КО ДНЮ ПОБЕДЫ. Вспомним тех, кто живым пришёл с фронта Великой Отечественной и оставил свой след в нашей с вами истории.
Будет больно и светло. И немного смешно. Всё, как всегда на моём канале.
С ПРАЗДНИКОМ, ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!
**************************
Было у Степана Ивановича старинное пианино, сохранившееся ещё со времён его детства. Древний инструмент, инкрустированный красным деревом, с подсвечниками по фасаду, с клавишами слоновой кости...
Досталось оно Степану Ивановичу от матери, учительницы музыки, а той, видимо, от её матери. Потому как очень старое оно было.
Вернувшись с фронта в сорок пятом, лейтенант Степан Краснов на месте своего дома нашёл только кирпичную труху, пару сохранившихся этажей со обвалившимися стенами и... это пианино, боязливо прислонившееся к единственной сохранившейся стене на втором этаже, где когда-то была его квартира.
Мать, сестрёнка и бабушка погибли, из квартиры не сохранилось ничего, всё было уничтожено. Чудом сохранилась только несущая стена с небольшим участком пола и лестничный пролёт, ведущий аккурат к его, Степановой, квартире. И пианино.
С развалин дома снимали пианино всем миром. Комендант выделил бойцов для помощи герою и те, надрываясь под тяжестью чугунной рамы, спустили раритет на землю.
— Играть умеешь? — спросил Степана комендант, — Собачий вальс забацаешь?
Тот покачал головой. Как ни билась с ним мать, пытаясь привить пацанёнку любовь к музыке, так ничего у неё не вышло.
— Не буду я играть на вашей балалайке! — отвечал ей глупый маленький Стёпка и удирал с друзьями на речку.
Только младшая сестра сосредоточенно занималась, выцарапывая из чёрно-белых клавиш маленькими пальчиками сначала звуки «Чижика-Пыжика», а потом и сонат Моцарта.
— Я не играю, — вздохнул Степан, — Но моя дочь играть будет, и не Собачий вальс, а... этих... как их... нормальных композиторов!
Тот же самый комендант помог Степану заселиться в коммуналку, где и разместили его первую мебель — пахнущее копотью старинное пианино.
Инструмент Степан настроил, вызвал единственного выжившего в городе настройщика. Помнил, как мать два раза в год вызывала такого мастера и он часами просиживал у раскрытых внутренностей «балалайки», прислушиваясь к каждой струне, подкручивая вибрели и выравнивая молоточки.
Настроил Степан инструмент и неспешно стал искать себе жену, чтобы возродить семью. Чтобы в его семье вновь зазвучали «Чижики-Пыжики» и сонаты Моцарта.
Женился Степан на скромной девушке Марии, которой он ещё до свадьбы поставил условие, что их дочери будут играть на пианино. Маша покраснела, но согласилась. Хорошая была жена Маша...
Детей было трое, две дочери и сын, всех родители вырастили приличными людьми. На пианино, как Степан и хотел, обучались обе дочки. Сына Степан музыкой не мучил, помятуя своё к ней отношение в детстве. Сын пошёл по военной линии, сначала в кадетское училище, а потом и в высшее. Но и дочери не стали профессиональными музыкантами. Обе выучились в музыкальной школе, но в последствии выбрали себе другие достойные профессии.
А вот одна из внучек Степана Ивановича музыкантом стала. Покорило её старинное пианино, медные подсвечники, тепло пожелтевших клавиш. Теперь уже не только Моцарт звенел в большой квартире Степана Ивановича, но и Рахманинов, и Свиридов, и даже американский негр Гершвин, под которого у дедушки и бабушки ноги в пляс просились.
Особенно дедушка Стёпа любил Рахманинова.
— Сыграй вот эту... где так щиплет... душу выворачивает.. сыграй!
И внучка играла ему фрагмент Второго фортепианного оркестра. А иногда играла и пела дедушке рахманиновские романсы, от которых тот плакал светлыми слезами, словно его погибшие мама с сестрой благодарили его за их личное Воскресение.
Но прошло время. Ушла бабушка Маша, вслед за ней не стало деда Степана. Дом, оставшийся внучке-пианистке, по прежнему был полон звуков старого пианино.
