Семь лет назад на одной с нами площадке поселилась новая соседка. До этого «счастливого» момента рядом обитала молодая пара, приветливая и тихая, но они решили расширить жилплощадь в ожидании первенца. На нашу беду, их квартиру купила та самая, не имеющая возраста мадам, о которой я веду речь. Когда я впервые увидела ее, подумала: «Вот только сумасшедших нам и не хватало!» Незнаю почему... Она вроде не бросалась на людей и не разговаривала сама с собой. Ей могло быть 50 лет, а могло быть и 70. Зимой и летом она ходила в каком-то нелепом кардигане, видавшем виды еще при Брежневе, а то и Хрущеве. Чем она занималась, мы до сих пор не знаем. Выглядела она как зажиточный бомж, но деньги на квартиру где-то все же взяла. Так что не таким уж, выходит, и бомжом эта особа была.
Рано утром она выходила из квартиры с хозяйственной тележкой на колесиках, явно спертой в каком-то супермаркете или подобранной на помойке, и уходила в неизвестном направлении. Возвращалась поздно
вечером, волоча за собой доверху набитую, тяжеленную повозку. Пару раз я пыталась было помочь ей поднять тележку на этаж, но она так свирепо меня отшивала, что пропало всякое желание оказывать услуги. Тетка пыхтела и тащила свою добычу на последний этаж нашей хрущевки, а мы все гадали, что за хлам она носит в свою конуру и скоро ли весь дом наполнится тараканами, крысами и другими непрошеными гостями.
Но это еще, увы, не все. На ее страсть к собиранию хлама, думаю, многие смотрели бы сквозь пальцы.
Однако был у нее куда более существенный недостаток — совершенно склочный (я бы даже сказала, сволочной) характер. Тетка умудрилась поссориться со всеми соседями, включая жильцов соседних подъездов. Валентине, так ее звали, всегда все мешали. Играли ли дети во дворе в песочнице — шумят, кто-то вышел с собакой — нагадит, кошки орут и мешают спать. Я однажды не выдержала и ответила ей, что ее появление в нашем дворе тоже сильно всем мешает — портит эстетику. Но,
кажется, это ее не проняло. Больше всех бесила Валентину моя соседка снизу — тетя Шура. Ее кошка постоянно ошивалась в подъезде, хотя никакого вреда от нее не было — гадила Мурка исключительно на улице. Валентина гоняла животное нещадно. Еще и орала на весь подъезд:
«Чтобы вы, твари, передохли все!» Кого она подразумевала под «тварями», неизвестно. Думаю, и сама Валентина на сей счет не особенно задумывалась. У нее все были «тварями» — взрослые, дети, животные. Все без исключения!
Не знаю, совпадение или нет, но через некоторое время кошку тети Шуры задрали бездомные псы. Закапывая за гаражами Мурку, безутешная соседка впервые произнесла слово «ведьма». Это прозвание сразу и весьма прочно приклеилось к Валентине. Правда, многие поначалу именовать ее ведьмой побаивались или стеснялись из интеллигентности. Однако, когда болонка со второго этажа, размером не больше футбольного мяча, которую Валентина не раз прокляла, издохла в мучениях от какой-то отравы, весь подъезд взбунтовался. Хозяева собачонки — обычно спокойные старики — плакали и все повторяли, что
это дело рук Валентины. Весь дом им вторил. Теперь уж только и слышно было: «Пора с этой ведьмой кончать, пока она за людей не взялась!» Когда я попыталась понять причину всеобщего остервенения, мне рассказали, что «ведьма» буквально накануне пнула болонку ногой и пожелала ей сдохнуть. Ну все как обычно... «Может, она и не сама их убивает, — шептались соседки, — но у нее дурной глаз. Это точно!» Словом, наш подъезд, а за ним и соседние предпочли держать своих питомцев под замком.
