Этот рассказ про моего деда написала я.
И, когда его напечатали три года назад к юбилею Победы, плакала от радости, что моим внукам останется на память история про нашего деда в книжке. И они смогут сами прочесть и понять почему они родились! 👇
Яблоки и груши
– Деда, а ты победил всехпривсех на войне?
– Победил, милая, победил, чтобы ты такая курносая родилась. Съешь вот это Митькино яблочко.
– Я уже два сегодня съела с Ванькиной и Серёгиной яблоньки. Больше не лезет. А Васькину грушу я Таньке отнесу, она их любит. Я от них пукаю, а она хохочет надо мной. Деда у тебя слёзы текут. Ты плачешь?
– Нет, милая, я радуюсь. Слёзы бывают ещё и от радости.
– Деда, а покажи мне ещё алтилистов.
– Артиллеристов.
– Я потом научусь, когда они к нам в гости приедут.
– Они не приедут. Они на войне остались.
– И даже яблоки и груши свои не попробуют?
– Не попробуют... Они здесь для вас растут. Зови и Таньку, и Сашку. Пусть грызут и с собой берут. И бабе Насте набери яблок, пусть пирогов всем напечёт.
И бабушка пекла в печке самые вкусные пироги в мире!
Она любила деда, хоть он и попивал и побивал её иногда, но он вернулся с войны.
Живым!
В село Лопатни Брянской области мало кто вернулся с войны.
Помню, как бабушка гордилась, что дед из самого Берлина привёз ей большие настольные часы.
Тяжёлые, тёмно-лакированные они тикали возле тёплой белой печки на полотняной чистой скатерти стола в хате, крытой соломой.
И это монотонное тиканье в той маленькой комнатке с образами, в вышитых крестиком рушниках, было самым уютным в моём детстве.
Помню дедовы медали в жестяной коробке.
И это фото.
Я помню каждое лицо в фуражке с детства...
– Деда, это они твоя армия?
– Они... и армия и друзья... были.
И Дед был у меня боевой!
В колхозе работал, на гармошке играл по праздникам.
И самогонку любил.
Но рассказывать про войну не любил. Только как выпьет, уйдёт от всех... к Шарику.
Сядет у его будки обнимет собаку и шепчет ему что-то в лохматое ухо. Слёзы текут по обветренным морщинистым щекам...
Выговорится, выспится возле собачьей будки. Бабушка ему не мешала и в дом не звала. Знала, что не придёт.
А утром он уходил косить.
И пока поллуга не выкосит, домой не дозовёшься. Бабушка только успевала ему кислое молоко из погреба носить.
После войны у них родились три сына и дочка. И большущий фруктовый сад.
Дед посадил.
Бабушка рассказывала, что сажать начал сразу, как вернулся с войны.
Для меня маленькой деревья казались огромными. Моих рук не хватало, чтобы их обнять.
Помню, как мы сидели в тени под яблоней. Дед в очередной раз показывал мне эту фотокарточку и говорил, чтобы я запомнила, как зовут это дерево и как другое.
Я думала тогда, что он мне про названия яблок говорит, слушала в полуха и не удивлялась, что имена у яблонь и груш, как у людей.
А он называл деревья именами погибших друзей.
Чтобы росли на них яблоки и груши, чтобы их рвали и ели дети, которые родились после войны и чтобы пекли пироги женщины в печках, в маленьких уютных мирных домах.
Я всегда буду помнить эти огромные раскидистые деревья, шелест листьев, яблочный запах, мирное жужжание пчёл, добрый голос Деда и стук, падающих на землю, яблок и груш...
На фото пятеро друзей 10-й артиллерийской дивизии в военной форме тех лет.
Первый вверху слева - мой дед Андросов Василий Архипович.
Из этих ребят, что на фото с войны вернулся только он.