Здравствуйте, уважаемые подписчики и гости канала!
Ерофей с неодобрением смотрел на беснующегося Павлушу, а тот, брызгая слюной, сверкая ненавистью маленьких заплывших глаз, как-то нелепо бочком суетился по горнице. Подскочил к столу, налил в хрустальную рюмку водки и, не дожидаясь отца, который тоже потянулся за графином с беленькой, вылил спиртное в широко распахнутый рот. Ерофей не спеша выцедил рюмашку и, не обращая внимания на сына, основательно закусил «свежениной» в прикуску с квашеной капустой и солёными огурчиками. Работники сегодня забили кабанчика, потому хозяева потчевались свежим мяском. Павлуша - полный рыхлый малый, разменявший третий десяток, сынок Ерофея, местного купца и крупного скотопромышленника. Изрядно захмелевший он с остервенением требовал от отца помощи.
Ерофей с каким-то забытым уже умилением вспомнил, как он, ухлёстывая за своей Акулиной, не раз дрался с верховскими. Деревня по реке делилась на две части, также как и жители на верховских и низовских. У молодёжи трения всегда между собой были, ну а за девчонок и подавно. Вот и Ерофей, провожая любаву до дому, был не раз бит, но не попустился и своего добился. Живут душа в душу, почитай, уж больше тридцати лет…
- А этот, - Ерофей тяжело вздохнул, - сам вообще ничего не решает. Чуть что, папанька, маманька! Но ведь сын!
- Ладно, – решаясь, Ерофей намахнул ещё рюмашку. – Будь по твоему. Спровадим Ефимку на Кубинскую заимку, а сами тем временем твои дела порешаем. Жалко Ерофею было расставаться с работником Ефимкой, очень жалко. Он один стоил нескольких его работников. Но камнем преткновения стала между ним и сыном скромная, со смущённой улыбкой на миловидном лице, стройная, как лозинка, девушка Аксинья по прозвищу Черёмушка. Глянул как-то Павлуша в её смотрящие удивлённо на этот мир глаза и потонул в тёмном омуте. Он её и так, и сяк обхаживает, а она ни в какую. А тут Павлуша узнаёт, что Аксинья, оказывается, благосклонно относится к их работнику Ефиму. Вот и понесло Павлушу, да, по правде сказать, и Ерофея зацепило. Кто есть Павлуша? Наследник знатный, богатый жених! И кто есть Ефимка? Батрак без роду, без племени!
- Раздавлю! – ворочалось в отягощённой спиртным голове Ерофея. – Жаль, конечно, как работника, но не нужно было дорогу переходить Емельяновым! Никому не позволено! Раздавлю!
- Вот и правильно, вот и хорошо. – Суетился рядом Павлуша. - Туда его, на дальнюю стоянку, пусть хвосты коровам крутит, пусть знает, как поперёк хозяев идти. Мы его пожалели, приютили, а он нам же козни строит…
Павлуша хоть и увалень, но в смекалке ему не откажешь. Он быстро понял настроение отца и старался со всех сил утвердить того в правильно сделанном решении. А то вдруг передумает! Главное, от конкурента избавится, а там уж Павлуша расстарается. Может, и папашка с мамашкой подсуетятся, и будет Аксинья-Черёмушка его женой. Никто не посмеет Емельяновым отказать!
В этот самый час, не ведая о сгущающихся над бесшабашной курчавой головой тёмных тучах, Ефимка, поскрипывая подошвами ичиг о ноябрьский снежок, торопко шагал по сельской улице к старенькому покосившемуся домику. В домишке, подслеповато смотрящим на улицу маленькими окошками, проживал старый-престарый бурят дед Ринчин. Заменивший Ефимке отца, деда и наставника. Дед Ринчин до поры до времени был также хранителем их с Аксиньей тайных свиданий. Дело в том, что проживали они в соседях - дед Ринчин и семья Аксиньи…
Дед Ринчин, лекарь-травник, за неимением в округе врача зарабатывал на прожитьё тем, что определял недуги односельчан, слушая их пульс, отправляя одних лечится в город к врачам, а других лечил собственноручно изготовленными из местных трав и корешков порошками и настойками. Как шутили селяне, принимая его снадобье: Изготовлено, мол, оно из кореньев и баклушек, и неведомых зверюшек! И хотя он был ещё довольно бойкий, старость всё равно давала о себе знать. В деревне главная проблема - это дрова и вода. Воду нужно таскать далеко с реки, при этом подниматься на крутой яр, а дрова из леса, вестимо. Лошади у деда Ринчина не было, потому обходился он тем, что возил дрова из лесу на самодельных санках. Благо до леса не так далеко, а от леса к деревне дорога под горку идёт. Конечно, бывало, что благодарные выздоровевшие подвозили сутунок другой, но в основном приходилось на санках…
И как-то так повелось, что стал Ефимка главным помощником деда Ринчина. Сам-то Ефимка круглый сирота. Отец с матерью в тайге сгинули, ушли в недобрый час добывать золото. На пару недель ушли, а оказалось - навсегда… Ефимка их совсем не помнит, маленький был. Растила его тётка Авдотья, которая тоже Богу душу отдала. Остался Ефимка один-одинёшенек. Но не унывал никогда, сызмальства приучен был к труду. Ещё совсем несмышлёнышем ходил вместе с тёткой к Ерофею Емельянову. Грядки пололи, картофель обрабатывали. Ерофей тогда ещё не был столь богат. Только-только входил в силу.
