Румянцев Евгений Владимирович
Доктор химических наук, профессор, ректор Ивановского государственного политехнического университета, почетный работник сферы образования РФ, профессор кафедры неорганической химии Ивановского государственного химико-технологического университета
«Всегда ставлю в пример свою Аlma mater»
Почему Вы выбрали именно ИГХТУ для получения высшего образования?
В десятом классе папа привез меня на день открытых дверей в Ивановский Химтех. Узнав про его «основополагающие» факультеты – неорганический и органический, не понимал какой выбор сделать: для меня было близко и то, и другое. В итоге выбрал химию, как мне тогда казалось, без привязки к природе веществ, а это направление было в Ивановском отделении Высшего химического колледжа РАН. Выбор был сделан моментально. Через год был на подготовительных курсах в Кинешемском химико-технологическом техникуме. Сомнений, куда мне поступать никаких не было.
Если говорить о происхождении моего интереса к химии, то обстоятельства сложились так, что буквально в год моего рождения – родители купили садовый участок в кооперативе «Химик», который находился вблизи Дмитриевского химического завода. Пахнущие уксусной кислотой отвалы отходов, разъедающая все на своем пути жидкость в отстойниках, и, конечно, найденная пробирка на дне садовой бочки, сделали свое дело (улыбается). Последняя для меня открыла мир химических прекращений, в ней я делал свои первые эксперименты, смешивая подряд все то, что было под рукой.
Когда я учился в восьмом классе, помню, как мы стояли у кабинета химии в ожидании каких-то химических «чудес». Не увидев их, были разочарованы. Осознанное увлечение химией произошло у меня при изучении периодической таблицы химических элементов Д. И. Менделеева. Я почувствовал, что логика мне понятна – почему идет размещение элементов по группам, подгруппам, периодам, что меняется. Начал самостоятельно заниматься. За лето освоил программу по химии девятого класса, в девятом – десятого и одиннадцатого. Понимаю особую роль моего учителя –Татьяны Михайловны Выборовой, которая привила мне самостоятельность и дала возможность проявить себя. Так, «стояние» у доски мне было обеспечено во время открытых уроков, и я думаю, что именно в эти моменты во мне пробуждался интерес к передаче знаний – преподаванию.
А что больше всего Вам запомнилось из студенческих лет?
Прежде всего, люди – наши учителя, педагоги, ученые. Мне очень повезло: наш курс застал корифеев российской науки. Константин Соломонович Краснов целый семестр вел у нас физику. С Александром Ивановичем Максимовым мы впоследствии сдружились. Борис Дмитриевич Березин непосредственно у нас не преподавал, но он был членом ученого совета нашего факультета. И мы знали его по конференциям, по научной работе. Владимир Павлович Васильев читал нам лекции по аналитической химии, а лабораторный практикум был под строгим присмотром Людмилы Александровны Кочергиной. Ольга Григорьевна Хелевина у нас преподавала, у Павла Анатольевича Стужина мы, кажется, были первыми, кого он начал учить: до этого занимался наукой. Георгий Васильевич Гиричев, Михаил Валерьевич Улитин, Ольга Валентиновна Лефедова, Вячеслав Павлович Столбов, Елена Михайловна Раскатова, Александр Валерьевич Буров, Михаил Евгеньевич Торшинин и все, кто «приложил руку» к нашей сугубо «химической» группе – яркие, харизматичные и высокопрофессиональные люди, на которых нам хотелось равняться.
Для меня до сих пор не превзойдён педагогический талант Юрия Васильевича Чистякова, бывшего декана нашего факультета. Его уже нет в живых, но он навсегда останется в моей памяти. Юрий Васильевич потрясающе вел неорганическую химию: из каждой лекции делал настоящее научное «шоу». Для меня он – некий эталон вузовского преподавателя. В нем сочетались профессионализм, интеллигентность. Он умел пробуждать эмоции студентов, мотивировать к изучению химии. Заботился о каждом студенте и у него была феноменальная память – он знал всех своих выпускников, их жизненные истории и всегда интересовался их судьбой.
