Если продолжить разговор об Абдуллахане, то впечатление о нём может сложиться совершенно разное. Оно будет зависеть от того, какие вы будите читать книги и изучать учебники. Мало кто читает летописи, синопсисы, хроники и путевые заметки, написанные мыслителями прошлых веков. Намного интереснее и проще получить готовое суждение, а ещё лучше, если это суждение сопровождается картинками или смешными иллюстрациями.
Есть интересный текст в учебнике истории Казахстана. Выдержка из § 39. ХАН ТАУЕКЕЛ (1582-1598 гг.):«С момента возведения на ханскую власть Тауекел всячески расширял территорию ханства за счет завоевания южно-казахстанских земель и городов. Для осуществления своих планов он использовал и дипломатическое искусство, и военную силу. Пользуясь молодостью Тауекела, бухарский хан Абдаллах держал его в зависимости от себя. После того, как Абдаллах избавился от своего главного врага Баба-султана, он стал преследовать казахских султанов, прежде поддерживавших того. Такие действия хана Абдаллаха вызвали сопротивление султанов. В 1583 году хан Тауекел разорвал союзнические отношения с узбекским ханом. С многочисленным войском он напал на ханство Абдаллаха и, захватив города Сауран, Туркестан, Отрар и Сайрам, направился на завоевание Ташкента. Однако под Ташкентом казахское войско потерпело поражение».
Вроде бы и получил казахский хан из рук Абдуллахана II его наследственный вилойят Мианкаль с родным городом Афарикентом, но этого, судя по всему, Тауекелу было мало, он хотел быть соправителем. Естественно, о внешности правителя нет ни слова. Не принято у нас в учебниках говорить о лице и фигуре. Об этом написано в учебниках истории Узбекистана за 8 класс.
А вот интересные сведения, касающиеся внешности Абдуллахана II, почерпнутые из художественного произведения. Илья́с Есенбе́рлин (каз. Ілияс Есенберлин; 10 января 1915, Атбасар,— 5 октября 1983, Алма-Ата, Казахская ССР) — казахский писатель.С 1945 года Есенберлин публикует сборники стихов и поэм. Позже пробует себя в драматургии. Потом переходит на историческую тематику: три романа "Хан Кене" (1969), "Заговоренный меч" (1971) и «Отчаяние» (1973), составившие знаменитую трилогию «Кочевники», охватывающую события в казахской степи с XV по середину XIX века: формирование… По его предположениям Абдуллахан выглядит так:
«…Он хорошо знал, что если засветятся радостью сероватые глаза и улыбка тронет кончики рта у эмира, то быть чьей-то смерти…»
«…Впереди отряда на громадном белом коне неизвестной в этих местах породы скакал высокий, статный человек, и уже ясно были видны его красивые черные усы вразлет. Он смеялся, глядя на Сауран, а вся Средняя Азия знала, что предвещает смех эмира Абдуллаха…»
А теперь посмотрите на портрет Абдуллахана, написанный в 1572 году.
Глядя на этот портрет, сложно назвать Абдуллахана высоким, статным человеком. А его чёрные усы вразлёт уж тем более сложно разглядеть на расстоянии. Описание Абдуллахана автором исторической эпопеи «Кочевники» слабо соответствует действительности. Но роман «Отчаяние», отрывок из которого представлен вашему вниманию был написан в 1973 году, когда интернетом и не пахло, а портрет, как мы знаем, хранится в частном собрании за границей. Но есть ещё и описание Хафиза Таныша Бухари, видимо, не совсем внимательно исследовано автором. Но каждый автор по-своему воспринимает своих героев, здесь чаще всего присутствует личное отношение к происходящему в произведении.
