Громыхая, по грунтовке едут «полуторки», сзади, поднимая клубы пыли к небу, на прицепе мотаются пушки. Хотя кузова машин забиты снарядами, сверху, цепляясь за ящики, сидят артиллеристы.
Стараясь не отставать от техники, превозмогая человеческие силы, по обочине бредут пехотинцы, нагруженные вещмешками, винтовками, минометами и пулеметами…
Вот уже несколько дней колонна двигалась к линии фронта по лесным тропам, и, чем ближе подбиралась, тем больше по сторонам дороги были видны остатки покореженной военной техники как нашей, так и немецкой: танки, машины, даже попадались обломки самолетов…
Через час рота добралась до вершины холма. Командир даёт приказ остановиться и разбить лагерь. В молодом негустом лесочке, в котором предстояло ночевать, самолеты противника легко могли обнаружить нашу технику и орудия, поэтому солдаты быстро начали укреплять позиции и тщательно маскировать боевой арсенал.
После того, как подготовительные работы закончились, Иван Федорович решил пройтись. Еще ранее он заметил, что на окраине леса можно насладиться закатом и поразмышлять над одной мыслью, которая целый день не давала покоя.
Скорее всего, сказывалась близость фронта и боевых действий, а может быть, дух войны и смерти... Но не покидало ощущение того, что, хоть мы и были на своей земле, но все рано тут как-то все ощущалось по-другому: и закат, и рассвет, и даже воздух казался другим…
Размышления пришлось прервать, когда солнце скрылось за горизонтом, так как Иван Федорович хотел еще успеть написать письмо родным, пока совсем не стемнело.
Письмо – это как невидимая нить, связывающая фронтовиков и их родных, поэтому все старались часто писать домой, своим любимым и близким.
Расположившись поудобнее под березой, Иван Федорович писал:
«Дорогие мои! У нас сейчас стоит теплая погода. Сегодня остановились в лесу на отдых. Кормят сытно. Вечерами собираемся у костра и поем песни. Не переживайте, у меня все хорошо, я здоров. Люблю, скучаю. Ваш Иван».
Конверта у Ивана Федоровича не нашлось, на фронте в основном обходились без него. По традиции, он аккуратно сложил бумажный лист треугольником, сверху написал адрес.
Уже собрался идти к солдату, ответственному за отправку почты, но было поздно. Тогда Иван Федорович оставил это дело до утра, а письмо положил в нагрудный карман гимнастерки.
Спать приходилось, где придется. Он расстелил шинель под кустом, лег, укутавшись в нее. Недалеко играла гитара, слышалось, как ребята негромко подпевали исполнителю. Музыка на войне важна, без нее на душе совсем худо…
… Здесь все по-другому. Здесь даже воздух другой.
Мы на нашей земле. Мы на передовой.
И ни шагу назад - просто некуда нам отступать.
Это наша земля и мы будем стоять…[1]
Только Иван Федорович начал размышлять об услышанных словах, как сразу же и уснул.
Выспаться не удалось. Едва появилось солнце из-за горизонта, как всех подняли по тревоге.
Собирались, молча, быстро. И вот уже наша колонна, покинув лес, выдвинулась в сторону к передовой. Сзади нас показались первые лучи восходящего солнца, день обещал быть жарким.
Вскоре послышались отчетливые раскаты орудий, до линии фронта оставалось совсем чуть-чуть.
И тут началось...
Сначала откуда-то с передовой прилетел снаряд и разорвался позади нас, и черная земля кусками разлетелась во все стороны. Чем дальше мы продвигались, тем чаще становились взрывы - то в поле, то на дороге. Пристреливались гады… Автомобили прибавили скорость... К счастью, дорога спустилась в овраг, и вражеские наблюдатели потеряли нас из вида - обстрел прекратился.
Но спустя полчаса, «юнкерсы» уже висели над нами.
- Орудия к бою! Тягачи в лог! – крикнул командир, выскакивая из кабины. Десять пушек, как на маневрах, развернулись.
— По самолетам! Прицел один-два, пли!..
В воздухе выстроилась очередь пикирующих «юнкерсов», приготовившись стереть нас с лица земли. Ощущение полной незащищенности… Земля вздрагивает от ударов. Осколки, грохот, дым, стоны раненых… Страшное зрелище. К этому привыкнуть никогда нельзя.
Бой продолжался до полудня: то затихая, то возобновляясь с новой силой. Медленно, но настойчиво мы продвигались вперед. Немцы отступали в спешке, бросая тяжелые орудия, но продолжали огрызаться, отстреливаясь на бегу.
И вдруг – все обрывается. Иван Федорович, оглохший, засыпанный землей, отряхиваясь,выползает из оврага, приходит в себя. Командиру докладывают о потерях. Раненых отправляют в тыл на уцелевшей «полуторке».
…Солнце медленно опускалось за горизонт, раскаты орудий становились все тише. Мы двинулись к роще, которая виднелась на краю поля, для новой стоянки.
Как только добрались до места, Иван Федорович сразу пошёл к штабному солдату, чтобы отдать письмо. Но перед землянкой остановился, задумался и развернул треугольник:
«Дорогие мои!У нас сейчас стоит теплая погода. Сегодня остановились в лесу на отдых. Кормят сытно. Вечерами собираемся у костра и поем песни. Не переживайте, у меня все хорошо, я здоров. Люблю, скучаю. Ваш Иван».
Перечитав письмо, Иван Федорович решил, что нужно написать правду и добавить всё, что произошло за день, так как с малых лет привык говорить и писать только правду. Но понимал, что родные будут сильно волноваться, поэтому он отдал солдату треугольник только с одной поправкой: зачеркнул «ваш Иван» и написал – «живой Иван», решив, что написал в письме всю правду. Он, Иван, вернулся живым после боя, погода - теплая, кормят сытно… Недалеко играет гитара и слышится песня, солдаты негромко подпевают:
…Мы не вздрогнем от обещания ада.
Мы видали его под землей.
Мы все еще живы и это наша награда.
И мы будем стоять на передовой.
Мы помним, как взрывались наши рассветы.
Как разрывались от боли наши сердца.
Мы будем всегда помнить об этом.
И мы будем стоять до конца.
Здесь все по-другому. Здесь даже воздух другой.
Мы на нашей земле. Мы на передовой.
И ни шагу назад - просто некуда нам отступать.
Это наша земля и мы будем стоять.[2]
[1] Текст песни Юлии Чичериной – «На передовой».
[2] Текст песни Юлии Чичериной – «На передовой».