Что может помешать человеку жить счастливо? Можно найти много причин, но есть люди, для которых препятствия к счастью незначимы: они сразу прокладывают путь к их преодолению. Мы подготовили эпизоды из мемуаров Ольги Борисовны Сиротининой – женщины, которой восхищаемся и которая давно стала примером для подражания в университетской среде. Это пример человека сильного духом, стойко переносящего любые трудности и видящего перед собой только заветную цель и любимых людей.
О.Б. Сиротинина поступила в Саратовский университет в 1941 году, а окончила его в 1945 году. Её жизнь неразрывно связана с нашим вузом. В июле этого года Ольге Борисовне исполнится 100 лет: рекомендуем читателям прочитать полную версию книги «Жизнь вопреки, или Я счастливый человек».
Ольга Борисовна Сиротинина – доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка, речевой коммуникации и русского как иностранного Института филологии и журналистики Саратовского университета. Заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный профессор СГУ, почётный работник сферы образования, награждена медалью МАПРЯЛ им. А.С. Пушкина, медалями многих университетов, знаком губернатора Саратовской области и орденом Дружбы.
Желание жить сильнее
«С самого начала я не должна была родиться. По мнению врачей, ребёнок появится на свет мёртвым, потому что во время беременности мама перенесла тропическую малярию. Ребёнок родился живой, хотя очень маленького веса (во мне было пять фунтов, то есть
два килограмма), и врачи сказали маме: "Не обольщайтесь, дольше трёх дней он не проживёт"».
«<…> Я нередко ставила врачей в тупик: они думают, что человеку вообще конец, а я спрашиваю, сколько это состояние будет продолжаться, когда наступит облегчение, выздоровление. В 1979 году я лежала с полным параличом в Геленджикской больнице. <…> Врач считает мой пульс и говорит, что у меня он, как овечий хвост, дрожит, невозможно сосчитать. Прописал хинин, чтобы замедлить, но хинин не помогает, пульс не замедляется. И сейчас я стала себя спасать. <…> Я запомнила, что пульс менять можно, и целый день считала пульс и навязывала нужный ритм. И я его навязала!
Врач пришёл и убедился, что пульс нормализовался. Когда я уже выздоровела, он сказал моей тёте: "Вы думаете, мы её спасли? Она сама себя спасла, она у вас йог"».
Бойцовский, как говорит сама Ольга Борисовна, характер помогал ей и в учёбе.
«<…> В конце концов решила связать с театром свою судьбу и поступать на театроведческий факультет ГИТИСа в Москве. <…> Конспектировала я с утра до ночи, до судорог в руках, потом подставляла руки под кран с холодной водой и, когда судорога немного отпускала, снова писала. Готовилась очень серьёзно. <…> Школу я окончила 19 июня 1941 г., был выпускной вечер. 22 июня 1941 года я была в театре на “Без вины виноватые”, перед IV актом все актёры вышли на сцену и объявили, что началась война».
С винтовкой за партой
«В старших классах школы я мечтала только о театроведческом факультете. Когда же окончила школу, началась война, на почте не принимали документы в другие города. Так как у меня был аттестат с золотой каёмкой и не надо было сдавать вступительные экзамены, я подала документы на филологическое отделение историко-филологического факультета университета, в этом учебном году такое отделение только что открылось. Ведь что может быть ближе к театроведческому, как не филологическое?»
«<…> Занятия в университете в год моего поступления начались поздно (война!), в октябре, на первом курсе даже только 16 декабря 1941 года. Всех студентов и поступивших отправили на уборку урожая. У меня было больное сердце, и меня не посылали ни на уборку, ни потом на рытьё окопов. Мы, не поехавшие на рытьё окопов студенты, сердечники и прочие, дежурили в университете, ходили ночью по двору с винтовкой за плечами. Винтовка была, конечно, настоящая…»
«<…> Вообще жизнь была такая, которую трудно сейчас себе представить. На лекциях все, конечно, сидели одетые, потому что не топили, и занимались мы часто не в университетских корпусах, а в общежитии на Кутякова. Сидели на кроватях и слушали курс, очень часто писали карандашами, потому что чернила замерзали, никаких шариковых ручек тогда просто не выпускали ещё».
«<…> Без конца мы ходили по госпиталям, правда, уже во внеучебное время, помогали таскать на носилках раненых, развлекали их, и это почти ежедневно. Была и практика по военной медицине. Кроме того, каждому из нас выдавалось, кажется еженедельно, грязное бельё с раненых. Можно себе представить, в каком виде их привозили: все в крови, в гною, в земле. Выдавали нам на руки всё это вместе с кусочком мыла (который купить в то время было абсолютно невозможно), и мы должны были это дома стирать и возвращать уже чистое бельё. <…> Было тяжело и физически, и психологически».
