Раннее весеннее утро. Ребенок идет по тропинке и наступает на тонкое ледяное полотно, образовавшееся на поверхности лужи. Мгновение, и под яркими резиновыми сапожками образуются тысячи маленьких льдинок. Дочка смеется и широко улыбается во все свои 32 22 зуба.
Я тоже показываю миру свои 32 (ох уж эти лежащие «мудрецы»). Так и идем мы, счастливые два человека, измеряя глубину всех встречных луж.
— «Она промокнет и заболеет. Нельзя бегать по лужам!», - слышу я визг возмущения за спиной.
Решаю не реагировать и дальше радуюсь весеннему солнышку.
— «Девушка, что вы делаете? Запретите ей, немедленно!», - крик вновь нарушает мои едва осязаемые границы.
Я поворачиваюсь и вижу бодренькую женщину с сумкой в руке. Кажется, что повернись я на 30 секунд позже, эта сумка прилетела бы мне прям по хребтине. Я хотела начать оправдываться: «Да нет, она же в резиновых сапогах, ноги не промокнут. Да и живем мы вон в том доме, быстро дойдем, не волнуйтесь. Спасибо.» (Ох уж эта привычка говорить «спасибо» на все непрошеные советы. Неосознанно. Рефлекторно.)
Но мой ответ опередили:
— «Ты не услышала что ли? Я тебе сказала, нельзя ходить по лужам!», - беспардонно вывалила мадам.
Сдерживаю себя, буквально стиснув зубы. Считаю до десяти. Выдыхаю. Отвечаю заготовленной на такой случай фразой:
Спасибо, я сама решу, что можно моему ребенку. Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Сердобольная старушка недовольно фыркает что-то про воспитание и проходит мимо, в воздухе слышатся обрывки ее негодования: «невоспитанные», «молодежь», «в мое время», «страна», «катимся».
А я стою и свечусь аки начищенный самовар. Потому что я смогла. Я набралась смелости и отстояла свои границы.
Раннее весеннее утро. Ребенок идет по лужам, наступая на тонкое ледяное полотно... А рядом иду я.
И улыбаюсь во все 32 шире, чем 10 минут назад.