Поступил я в 1998 году, в 2002 окончил бакалавриат, в 2004 – магистратуру. Время было тяжелое: 1998 год – дефолт, который повлиял и на высшую школу. Первые годы были холодные и голодные. Если посмотреть с точки зрения инфраструктуры, что сейчас есть в ИГХТУ, и что было тогда – это небо и земля. Холодные коридоры, аудитории, веерное отключение света, отсутствие современного оборудования и как бы сегодня выразились архитекторы и видеоэкологи - «комфортных образовательных пространств». Но энергия тех людей, которые нам преподавали, находившая усиление в молодости студентов, у которых они пробуждали интерес к знаниям – она в прямом смысле творила чудеса, помогая не замечать внешнюю неустроенность, находить решения, как из нее выйти.
Наша группа в магистратуре была небольшой. Тогда были группы по 4-5 человек. И обучение было практически индивидуальным. У каждого студента, в зависимости от его научного направления, была соответствующая программа. Были дисциплины, на которых мы были один на один с преподавателем. Никогда не забуду, как по рукописным конспектам Владимира Алексеевича Кобенина, в то время заведующего кафедрой неорганической химии, я изучал физическую химию растворов. И он пытался вместе со мной решить мечту его жизни – найти такую математическую формулу, чтобы не прибегая к использованию эксперимента, предугадать поведение любого вещества в любой жидкости… Врожденное любопытство и наивность в хорошем смысле слова, сохраняющаяся на протяжении всей жизни – для меня очевидные атрибуты настоящего ученого.
Интерес к общественной жизни у меня проснулся немного позже. Во время студенчества не состоял ни в студенческом правительстве, ни в профкоме. Со второго курса пошел на научную работу в Институт химии растворов РАН. Первое время это меня тоже не очень привлекало. Интерес и более усиленная научная работа начались во время моей учебы на четвертом курсе.
Моя мотивация определялась коллективом, который в то время только зарождался. Там было много молодежи. Мне хотелось понять, чем они занимаются, и зачем им это надо, почему я должен этим заниматься, также как они.
Как определилась сфера Ваших научных интересов?
В Институте химии растворов я пришел в лабораторию, которая занималась физической химией линейных и циклических олигопирролов. Эта лаборатория уже три десятка лет занималась порфиринами. Ивановская школа по порфиринам, фталоцианинам действительно очень сильная и заметная на мировой карте. Ее основатель – Борис Дмитриевич Березин, а продолжатель – уже академик РАН Оскар Иосифович Койфман. Ясно, что среди коллективов, которые занимались порфиринами, была и остается высокая конкуренция. Лаборатория пыталась найти свое оригинальное научное направление. И нашла его в молекулах, из которых состоят порфирины, из которых они синтезируются, и на которые они распадаются. Это так называемые линейные соединения, состоящие из чередующихся двух, четырех и больше чередующихся пиррольных циклов. Внимание отечественной науки к ним в то время было незначительным. Мы начали работать в этом направлении, по крупицам собирая международный опыт и делая свои первые шаги в изучении их спектральных, кислотно-основных, координационных, антиоксидантных и прочих свойств. Занимаясь синтетическими аналогами, мы вышли на природный желчный пигмент билирубин, который образуется в результате распада гема крови. Поняли, что в нем столько интересной химии: уникальность структуры молекулы предопределяет биологию и патологию всех состояний организма, связанных с повышением или понижением уровня билирубина.
Моя кандидатская диссертация была посвящена физхимии этого желчного пигмента и его синтетических аналогов. А уже в дальнейшем мы стали брать все лучшее, что дает этот желчный пигмент – и природе, и химикам, как людям, которые его синтезируют. И стали работать с борфторидными комплексами дипирринов – прочными яркими флуоресцирующими красителями. Дошли как до глубины реакций их образования, так и до разных применений, в качестве сенсоров, прежде всего.
Еще одним из направлений нашей лаборатории стало изучение билирубина как антиоксиданта. Раньше он считался исключительно балластным токсическим пигментом, который нужно только удалять. Но появлялись работы с противоположным мнением и были результаты, показывающие, что билирубин способствует заживлению стентированных сосудов и коронарных артерий и др. Было понятно, что это мощный антиоксидант, но изучить его антиоксидантные свойства практически не представлялось возможным, потому что это очень сложная химия. И его способность брать на себя агрессивные формы кислорода тоже разная – в липидных слоях она одна, в водных растворах другая, в составе комплекса с альбумином – третья. Но мы за это взялись. Стали заниматься реакциями окисления, их моделированием, многофакторным анализом. Кандидатская диссертация одного из моих учеников – Алексея Соломонова – была защищена как раз по этим свойствам.
