В первой части мы остановились на Каменноостровском театре.
Рядом с театром дача графини Клейнмихель.
Про особняк и его хозяйку ходит много мифов, легенд и прочих увлекательных сказок.
Мнения об этой тётеньке, как часто бывает в истории, разделились. Одни считали её гранд-дамой, яркой представительницей петербургского бомонда, на великосветские приёмы к которой попасть было за честь. Балы-маскарады, дискотеки, костюмированные оргии – об этом говорил весь город. Умная, проницательная, знающая всё про всех.
С другой стороны — интриганка, сплетница, сводница и шпионка. Сколько людей, столько и мнений, как говорится.
Практически во всех источниках повторяется одна и та же байка.
Сразу после революции графиня заколотила все двери и окна в своём особняке и повесила объявление: «Вход строго воспрещён. Этот дом принадлежит Петросовету. Графиня Клейнмихель арестована и помещена в Петропавловскую крепость». Таким образом она получила время собрать всё ценное и уехать за границу.
Убедиться, что это, мягко говоря, не соответствует действительности, очень легко. Достаточно почитать её мемуары «Из потонувшего мира», которые Мария Эдуардовна написала во Франции. Там она рассказывает с каким трудом ей удалось покинуть Россию. Написано немного сумбурно, есть нестыковки и неточности, но примерную хронологию событий восстановить можно.
Писала она на французском, потом это переводили на русский, возможно с ошибками. Плюс почтенный возраст автора. Отсюда некоторая путаница.
Но что касается отъезда, всё изложено чётко. Диалог на приёме у Иоселевича, помощника Урицкого, которого уже убили к тому времени:
— Вы — бывшая графиня Клейнмихель? — спросил он меня.
— Да, — ответила я, — а Вы кто такой?
— Я — товарищ Иоселевич. С какой целью хотите Вы ехать за границу? — продолжал он.
— Все причины обозначены в моем прошении, находящемся у Вас в руках. С 1913 года я не имела возможности провести за границей лечение, в котором я очень нуждаюсь.
— Сколько Вам лет?
— Как Вам легко убедиться по моему метрическому свидетельству, мне 72 года.
Он некрасиво засмеялся: — Как, Вам 72 года и Вы все еще хотите жить? Вы уже и так живете на этом свете лишние два года. Стыдно для женщины желать жить долее 70 лет.
Ничего не отвечая, я встала и направилась к дверям. Он меня окликнул:
— Не хотите ли еще присесть на минуту, я хочу сделать Вам одно предложение: есть для Вас возможность получить столь желаемый Вами паспорт.
— Каким образом? — спросила я. — Мне кажется, я все исполнила, что потребовало ваше правительство.
— Сообщите мне адрес госпожи Вырубовой, подруги царицы; как нам известно, она прячется здесь, в Петрограде, и мы ее никак не можем отыскать, и тогда я Вам обещаю не препятствовать вашему отъезду и Вы немедленно получите паспорт. Это единственное средство для Вас, если Вы желаете уехать.
— Я не намерена покупать мой паспорт ценой такой низости, — ответила я и, встав, пошла, не оглядываясь, к двери.
— Низость, что за громкие слова, — сказал он. — Вы должны знать, что все Ваши знакомые купили себе паспорта такой ценой.
— Я не хочу этому верить, — ответила я, — и во всяком случае, я не желаю увеличивать их числа.
— Как Вам угодно, Вырубову мы найдем и без Вас, но если с Вами случится какая-либо неприятность — пеняйте на себя, я Вас предупредил! У нас найдется для Вас место.
И все-таки ей удалось вырваться. Получить заветный паспорт помог знакомый из шведского посольства.
Ещё одна байка про графиню.
У Клейнмихель был дом в Петербурге на Сергиевской (ныне Чайковского) улице, который она умудрилась продать 24 ноября 1917 года (то есть, уже после революции) купцу 1-й гильдии Немировскому.
Красиво, конечно, если бы Мария Эдуардовна на самом деле провернула такую комбинацию, но увы.
А дом на Сергиевской действительно был.
Графиня занимала квартиру на втором этаже, причём отдельную, из 15 комнат.
Улица Чайковского, 33-37.
На решётке балкона сохранился вензель хозяйки.
А на заборе особняка на Каменном острове монограмма "МК" (Мария Клейнмихель, а не Московский Комсомолец), будьте внимательны.
Ещё на решётке сидят саламандры, которые не горят в огне. Это напоминание о подвиге тестя графини. Он проявил героизм при тушении пожара в Зимнем дворце и получил право изобразить на фамильном гербе объятый пламенем Зимний.
Во время февральской революции Марию Эдуардовну арестовали. Сказали, что она стреляла из пулемёта в революционных солдат и матросов с крыши своего дома на Сергиевской. В 71 год. И ведь многие верили. Потом, правда, отпустили за недоказанностью. Затем семь недель держали под домашним арестом.
В момент штурма Зимнего дворца в ночь на 26-е октября 1917 года она была у друзей на Миллионной улице, то есть совсем рядом. Там и жила до отъезда за границу в конце 1918-го.
Вот такая она Мария Клейнмихель. Красивая женщина, между прочим.
Но это ещё не всё про её дачу на Каменном острове.
Дом ведь не целиком принадлежал Клейнмихель. Справа пристроен двухэтажный особняк с высокой мансардой и башенкой – это дача Люции Чинизелли, жены владельца цирка Сципионе Чинизелли.
На здании так написано: "Цирк Чинизелли". Первый каменный цирк России, между прочим.
Сципионе (сын Гаэтано Чинизелли, основателя цирка на Фонтанке) был наездником и дрессировщиком лошадей. Люция показывала высшую школу езды в шарабане, управляя лошадью при помощи длинных вожжей. А у их дочери Лизы был коронный номер: она верхом на лошади перепрыгивала накрытый обеденный стол, за которым сидели два живых человека. Крутая семейка, чего уж там.
Интересная деталь: у них с графиней вход в дом был один, по центру. Только одна потом шла налево, а другая направо.
После революции традиции графини Клейнмихель устраивать приёмы и балы была продолжена. В особняке организовали клуб домов отдыха для рабочих. Всё тоже самое – концерты художественной самодеятельности. А после войны сделали общежитие завода «Электрик».
Сейчас здание в ведении Управления делами президента. Но это не точно.
Ну, и, «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона».
Дом Бартоломью Шолто — «Сокровища Агры».
По-моему, теперь особняк выглядит гораздо приличнее, чем при съёмках фильма.
Продолжим в следующем выпуске нашей программы.
