависит от того, как они поведут за собой общество.
Эти выходные стали абсолютным триумфом для настоящих королевских особ и настоящей катастрофой для ожесточенных ренегатов, подстрекающих толпу в Монтесито.
Боже, храни короля!