Дом этот дед Степан купил ещё в восьмидесятых, оставив квартиру старшей дочери. Так и завещал свой дом внучке, подарившей ему невидимые встречи с матерью при звуках рахманинского «Вокализа».
Но где же в этой истории кот, спросит меня читатель. Да, действительно...
Где же кот?
Кот появится в нашей истории вот прямо сейчас. Сам придёт.
Началось всё с того, что у внучки-пианистки тоже появились внуки. Двое. Мальчишке, понятное дело, музыка даром была не нужна. Мальчишка рубился светящимися мечами и занимался в Кванториуме в классе робототехники. Видимо, в их семье мужчины генетически были немузыкальны.
А вот внучка пошла по стопам своей пра-прабабушки, а может, ещё плюс одно «пра».
Пианино снова зачирикало «Пыжиком». На него-то и пришёл в дом рыжий Степан. Именно так назвали этого непонятно откуда взявшегося кота. Именно Степан, а не Степашка или, простихоспаде, Стёпка.
Степан пришёл летом, когда окна в доме были распахнуты настежь, и из них лилось внучкино баловство под названием «Собачий Вальс».
— Мряв! — влетел Спепан на подоконник.
«Тили-линь, пим-пим! Тили-линь, пим-пим!» — колотила по клавишам уставшая от классики семилетняя пра-пра-правнучка.
— Мрра-а-а-ау!!! — взвыл кот и спрыгнул на пол.
— Киса! — обрадовалась внучка незапланированному развлечению.
Киса была котом, который не проживал в их доме. У внучки-пианистки и её семьи было две кошки, две собаки и попугайчик. Но это были другие кошки, собаки и попугайчики. А этот уверенный рыжий кот был чужой.
— Мряк! — осторожно запрыгнул кот на бакен клёцы клавиатуры.
*Бакен клёцы — небольшие деревянные ограничители клавиатуры размером аккурат под попу упитанного рыжего кота.
— Мур-мур-мур... — громко замуркал кот, жмурясь на младшую внучку.
«Тили-линь, пим-пим! Тили-линь, пим-пим!» — опять зашлёпала та по клавиатуре.
— Шшшш! — замахнулся на неё кот.
— Не нравится? А чего хочешь? — догадалась мелкая внучка, — Хочешь, я тебе «Песню пастушка» сыграю?
И она корявенько, но старательно сыграла детскую пьесу на восемь тактов.
— Мур-мур-мур... — одобрил кот.
На звуки внучкиного баловства пришла старшая внучка, та самая, которая теперь бабушка.
— Ба! У нас новый кот! Смотри, он не любит «Собачий вальс»!
И младшая внучка продемонстрировала реакцию кота на её «Тили-линь, пим-пим!».
— Твой прадедушка тоже не любил эту пьесу. Он говорил, что играть надо правильную музыку. Хочешь, я сыграю тебе такую?
— Правильную? Сыграй, я люблю, когда ты играешь!
Внучка уступила бабушке стул, а кот перескочил на верхнюю крышку пианино. Он знал, что сейчас для музыки понадобятся не только три клавиши посреди чёрно-белого поля, а всё его наполнение.
И внучка-пианистка заиграла Рахманиновскую Прелюдию До-диез минор.
Мир затих от пульса боли. Клавиши благодарили, рыдали, торжествовали! Каждый, кто слышал эти звуки, видел что-то своё: мелкая внучка — свою мечту стать такой же, как её бабушка. Внучка-пианистка — благодарность за прожитую жизнь и за свою семью.
А кот...
А кот снова видел свою маму, провожающую его, молодого, на фронт. Видел свою младшую сестру, погибшую вместе с неродившимися детьми и невыученными рахманиновскими прелюдиями... Он видел разрушенный бомбами родной дом, осколок стены и боязливо прислонившееся к нему старинное пианино с почерневшими подсвечниками.
— Дедушка?... — прошептала внучка-пианистка, подняв глаза на крышку инструмента и увидев крупные слёзы в глазах непонятно откуда взявшегося кота.
Так кот стал Степаном. Он приходил каждый раз, как только пра-пра-правнучка клала свои маленькие ручки на клавиатуру и строго следил, чтобы в его доме звучал не какой-то там Собачий вальс, а только эти... как их... нормальные композиторы!
*******************
С вами была Александра и мой канал DogAngel. Вы плачете? Я тоже.
Спасибо, что нам дают помнить.