Сейчас спектр исследований еще больше расширился – это и материалы на основе флуоресцентных красителей, новые структурные типы соединений и пр. Мировая конъюнктура не позволяет заниматься одним и тем же, а сложившийся дух нашего научного коллектива – двигаться только вперед.
Моим первым и единственным научным руководителем стала Елена Владимировна Антина. Доктор химических наук, профессор, главный научный сотрудник Института химии растворов РАН им. Г.А. Крестова. Если бы не ее требовательность, очень последовательное, четкое отношение к делу, с пониманием результата, который должен быть на выходе, то вряд ли наши коллективы в лаборатории сложились бы.
Елену Владимировну отличает то, что с одной стороны, она – глубокий ученый, а с другой – талантливый преподаватель. Она чувствовала студентов, понимала, кто что может. Беря студентов себе в коллектив, создавала атмосферу, в которой нам хотелось быть всем вместе, занимаясь общим делом.
Потом Ваша лаборатория перебралась в ИГХТУ?
В Институте химии растворов просто стало не хватать места. А количество студентов росло. В то время в университете создавались так называемые «студенческие научные лаборатории» по межкафедральному принципу. Идея хорошая. Мы взяли ее за основу и стали создавать свою студенческую лабораторию, как ее потом прозовут студенты «Студлаба». В то время во мне пробудились уже какие-то лидерские качества.
Мы пришли на кафедру неорганической химии Ивановского Химтеха, которая в то время находилась в тяжелом состоянии. Ведь очень многие из тех, кто занимался наукой ранее на кафедре, ушли работать в Институт химии растворов. Кризисы 1990-х и все, что с этим было связано «оставили» кафедру без современных научных приборов, условий для занятий наукой. При этом были практически свободные помещения и целые лаборатории. Владимир Алексеевич Кобенин выделил нам одну из них.
Начинали в прямом смысле слова «с нуля». Помню, как на первый грант купили компьютер, и какое это было счастье. Нужно было демонтировать и убрать старое неработающее оборудование, создать более-менее благоприятные условия для работы. Кстати, демонтаж, ремонт и уборка – это первые научные задачи, которые получали пришедшие к нам на науку студенты.
Частично мы использовали ресурсы Института химии растворов, частично университета. Появились гранты, благодаря которым стала формироваться наша приборная база. Сегодня она уже позволяет полноценно и независимо от других решать определенные научные задачи.
Сначала наша группа была небольшой. Это мои ученики, которые уже сегодня – признанные ученые. На момент нашего интервью у Алексея Соломонова, работающего в крупнейшем израильском научном центре, вышла статья в Nature Communication. Многие о таком только мечтают.
По мере развития на наш коллектив стали обращать внимание, приходили новые люди. Они видели, что мы активны, что у нас движение, что у нас интересно. И развитие шло стремительно. Десятки выигранных грантов, стажировки в крупнейших научных центрах, конференции, статьи, совместные исследования с разными коллективами…
Кстати, моим первым аспирантом был Ахмад Десоки, египтянин, который продолжает научную карьеру в Саудовской Аравии. Далее – это Алексей Соломонов и Юрий Марфин. О стремительной карьере последнего «из Иванова в Хабаровск», думаю многие знают. Он очень целеустремлен и трудолюбив, не боится браться за сложные задачи, и я им очень горжусь. Александр Тимин – работает в Санкт-Петербурге, ученый по призванию, ему легко даются интересные междисциплинарные задачи. Светлана Макарова – учитель химии в средней школе г. Тейково, Ксения Ксенофонтова продолжает работать на кафедре неорганической химии. И это только кандидаты наук. А Юрий уже – доктор. А за ними – десятки аспирантов, магистрантов, студентов и школьников… Всех не перечислить.
Лаборатория была так устроена, что наряду с академическими исследованиями, мы активно привлекали школьников к исследованиям и университету. Для родного факультета впоследствии мы формировали группу ориентированных на направление «Химия» абитуриентов с необходимой мотивацией. Сделали два проекта. Первый – это региональный конкурс юных химиков. Это позволило привлечь талантливых детей из школ Иванова и Ивановской области, у которых есть способности к творчеству, исследовательскому мышлению.
Участвуя во всероссийских конкурсах, увидели, что есть проблема в уровне исследований, которую может предложить система среднего образования Ивановской области. На тот момент мы не могли конкурировать на российском уровне, и наши дети уезжали только с дипломами «участника». Поставили задачу – не повторять одни и те же проекты из года в год, а готовить проекты, которые могли бы быть конкурентоспособны, чтобы наши ученики занимали на них призовые места.
