В мае 1917 года в Россию вернулся Троцкий, мы пока не знали к кому он примкнёт: к нам или к меньшевикам. Но радикализм Троцкого на тот момент объективно играл в нашу пользу, надо было только направить его в нужное русло. Я встретился с Троцким и предложил ему переговорить с Лениным. Троцкий сначала колебался, рассчитывал, что меньшевики примут его с распростёртыми объятиями, и сделают его председателем Петросовета. Но Троцкий ошибался, место главы Петросовета было уже занято меньшевиком Чхеидзе, и он не собирался кому-либо уступать эту должность.
Троцкий понял, что в этой ситуации он может оказаться за бортом революционных процессов, его группа межрайонцев была очень маленькой, и не могла претендовать на собственную роль в будущей революции. В конце концов он согласился встретиться с Лениным.
Мы с Ильичом пришли навстречу с твёрдым намерением включить Троцкого в большевистскую партию, вскоре мы намечали провести большую протестную акцию, и нам были нужны такие трибуны как Лев Троцкий. Троцкий пришёл на встречу с полным пониманием того, что кроме Большевиков он сейчас никому не нужен.
Ильич изложил Троцкому тезисы Большевиков, о том что революция не закончена, поддержка временного правительства невозможна, о том, что необходимо выходить из мировой войны, и о том, что нужно решать вопрос с помещичьей землёй.
Троцкий поддержал все эти тезисы, и охотно присоединился к партии Большевиков. Я тогда подумал, что этот товарищ ещё принесёт нам много неприятностей. Что-то в нём вызывало у меня отвращение. Он был слишком честолюбив, слишком напыщен, слишком горделив. Он всем своим видом показывал, что это ОН делает нам одолжение.
Я поделился своими опасениями с Ильичом, тот улыбнулся: "Не волнуйтесь, Коба, мы его приручим". Я пожал плечами, мол вам видней, Владимир Ильич.
Весь май и весь июнь 1917 года мы готовились к большой стачке, назначенной на начало июля. Меньшевики и эсеры уже открыто вступили в сговор с временным правительством, поэтому мы были единственной партией, которая боролась с временным правительством, и открыто выказывала ему недоверие.
На фронтах первой мировой войны, тем временем, происходили печальные события. Попытка временного правительства организовать контрнаступление против германской армии закончилась провалом. Десятки тысяч убитых, раненых , и пленных.
Становилось понятно, что Временное правительство не способно вывести страну из того кризиса, в котором мы тогда находились. Наша лозунги о выходе из империалистической войны и передаче помещичьих земель крестьянам становились всё более и более популярными. Мы понимали, что пора действовать, и действовать нужно решительно.
Наша активная агитация на фабриках и заводах, в частях Петроградского гарнизона, в университетах и училищах давала свои плоды. В итоге в начале июля мы собрали огромную демонстрацию в полмиллиона человек, в шоке было не только временное правительство, но и наши коллеги по левому движению меньшевики и эсеры.
До этой акции никто не знал, что большевистские идеи пользуются такой невероятной популярностью в народе. Теперь временное правительство испугалась не на шутку. Они начали преследовать наших товарищей, в том числе обвинили Ленина в шпионаже в пользу Германии, арестовали Троцкого, открыли дело против Зиновьева.
Решением ЦК, в котором я принял активное участие, было предписано Ленину и Зиновьеву не участвовать в фальшивом судебном процессе. Ленин и Зиновьев ушли в подполье. Троцкий, который приехал в Россию не через территорию Германии, не получал разрешение на проезд у немецкого правительства, считал, что даже продажный суд временного правительства не сможет найти причин для судебного приговора.
Весь июль и август 1917 года временное правительство распространяло в печати фальшивки о немецких деньгах, которые были переданы нам большевикам для свержения временного правительства. Этим идиотам было невдомёк, что никаких денег нам не нужно, мы и так хотим свергнуть временное правительство, что называется бесплатно.
Но всё равно действовать нужно было осторожно, сейчас против нас действовали и буржуазные партии, и социалистические. Меньшевики и эсеры стали социал-предателями, выступив на стороне буржуазной партии кадетов.
В конце августа ситуация начала накаляться, контрреволюция во главе с генералом Корниловым решила уничтожить остатки революционных достижений. Корнилов хотел установить военную диктатуру.
Я немедленно выступил за создание частей Красной Гвардии, которая единственная сможет остановить Корнилова. Рассчитывать на силы Керенского не приходится.
Так оно и вышло, наши бойцы разгромили войска генерала Корнилова. Остатки были распропагандированы. Теперь мы знали, меньшевики знали , эсеры знали, и временное правительство знало, кто является реальной военной силой в Петрограде.