Все, кроме нас с мужем. Собственно, наш пес был главным врагом Валентины, но так как она его боялась ужасно, то не выступала, как правило. У нас был здоровенный немец, породистый и пожилой, так что по подъезду он выхаживал как лорд, никогда не лаял просто так. И встречался с соседкой крайне редко, так как гуляли с ним дважды в день, обычно в то время, когда Валентина уходила в свои таинственные экспедиции. Но однажды они все же столкнулись: наш Чак вышел из квартиры как раз
тот момент, когда облезлая тетка запирала свою дверь. Пес внимательно оглядел Валентину, вздыбил шерсть на холке и глухо зарычал.
«Чак, молчать!» — приказала я и кивнула соседке.
Та прижалась к стене от испуга, но в следующий момент метнула такой злобный взгляд, что я его спиной почувствовала. А оглянувшись, заметила, что Валентина что-то шепчет и делает какие-то пассы руками. «Нет, все же сумасшедшая!» — помню, подумала я. Вечером Чак отказался от еды, а наутро не смог встать на ноги. Мой приятель, ветврач, осмотрев пса, пожал плечами: «Да бог его знает, может, артрит. Он же у вас старик уже. 10 лет! А у них все те же болезни, что и у людей в возрасте... Я выпишу таблетки и витамины. Посмотрим, что будет».
Чаку становилось хуже день ото дня. На четвертые сутки он умер, а мы с мужем прорыдали полночи.
С тех пор мы просто возненавидели Валентину. Я была уверена, что это ее рук дело. Тот взгляд и шепот нам вслед — это неспроста! Муж пытался сначала мне возражать: мол, ты всерьез думаешь, что она ведьма, что ли?! Но когда я ему выстроила график смертей всех домашних питомцев нашего подъезда, начиная с появления этой гадины в нашем доме, он сник. Он даже пытался пойти с ней поговорить! «О чем?! — изумилась я. — Ты же не думаешь, что она признается в своих кознях? Может, надеешься, что эта ведьма раскается?!»
Через неделю после смерти нашего пса муж нашел возле нашей двери рассыпанную мелочь — какие-то монеты, старые и словно вымазанные грязью. Даже не грязью, а чем-то вроде масла или нефти: черного, пахучего, липкого. Он обратил мое внимание на валяющуюся мелочь и спросил «Что это?»
— Не трожь! — заорала я испуганно.
— Да ты чего? Это же просто старые монеты, — улыбнулся муж.
—Ой нет. Не просто. Я сама всё уберу. Никогда ничего не поднимай у порога, понял меня? —у меня даже голос дрожал.
Я аккуратно собрала те грязные деньги, стараясь не прикасаться к ним, и, практически не отдавая себе отчета, зачем это делаю, положила их на коврик Валентины. При нашей следующей встрече она метнула в меня полный ненависти взгляд. А я — опять же, не знаю почему — стала про себя шептать: «Отче наш». И знаете, что произошло? Валентина опрометью рванула по лестнице на верх — со скоростью, на которую только наш Чак был способен в молодости, — и захлопнула за собой
дверь в квартиру раньше, чем я сообразила, что случилось.
Однажды ночью я проснулась от кошмара: мне снилась эта самая ведьма, которая склонялась надо мной и произносила какие-то мерзости. Но главное — я, как наяву, почувствовала отвратительную вонь, исходившую от нее. Проснувшись, я даже поискала рукой выключатель ночника, чтобы проверить, нет ли ее в комнате. Разумеется, кроме похрапывающего мужа, никого в спальне не было. До утра я промучилась без сна, опасаясь, что снова увижу тот кошмар, а главное — почувствую тот мерзкий запах. Бр-р-р...
Представьте, что именно его я ощутила примерно через неделю, поднимаясь на свой этаж. Вонь исходила из квартиры моей «обожаемой» соседки Валентины. Наряд полиции, который мы вызвали,
обнаружил в кровати труп хозяйки примерно недельной давности. Как хоронили Валентину, я не знаю. С родней ее мы были незнакомы, а из соседей никто не пожелал проводить ее в последний путь. Слышала только, что какой-то племянник оформлял наследство — ее квартиру — на себя. Однако жить он там не живет, и стоит «нехорошая квартира» необитаемой по сей день.