Вошли в такие конкурсы, как Балтийский инженерный конкурс, ряд других, в том числе международных. Пришло понимание, что нужно создавать мероприятие, в рамках которого школьники Ивановской области получили бы возможность приобщаться к научным исследованиям как можно раньше.
Самый подходящий период для этого – три месяца летних каникул. И мы, на своих собственных ресурсах, большей частью личностных, организовали летнюю школу юных химиков. В ней школьников доводили до серьезных исследовательских проектов, с которыми они дальше шли на конкурс, по итогам которого рекомендовались на всероссийские и международные конкурсы.
К настоящему времени это сложилось в систему, которой больше пятнадцати лет. Это дает свои плоды, и мы очень радуемся тому, как это работает. Многие из этих школьников уже или в аспирантуре, или даже защитили свои кандидатские диссертации.
Школа юных химиков оказалась хорошим способом найти детей, склонных к науке, развитых; в которых уже с девятого-десятого класса появилось желание изучать химию глубже.
Мы не только со школьниками занимались, но и с учителями химии. Сначала это региональный семинар был, но из него выросла масштабная конференция. Мы сказали школьным учителям: «А можно заниматься, помимо ЕГЭ, еще и исследованиями. А давайте мы вам дадим в руки необходимые для этого инструменты». На конференции мы приглашали интересных людей. Главный редактор журнала «Химия и жизнь» Любовь Николаевна Стрельникова неоднократно к нам приезжала, и продолжает с нами сотрудничать.
Конференция позволила расширить горизонты учителей и настроить их на активное взаимодействие с университетом.
Вы рано начали осуществлять научное руководство аспирантами?
В аспирантуру я поступил в 2004 году. Но уже будучи магистрантом, я помогал Елене Владимировне Антиной в руководстве научной работой других студентов. И, будучи аспирантом, продолжил это. У нас был очень хороший коллектив, наша деятельность не была формализована. Все научные задачи мы ставили совместно. И вскоре после защиты кандидатской диссертации я стал научным руководителем аспирантов, которые защитили кандидатские, мы с Еленой Владимировной были указаны в их диссертациях как два научных руководителя. На сегодня под моим научным руководством защитились шесть кандидатов наук.
Активная деятельность нашего научного коллектива совпала с моментом, когда государство начало вкладывать деньги в науку. Президентские гранты, гранты РФФИ, потом - РНФ. Была масштабная федеральная программа «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России». У нас было несколько проектов, в том числе грант, поддерживающий научно-образовательный центр. Чтобы развивать свою лабораторию, мы задействовали все ресурсы, которые были нам доступны.
Сегодня на кафедре неорганической химии – шесть современных лабораторий, оснащенных оборудованием, которое позволяет исследовать практически любой физико-химический процесс. Работает много молодых ученых в качестве научных сотрудников, студенты и школьники активно вовлекаются в научные исследования. Можно сказать, что кафедра пережила «второе рождение» как сильной научной структуры университета. Ведь если вспомнить историю, то Институт химии растворов вначале создавался из коллектива большой кафедральной проблемной лаборатории, и большинство сильных ученых кафедры перешли на работу в академический институт.
Но все это сделать удалось благодаря тому, что мы застали выдающихся ученых Ивановского Химтеха того времени, смогли учиться на их примере и воссоздавать ту самую научную преемственность, о которой точно мечтает современная российская наука. Это люди с совершенно другой культурой, очень интеллигентным, бережным и трепетным отношением к науке как таковой.
Как началась Ваша административная работа?
После ухода Владимира Алексеевича Кобенина, новым заведующим кафедрой стал директор Института химии растворов РАН Анатолий Георгиевич Захаров, к сожалению, тоже уже покойный. С ним у меня сложились очень хорошие отношения. Он любил молодежь, понимал ценность молодых людей для развития науки. Поэтому он нас поддерживал. У него не было задачи подвести нас под свое научное направление. Он давал возможность заниматься тем, что нам было интересно. Помогал нам расти.
Моя первая научная командировка за рубеж на втором курсе магистратуры была на конференцию в Польшу. Она стала возможна благодаря Анатолию Георгиевичу.
В какой-то момент он поручил мне быть ответственным за научно-исследовательскую работу кафедры. Через некоторое время сделал меня официально заместителем заведующего кафедрой.