Некоторые знатоки ставят под сомнение подлинность портрета Абдуллахана, и его личностную принадлежность, но он опубликован в монографии Миниатюры Средней Азии. В избранных образцах. Из советских и зарубежных собраний. Пугаченкова Г.А., Галеркина О.И. –М.: Изобразительное искусство, 1979 г. Вот что пишут о среднеазиатской миниатюре специалисты: «Само существование среднеазиатской миниатюры не было признанным еще в не столь далекие времена. Правда, известные к началу нашего века миниатюры в рукописях XVI века, переписанных в Бухаре, порой объединялись под понятие «бухарских», но сами эти миниатюры рассматривались то как затухающий отголосок гератской школы века Тимуридов, то как провинциальное ответвление иранской миниатюрной живописи. В научной литературе лишь за последнюю четверть века наметился иной взгляд на творческий вклад Средней Азии в формирование миниатюрной живописи Востока с признанием существенных особенностей среднеазиатской школы. В советской искусствоведческой литературе ее иногда именуют «мавераннахрcкой», что вполне приемлемо»
Описание портрета этого исторического деятеля тоже заставляет задуматься о его роли в истории Средней Азии. «Правитель Средней Азии Абдулла-хан удерживал с 1560 по 1598 год свою власть ценой беспрерывных военных походов, уничтожения соперников, подавления провинций. Вместе с тем он заботился об укреплении широких торговых связей Бухары (особенно с Россией и Индией), большое внимание уделял строительству монументальных зданий — медресе и ханака, торговых рядов и караван-сараев, сардобов-водохранилищ и мостов. Казалось бы, личность Абдулла-хана могла внушить миниатюристу репрезентативный образ могущественного государя или непобедимого воина. А между тем на миниатюре неизвестного бухарского художника он предстает в жанрово-бытовом обличье: в домашней обстановке, сидя на полу, Абдулла-хан взрезает дыню, как бы приглашая к угощению. При всем том образ его дан крупным планом, не размельчен излишеством деталей, и в нем подчеркнуты типичные среднеазиатские приметы — в манерах, чертах лица, одежде. Миниатюра является свидетельством демократизированного взгляда на задачи портретного искусства. В нем нет ни патетики, ни идеализации, все просто и правдиво. Это не живописная касыда, какою в восточной миниатюре нередко являлись образы правителей, но лаконичная, глубоко реалистическая характеристика, подобная тем, которыми насыщено одно из самых выдающихся произведений среднеазиатской прозы XVI века»
А вот как воспринимает написание своего портрета сам Абдуллахан:
«Лишь однажды я разоделся павлином в приметные бордовые штаны и розовый халат, подпоясанный кружевным кушаком. Мой портрет рисовал художник, пытаясь запечатлеть незавидную внешность для потомков. До сих пор, глядя на него, я стыжусь нелепого наряда. Мне неловко не только перед окружающими, но перед самим собой. После того как портрет был готов, я убрал его подальше с глаз долой. Пропажа портрета подействовала на Зульфикара странным образом: он низко поклонился и провозгласил:
— У великого хана открылся третий глаз, слава Аллаху! — При этом лицо его было торжественным и значительным, словно при приёме послов из далёкого Китая.
Я так и не понял, что означала это загадочная фраза. Спрашивать у Зульфикара не хотелось, а самому в голову в тот момент ничего путного не приходило. Намного позже я понял, что Зульфикару портрет тоже не понравился, но он стойко молчал под шумное изъявление восторга моими приближёнными. Те громкоголосо восхищались не столько работой художника, сколько моим несравненным лицом.
Сардарам не пришло в голову, почему на картине в одной руке я держу дыню, а в другой сжимаю нож. Это символы того, что с друзьями я добр и приветлив, могу щедро угостить. Но если у человека дурные мысли и намерения, то я могу применить нож, поскольку его можно использовать как для нарезания еды, так и для убийства. Но никто ничего не понял. Даже художник в недоумении косился на нож. Он не понимал, почему я сижу на голом полу, вместо того чтобы восседать на мягком ковре. Здесь я хотел показать, что мне ничего не принадлежит. Всё богатство, каким славится Бухара, не моё, а государственное достояние. И опять непонимание. Даже со стороны Зульфикара…»
Отрывок из Романа Наталии Трябиной «Первый узбек»
Часто говорят о том, что при СССР о великих людях прошлого, о правителях и ханах ничего не писали и не заводили речи об их существовании. Конечно, монография Пугаченковой Г.А., Галеркиной О.И имеет специфический, узко-профессиональный характер, но в настоящее время нет изданий, которые были бы доступны широкой публике. Которые бы знакомили население независимой республики Узбекистан с живописью и искусством прошлого, с деятельностью не единственного правителя Амира Тимура, но и всех остальных. Достойных и недостойных с точки зрения руководства государства. Нельзя допустить забвения таких людей, как Абдуллахан II, поскольку не за горами то время, когда станут забывать политических деятелей, ушедших на пенсию или покинувших наш прекрасный мир живых людей. Примеров такого забвения не перечесть, так не следует умножать их своим пренебрежительным отношением к прошлому.
Автор романа «Первый узбек» своего героя видит таким: немного усталым, грустным от многочисленных забот, но достаточно адекватным, уж простите за столь современное слово. Но ни в коем случае не жестоким и не любителем отрубать головы своим многочисленным подданным и подчинённым.