Ерофей был каким-то дальним родственником тётки Авдотьи и Ефимки, соответственно, тоже. Но куда там. Как говорится: Сытый голодного не разумеет. Перешёл Ефимка «в наследство» к Ерофею вместе с тёткиным домом и котом. Правда, кот смену хозяев не одобрил и исчез в неизвестном направлении. Теткин дом разобрали и увезли на заимку пастухам под жильё. А Ефимка кочевал по заимкам, не имея постоянного угла, работая на Ерофея Прокопьевича. За еду и жильё…
И вот теперь «эта пригретая на груди змея» то бишь Ефимка, покусился на «любовь» Павлуши. Аксинью…
Потянулись как-то нежданно-негаданно Ефимка и Аксинья один к другому, но, не желая огласки своих отношений, боясь, что не одобрят родственники Аксиньи её выбор, решили до поры до времени не афишировать свои отношения. А как сиё сделать тайно? Вот тут-то и пришёл им на помощь дед Ринчин со своим домишком. Аксинья как затемнеет, нырь к соседу в ограду. А там её уже Ефимка поджидает. Уйдут на конец огорода и любуются с крутоярья на могуче-спокойные воды таёжной реки, золотом переливающейся в свете луны. Держа друг друга за руки, часами, заворожённо напитывались друг другом и чарующими ночными звуками. Слова были не нужны. Два сердца, бившиеся в унисон, не нуждались в этом…
Лето для влюблённых пролетело в одно мгновение. Когда засентябрило по настоящему, они собирались у деда Ринчина по вечерам, гоняли чаи под круговерть золотых опадающих листьев с моросью уже не дождя, но ещё и не снега за окном, слушая бесконечные рассказы и небылицы, которых дед Ринчин знал великое множество. И всё бы было хорошо, только с некоторых пор Павлуша начал оказывать Аксиньи знаки внимания, притом очень настойчиво и порой даже хамски. Ефимка даже хотел поговорить с «ухажёром по мужски», но Аксинья не дала, понимая, что от Павлуши после разговора «мокрого места» не останется. Аксинья просто решилась показать всем, что они с Ефимкой одно целое и будь что будет. Когда на очередной воскресной вечеринке, находясь в изрядном подпитии, Павлуша начал приставать к ней, она демонстративно подошла и прильнула к Ефимке. Сделано это было так буднично, что у ошалевшей молодёжи не осталось никакого сомнения. У них любовь! А весь вид Ефимки говорил: я защитник и это навсегда!