Деканом Ивановского отделения высшего химического колледжа РАН был Юрий Васильевич Чистяков, потом Ольга Валентиновна Лефедова. Когда умер ее муж Михаил Валерьевич Улитин – бывший заведующий кафедрой физической химии, уникальный ученый и преподаватель, Ольга Валентиновна приняла решение оставить пост декана. И предложила мне сменить ее в этой должности. И как-то ни у кого тогда не возникло сомнений, что это будет правильно. Ректорат нас поддержал. Я стал исполнять обязанности декана, потом меня избрали на эту должность.
Четыре года я руководил факультетом. А потом у нас были выборы ректора. Я принял в них участие. Мы шли в команде с Михаилом Федоровичем Бутманом, поддерживая друг друга. И после избрания ректором, он предложил мне стать проректором по научной работе.
Работа на этой должности очень расширила мои горизонты. Наша «узкая специализация» дает о себе знать. Очень мало людей в сфере образования и науки, которые готовы на профессиональном уровне разбираться в тех областях знаний, которые раньше были им незнакомы. Классический пример – недопонимание между «гуманитариями» и «технарями» продолжает искусственно сохраняться в существующей образовательной модели. И даже до сих пор наукометрия меряет достижения «физиков» и «лириков» одинаково… И проректору по науке большого университета, где много разных образовательных программ и научных направлений, нужно, прежде всего, расширять свои рамки мышления. Не пытаться отстаивать интересы какого-то одного коллектива, направления, а понять какие существуют возможности, перспективы в других областях науки, которые есть в вузе. Это очень важно.
Появился опыт работы и общения с совершенно разными людьми – учеными разных специализаций, чиновниками разных уровней, руководителями разных вузов, академических институтов, госкорпораций, различных компаний и др. Мы стали встречаться с представителями бизнеса, налаживать контакты, искать точки соприкосновения. Сделали работоспособный совет молодых ученых. Стали проводить много мероприятий для молодежи. В должности проректора я проработал около полутора лет, а потом получил предложение стать ректором Ивановского государственного политехнического университета.
Дав согласие на это назначение, я сделал важный и, сразу скажу, смелый шаг. Чужой коллектив, другая история и культура, свои ритуалы… Управленческий опыт стал более глубоким и «всепроникающим», ответственность превратилась в гиперответственность, рамки моего мышления стали еще шире… В начале было очень интересно увидеть совсем иные проявления результатов образования, чем те, к которым привык, работая с выпускниками – химиками и технологами. Например, дипломная работа выходит с подиума – одежда, которую завтра швейное предприятие может запустить в производство. Или проект строительного объекта, по которому после привязки к месту можно начинать строительные работы. Поэтому стратегия на университет, где границы между образованием, наукой и бизнесом не существует, а студент – главный творец, для меня стала сразу понятной и мы, вместе с коллективом, поступательно стали идти к этой цели. Развитая проектная деятельность и студенческое самоуправление, научные проекты и технологии, меняющаяся инфраструктура и современный Центр компетенций текстильной и легкой промышленности и т.д. – все это уже определяет образ современного Политеха.
Мы помним, что в свое время была неудавшаяся попытка соединения Ивановской государственной текстильной академии с Ивановским государственным химико-технологическим университетом. Этого не состоялось, а произошло объединение ИГТА с Ивановским государственным архитектурно-строительным университетом в Ивановский государственный политехнический университет.
Отмечу, что культура коллективов ИГТА и ИГХТУ очень похожа. Научное сопровождение текстильных и химических предприятий Ивановской области и Союза в целом в советские десятилетия было в «активной фазе», а подготовка кадров для промышленности была массовой. Некоторые профессора Ивановского государственного текстильного института реализовывали по 200 хоздоговорных работ в год, связанных с заказами предприятий текстильной промышленности. Ивановский Химтех был в симбиозе, потому что без химии никуда, в том числе и в текстильной отрасли. И ученые этих двух вузов были понятны друг другу, многие, кстати, проживали вместе в наших «профессорских» домах. К чему я об этом говорю? К тому, что если бы объединялись ИГТА с ИГХТУ, то такое объединение было бы более естественным, в то время как связь ИГАСУ с ИГТА скорее, носила искусственный характер. Поэтому и путь становления Ивановского Политеха как единого образования и коллектива оказался очень тернист и сегодня мы прикладываем максимум усилий к формированию его новой культуры.