Профессорский авторитет
«В мае 1945 года, когда уже была близка победа, буквально накануне, 7 мая, нас со Светланой Александровной Бах приняли кандидатами в члены партии. <…> Когда начали ходить разговоры, что об окончании войны объявят вот-вот, я даже и не засыпала. Приёмник уже был включён, не радио, не тарелочка, а приёмник. Я всё слушала, и действительно среди ночи объявили об окончании войны. Я его моментально на самую максимальную громкость включила, чтобы все услышали. Что творилось в городе!»
В 1945 году Ольга Борисовна окончила учёбу и поступила в аспирантуру. В истории её блистательной работы в СГУ опять не раз проявлялся бойцовский характер:
«В аспирантуре я уже начала преподавать, вела практические занятия после лекций Лидии Ивановны [Баранниковой] по диалектологии, старославянскому языку. Это было сразу после войны. К нам пришло очень много студентов, уже повоевавших, людей взрослых, с капитанскими и майорскими погонами. И я, какая-то мелюзга, слушала вместе с ними лекции по диалектологии, потому что, когда я была студенткой, у нас лекций по диалектологии не было, не было такого курса. Помню, рядом со мной сидит отставной капитан, очень пренебрежительно слушает, ничего не записывает и, обращаясь ко мне (не знает же, что буду у него в группе вести занятия, думает, что студентка), говорит: "Ох, господи, ну и ерунда же это всё!". Я вся вспыхиваю, говорю, что никак не могу с этим согласиться. Проходит неделя, и я прихожу на занятие в его группу. Тут между нами начался поединок: кто победит. Он сначала попытался остаться на тех же позициях, но я каким-то образом сумела показать, что он рассуждает так от непонимания. Группа встала на мою сторону, победила я».
Как говорит Ольга Борисовна, ей присущи твёрдость и уверенность по жизни, но в профессиональной сфере она, как настоящий мастер, не ограничивает своих учеников в свободе мысли:
«И всем говорю: студентам, аспирантам, что никаких безоговорочных авторитетов у вас быть не должно. И я не исключение. <…> Я действительно, в отличие от многих, допускаю иные
точки зрения. Студентам всегда говорю: "Пожалуйста, спорьте со мной ради бога, вы вовсе не обязаны принимать мою точку зрения, только доказывайте свою". Всему этому меня научили, во-первых, ленинградцы, а во-вторых – эти трагические слёты с пьедестала. Они меня убедили в том, что людей без единой "ущербинки" не бывает, и вместе с тем научили тому, что эти все недостатки людей надо знать, надо их учитывать. Человек может быть хорошим профессионалом и мерзавцем одновременно».
В 1966 году Ольга Борисовна защитила докторскую диссертацию.
Карьера на родной кафедре
«Я была зам. декана по научной работе на факультете, зам. председателя Головного Совета и двадцать лет, с 1973 по 1993, заведовала кафедрой русского языка, которая называлась кафедрой русского языка и речевой коммуникации, а сейчас называется кафедрой русского языка, речевой коммуникации и русского как иностранного».
О дружбе на кафедре
«На кафедре у нас абсолютная взаимовыручка: если кто-то заболел, не дай Бог что-то случилось, никогда не возникает вопроса, что нужно заменить, подменить. Некоторые наши выпускники, попадающие в другие вузы, говорят, что им там очень трудно, потому что совершенно другая атмосфера. С одной стороны – подавление всякой самостоятельности, а с другой стороны – полное отсутствие взаимовыручки».
Становление счастливого человека
«На меня влияют все люди, и очень интересные, и не очень, и положительно, и негативно мной оцениваемые. Любой человек, с которым я где-то когда-то встретилась (я могу не помнить ни его имени, ни фамилии), какой-то след во мне всё равно оставил».
«Я всегда учусь, и это не слова, это действительно так. Учусь у всех и у каждого. У тех, кто у нас защищает, у тех, кто у меня пишет дипломные, курсовые работы. Конечно, далеко не у всех можно что-то взять, но если можно взять, то обязательно учитываю, беру, так сказать, нa вооружение».
«Образцом для меня, конечно, всегда является мама. Она была уже полностью лежачей, после инфаркта, с аневризмой сердца, в абсолютно нежизнеспособном состоянии, но откликалась на любой призыв о помощи. За ней приезжала машина и везла её для того, чтобы сделать анализ, который кроме неё никто не мог сделать».
«В начале я сказала, что прожила счастливую жизнь. И это действительно так. Я ощущаю себя счастливым человеком. Почему? Во-первых и прежде всего потому, что ощущаю свою нужность науке, которую люблю и которой предана всей душой. Потому что ощущаю нужность людям, окружающим меня и по paботе, и по дружеским связям. Я считаю великим счастьем то, что мне до сих пор удаётся что-то делать в науке.
Второе. Я неоднократно убеждалась в том, что люди-то хорошие».
Подготовили Вероника Кулакова, Дарья Лопырёва
______________________________
♦♦♦ Новости СГУ читайте в нашем телеграм-канале
Жизнь СГУ во всём её многообразии – в паблике ВКонтакте и группе в Одноклассниках
Свежие видео – на Rutube-канале