Павлуши тут бы и отступится, но нет. Его реакция оказалась другой. Изнеженное дитятя привыкло получать всё, что захочет. В открытую противостоять Ефимки он побоялся, начал действовать, как всегда, исподтишка. И во результат: Ефимка уедет на дальнюю стоянку в тьму-таракань. Но «мечты» Павлуши распространялись дальше: Если его там медведь или волчара загрызёт, а прецеденты такие были, то вообще хорошо будет…
Поставив Ефимку перед фактом, что как только укрепнет лёд на реке, он с первым обозом забойщиков едет на дальнюю стоянку, прозванную в народе «Куба» Ерофей отправил его оповестить деревенских должников, чтобы они были готовы отправиться в дальний путь по первому зову кредитора, то бишь Ерофея…
Нужно пояснить, что собой представляет «Куба» и зачем нужна была Ерофею дальняя стоянка при такой логистики, то есть при её доступности всего несколько зимних месяца в году. В прошлое время «Кубу» посещали только охотники-буряты. От них-то народ и узнал о затерянной среди тайги и неприступных гольцов, вечно покрытых снегом, о широкой долине в пойме таёжной реки. При нехватке земли под сельхоз-угодья такой лакомый кусок земли будоражил умы людей. Но вот с доступностью были проблемы. Взвесив все за и против Ерофей пошёл на большую авантюру. Он закупил в Монголии яков и хайныков – помесь яков и коров и запустил их на вольные таёжные пастбища. Как перегоняли скот из Монголии до «Кубы» отдельная история, важен был результат. Авантюра удалась. Хайныки прижились, расплодились и приносили Ерофею очень даже неплохой доход. Затрат с их содержанием не было практически никаких. Скот пасся вольно, добывая себе корм зимой из под снега, мощными копытами, отбиваясь по мере сил копытами же и рогами от хищников. Доглядывали за ними парочка Ерофеевых работников, живущих на заимке круглогодично. В их обязанности также входила заготовка сена для коней на время вывозки готового продукта, то бишь говядины, до складских помещений, расположенных на железнодорожной станции. За пару десятков лет скота от бескормицы в зимнее время и клыков хищников животных погибло много, но хорошая рождаемость и питательный лесными травами летний нагул веса животных компенсировал потери. Время от времени случались трагедии и с пастухами. Нападения хищных зверей имели место быть, к чему таёжники также относились с фатальным спокойствием.
Большущий плюс был в месторасположении «Кубы» если летом из-за крутых хребтов и топких марей местечко было недоступным, то зимняя дорога по льду реки до близлежащей довольно большой железнодорожной станции. Или, как её в народе называли, "линии", проходила аккурат мимо «Кубы». А это значит, что была большая экономия на вывозке мяса. Вообще-то, Ерофей, как любой «нормальный» богатей, умел и любил экономить на всём. На забое скота и вывозке мяса в основном работали должники, которых он правдами и неправдами загонял в свою зависимость. Или же при расчёте повернёт дело так, что бедный селянин не только не заработает, а ещё и должен останется до следующего года. Был Ерофей Прокопьевич «непревзойдённый мастер» надувательства…
Хотел было Ефимка послать Ерофея подальше и не ездить на дальнюю стоянку, но, крепко подумав, отказался от этой затеи. Если пойти поперёк, то вышвырнет его Ерофей, а ему даже жить негде. Как говорится: Куда ни кинь, всюду клин.
Понимал Ефимка, что неспроста Ерофей от него избавляется, и от этого тревожно было у него на душе. А ещё поведение его любимой Черёмушки настораживало. Она выглядела даже оживлённее, чем раньше. Подшучивала, тормошила Ефимку, тем самым порождая у него чёрные мысли. - Чему веселиться-то - недоумевал он. - Вот уедет он надолго, а Аксинья здесь останется, и Павлуша здесь…. И что может произойти за время его отсутствия? Об этом Ефимке думать совсем не хотелось. Хотя с того момента Павлуша больше не устраивал поползновений в сторону Аксиньи и вообще притих, как будто выжидал чего-то…
Вот и наступило то безрадостное, хмурое утро, когда нужно было уезжать. Обоз получился внушительный. Дело в том, что одновременно прокладывался так необходимый всей деревне зимник. Впереди обоза в санях повезут пешни и ледорубы, а мужики, постоянно меняясь, по мере надобности будут прорубать дорогу в торосах. У Ефимки сжалось сердце, когда позади осталась село с дорогими его сердцу людьми деда Ринчина и его Аксиньи. Обоз постепенно вытягивался чёрной лентой по белоснежному покрову таёжной реки…
Кони ходко шагали, прядая ушами, настороженно косясь на две стоявшие на пути обоза фигуры. Ефимка ехал замыкающим обоза, погружённый в свои невесёлые мысли. Он не сразу среагировал на звонкий девичий голос. Но в следующий миг его как ветром сдуло с саней. И вот он уже кружит Аксинью, схватив её в охапку, а рядом, переминаясь с ноги на ногу, со смущённой улыбкой на лице, топчется дед Ринчин….
Спасибо Вам огромное, что дочитали рассказ до конца. Лайк, поставленный Вами, как капля живительной влаги для уставшего путника. Когда их много, они дают силы для дальнейшего пути.
Мы завсегда рады гостям! Зайти и ознакомиться с нашим каналом, а при желании и подписаться на оный Вы можете ЗДЕСЬ!