Полученный в ИГХТУ багаж знаний и опыта очень пригодились. Например, было уже понимание того, что любое управленческое решение опирается, прежде всего, на человеческий ресурс. Это тонкие вещи, которые приходят только с опытом; есть то, что руководитель должен пережить, чтобы выйти на необходимый уровень.
Помимо научной и административной у Вас ведь большая общественная деятельность…
Когда я пришел в аспирантуру, мы начали формировать совет молодых ученых в университете. Стал его руководителем. Параллельно с этим в стране создавалась мощная большая организация – Российский союз молодых ученых. Ивановское областное отделение этой организации мне доверили возглавить. Был Совет молодых ученых при губернаторе Ивановской области, в который я также входил, и какое-то время его возглавлял.
А когда мне предложили координировать работу по созданию регионального отделения Общероссийского народного фронта в Ивановской области, то у меня ни на секунду не возникло сомнений, надо ли мне это. Президентская организация, интересно; поначалу я даже получал удовольствие от того, что знакомлюсь с общественными организациями региона, понимаю, что с ними происходит. Когда мы соединили более 30 этих организаций, их лидеров вместе, создали региональный штаб ОНФ, начали работать по повестке Общероссийского народного фронта – конечно, был огромный азарт, большая мотивация. Проблемы жителей Ивановской области в самых разных сферах – ЖКХ, переселение из аварийного жилья, образование, медицина и других, которые решали в ОНФ, учили быстрому реагированию на проблему, не замалчиванию ее, быстрому поиску путей ее решения. Нас было трое сопредседателей штаба вначале – кроме меня, Анна Ивановна Малышкина и Василий Вавельянович Скворцов. И вот Анна Ивановна как-то мне сказала, что не важны те слова, которые мы говорим на публике, а важно то, чем мы смогли помочь конкретному человеку. И вот уже сколько прошло времени, а вся моя деятельность тогда и сейчас опирается на это. Если получилось помочь – большой мотивации для последующих действий не нужно. Но и профессионализм, конечно, помогает – чтобы решить проблему, нужно ее разложить на составные части, увидеть, на какое звено нужно нажать для запуска процесса решения.
Избрание депутатом Ивановской городской Думы было естественным продолжение моей общественной деятельности. Меня избрали депутатом по округу, на котором я и живу, и работаю. Мне понятен этот округ, его проблемы, знакомы люди. Радует, что многое удается сделать.
Став ректором ИВГПУ, Вы продолжаете работать профессором на кафедре неорганической химии ИГХТУ?
Я преподаю студентам, аспирантам. Руковожу диссертационными исследованиями. Сейчас веду свой авторский курс «Технологии управления научными исследованиями и коллективами», который был запущен около семи лет назад. Читаю его аспирантам и магистрантам. С 2022/23 учебного года в рамках Научно-образовательного консорциума, созданного нашими вузами и НИИ, читаю этот курс молодым ученым разных организаций. Управленческий опыт здесь дает о себе знать – теория менеджмента подкрепляется многочисленными примерами из жизни и практики…
Отмечу, что наука перешла «на новые рельсы» с момента распада Советского Союза. РФФИ, как первая грантодающая организация, был создан в 1991 году. А культуре того, как выиграть грант мы учились все сами, никто нас особо не учил. И в образовательной программе аспирантов и студентов этого и сегодня нет. Либо сам, либо «как-то». Вот не хотелось бы, чтобы было «как-то». Хочется все привести в систему понимания у молодого человека, который выбрал путь в науку. Чтобы он осознавал, что собой представляет наука, куда она движется, какие есть инструменты работы в научной сфере, как влияют на нее человеческий, политический, финансовый факторы. На что опираться, какие акценты нужно делать для того, чтобы развивать себя, свои коллективы. На мой взгляд, успешность в науке определяется тем, удалось ли «заразить» интересом к науке и своей области других людей. Если получилось – значит будут результаты, преемственность, продолжение. В коллективе будут возникать новые личности, лидеры. У них – новые идеи и концепции. Могу привести много примеров, когда люди из другой «специализации» находили оригинальные работающие решения для, казалось бы, очень традиционных направлений.
Хочется, чтобы молодые ученые еще на студенческой скамье знали экономику, промышленность, глобальные и локальные тренды, разворачивая свое мышление в сторону того, где действительно себя можно и нужно применить. Чтобы профессиональные знания вкладывались в тот контекст действительности, которая окружает. Нужно заниматься тем, что мотивирует, что увлекает. К сожалению, не всегда это просматривается у наших аспирантов, например.
Кого Вы считаете знаковыми людьми для ИГХТУ?
Самый знаковый человек из современников для меня – это, конечно, Оскар Иосифович Койфман. В 1998 году я поступил в ИГХТУ, который в этом году получил статус университета. И первый ректор Ивановского Химтеха, как университета – Оскар Иосифович.
Помню торжественное мероприятие, проходившее в актовом зале в тот год. Я сидел «на галерке», на мне был какой-то спортивный костюм. И вдруг меня приглашают на сцену. Ирина Вениаминовна Сметанина, выдающийся человек в культурной сфере Ивановского Химтеха, бессменный руководитель студенческого клуба, как сейчас помню, быстро дала мне какую-то черную футболку, чтобы как-то поприличнее выйти на сцену. Мобильных телефонов тогда не было, никто меня не предупредил, что вместе с еще одной первокурсницей нам нужно получить от ректора символический ключ от знаний. И вот этот ключ и зачетная книжка из рук О. И. Койфмана стали символическим событием в моей жизни.
Когда стал студентом магистратуры, мы с ним начали достаточно регулярно встречаться, не только на конференциях, но и для обсуждения каких-то научных и организационных вопросов. Сложились хорошие доверительные отношения. Прекрасно помню, как он трудился в науке, и как эти труды были оценены тем, что сначала стал член-корреспондентом РАН, затем действительным членом РАН. Оскар Иосифович – уникальный человек не только для ИГХТУ, но и для региона. Идеальная ситуация для развития организации, когда личностные устремления руководителя совпадают с корпоративными. Как раз у О. И. Койфмана все совпало. Быстрый выход Ивановского Химтеха из трудного положения, которое я видел, будучи студентом; его трансформация в вуз, который лидирует по многим позициям – это во многом связано именно с этим. Им была привита коллективу особая культура стремления к науке, научному результату, поиску ресурсов для вуза; культура сохранения памяти и развития научных и научно-педагогических школ.
Оскара Иосифовича отличает то, что из самой сложной патовой ситуации он может выйти легко, с достоинством, иногда с шуткой. Это дорогого стоит, этому надо учиться.
Также знаковым человеком для ИГХТУ считаю Юрия Васильевича Чистякова, о котором уже говорил. Он был для меня примером для подражания, мы с ним очень дружили, до сих пор переживаю его смерть.
Безусловный гений Александр Иванович Максимов. Будучи выдающимся человеком, основателем плазмохимической школы, он не имел никакой дистанции со студентами, пробуждая в них интерес к науке.
Много кого можно называть, но это те люди, на которых я всегда мысленно равняюсь.
Что для Вас значит ИГХТУ?
Прежде всего, это Аlma mater – место, где я смог понять, зачем мне нужна химия. Место, где я мог окунуться в науку. В то время, когда я учился и сейчас, в ИГХТУ не просто осуществлялась «реализация образовательных программ». Шло формирование общности интересов людей, которые воспитывают и учат молодежь, и этой молодежи. В Ивановском Химтехе есть целый ряд консервативных в хорошем смысле моментов, которые позволяют тем, кто приходит в него учиться, понять и что такое наука, и как достигать научные результаты. И, самое главное – множество примеров, на которых можно этому учиться. Открываешь книги по истории ИГХТУ и видишь, как это развивалось вопреки всем внешним сложностям, какие мощные научные школы были в вузе уже в то время. Действительно «Трудные времена рождают сильных людей». Какое значение имеет личность ученого. Например, Борис Дмитриевич Березин, придя на кафедру органической химии сказал: «Вы занимались сульфированием, а теперь мы будем заниматься порфиринами». И его научная школа до сих пор продолжает развиваться.
Сегодня в науке наблюдается определенный кризис идей. Творческий поиск затачивается в экономические рамки. Найти то, чего не было, решение, которое может быть «выстрелит» через год-два, а может и через десять-двадцать лет – очень сложно. Преемственность иногда может оборачиваться закостенелостью, мешающей находить новые смыслы. Но в то же время она является и необходимым фундаментом для того, чтобы могло появляться новое. И ИГХТУ является одним из научно-образовательных центров, в котором есть прекрасные примеры удачного совмещения преемственности и развития. В том числе и поэтому всегда ставлю в пример свою Аlma mater.
Беседовал А. А. Федотов