Друзья! Дочитайте этот текст до конца! Он не только о моем деде. Он о нашей памяти, об удивительном и стихийном событии – встрече детей и внуков однополчан. Пограничники Перемышля и тут стали первыми!
Насадить память и уважение, заставить помнить насильно невозможно: искать друг друга по всему миру, вчитываться в скупые строки документов, сопоставлять сведения из наградных листов с боевыми путями частей и соединений, писать бесконечные запросы в архивы возможно только по велению сердца и доброй воле. У нас есть этот день в году – 9 Мая, когда вся страна, вне зависимости от населенного пункта, национальности и политических взглядов, садится за большие и маленькие столы, громко или совсем тихонечко поднимает рюмки и пускается в воспоминания. И нет в современной России более объединяющего праздника.
В 4 часа утра в Перемышле...
Несколько последних лет подряд накануне Дня Победы я писала о своем деде и Перемышле. Эту первую страницу той войны по-настоящему очень сложно осознать. И она – заноза в моем мозгу. В то время как весь западный фронт отступал и сыпался, в то время как отдельные части невероятным геройством и невероятной же ценой оказывали сопротивление, 92-й ПО и 99 стрелковая дивизия 23 июня 1941-го к 17 часам полностью освободили советскую часть Перемышля, организовали контрнаступление на территорию Рейха, а бойцы погранотряда вновь встали на охрану государственной границы. Перемышль удерживался до 17 часов 27 июня 1941-го года. Это позволило эвакуировать семьи офицеров, вывезти военное имущество и отделение Госбанка. Как-то даже звучит буднично и ...планово что ли на фоне истории о Брестской крепости. И мне всегда было интересно, что позволило этим людям настолько профессионально сработать, выполнить свой долг в сложнейших условиях. Перемышль стал первым советским городом, отбитым у фашистов уже 23 июня 1941 года! Какова во всем этом была роль моего деда...
Павел Зиновьевич Бутенко встретил войну не мальчишкой. Ему было 27. И если бы я писала сейчас статью для популярного СМИ, то обязательно бы выделила модный кликбейт: он коммунистом, НКВДшником (погранвойска тогда принадлежали именно НКВД), хохлом (это не ругательство, он сам так себя называл, а я с уважением повторяю), политруком. А потом бы обязательно добавила, что вынуждено командовал, как оказалось, соединением равным по численности полку, вывел из окружение 40 человек (правда, в советском издании двухтомника о Перемышле цифра уже 65), вынес на себе знамя... И самое главное: он был самым лучшим дедом на свете!
Про знамя в семье часто рассказывали. Мы с папой, тоже кадровым офицером с благословления Павла Зиновьевича в 1980-х отправленного на границу с Ираном после окончания политеха(!) с женой и четырехлетней дочкой – мной, пытались понять, какое именно знамя и куда дед вынес. Ясно, что не полка, скорее всего, отряда. А выходил, скорее всего, под Харьков. Со слов деда папа помнил, что якобы во время выхода из окружения, пользовались сообщениями из вне, знали, что немцы взяли Киев и Львов, меняли маршрут в соответствии с обстановкой.
Долгое время я считала, что дед встретил войну политруком транспортной роты 92-го пограничного полка в 4 часа утра. Он сам так писал в своей биографии. До этого в 1939-м окончил политическое училище в Ново-Петергофе, что под Петербургом. Дед из второго выпуска так называемых «экспресс-командиров», если не ошибаюсь. Но после общения с историками, исследователями и сотрудниками Центрального музея погранвойск ФСБ России, оказалось, что в Перемышль Павел Зиновьевич прибыл начальником клуба и старшим политруком всего 92 погранотряда.
Дед и сам рассказывал, как ставил в полку «Антона Кречета», сам играл на сцене главного героя, и всю жизнь потом цитировал отдельные пассажи из этого прото Василия Теркина. Сын нашел произведение, читал. У меня еще руки не дошли, но прочту обязательно!
Биография деда, написанная его рукой для меня, третьеклассницы:
Сейчас уже понимаю, что дедуля у меня был невероятным везунчиком (он и на фото эдакий бравый офицер с красивым чубом): выбора то у него не было: либо пан, либо пропал. Либо погибнуть, или выйти, но попасть, если и не под расстрельную, но здорово так попасть (из окружения же). Либо – знамя на себе, сам на коне! Дедуля вынес знамя. Впрочем, и переодетого в гражданское полковника в своем отряде не сдал. Оставил на совести того. При нем живом, старшим по званию, принял командование на себя. Об этом деда (именно так мы его называли – деда, не дед) рассказал сам мне в августе 1991-го. Фамилию полковника никогда и никому не называл.
А во время путча 1991-го мы с папой гостили у дедушки с бабушкой в Новороссийске. Как только по телевизору зарядили «Лебединое озеро» 19-го августа, дед куда-то засобирался и ушел. Вернулся серьезный. Рассказал, что был в Совете ветеранов и положил «им» на стол заявление о выходе, не желал больше «в таком» участвовать. Пошутил, что пора сушить сухари, а папе посоветовал фиктивно развестись с его дочкой, мало ли что.
Из книги «Перемышль. Первые часы войны...»:
«Член ВКП(б), политрук транспортной роты 92-го пограничного полка Бутенко трижды ходил в атаку, ведя за собой группу бойцов Красной Армии численностью до полка. Лично Бутенко бутылками с горючей жидкостью уничтожил 2 танка противника».
Всегда берегли в доме этот двухтомник, но папа говорит, что вранья там много. И якобы ему так же сам Павел Зиновьевич говорил.
Биографию («официальную») дед писал для меня-третьеклассницы собственноручно, помните, надо было в школе. Рада, что сохранила! «Командовал группой снайперов», «освобождал Белгород, Харьков, Киев, Варшаву», «в Польше в Варшаве выполнял ответственное поручение командования до конца войны»... Это все его рукой написано. Остальные документы нашла в архивах. Их пока очень и очень мало оцифрованных и опубликованных. В тех, что нашла значится: заброшен в тыл с группой снайперов численностью 10-20 человек, а уничтожили гарнизон фашистов численностью 230. О, как! Кстати, дед говорил на украинском, польском и русском. Помню, как путал польский и украинский. «До свидания» у него всегда было «До видзеня», а не «До побачення»... Нас, внучек, тоже своеобразно называл: Альцу, Ленцу, Татеуш (Алла, Лена, Тата, производное от Наталии).
А всех нас скопом – жену, двух дочек и трех внучек называл своим «бабским батальоном». Очень любил и всегда баловал. Кстати, первые три правнука у деда – мальчишки. Первых двух увидел, третьего сестренка назвала в его честь Павликом.
Мне в детстве нельзя было холодное мороженое, а старшей сестренке его покупали. И тогда дед придумал мое особенное мороженое – глазированные сырки. Помню, приходил домой из магазина, выдавал бабушке по списку нужные продукты, допустим, рубля на два, и еще на три – конфет и сладостей нам. Бабушка ворчать. А деда улыбался: «Это на сдачу, не сердись, Тоня!».
Дед очень хотел встретить новое тысячелетие: дожить, посмотреть, что там будет, в нашем XXI веке. Ему и это удалось! Его не стало 5 декабря 2000 года. Меня не было рядом, но тетя и сестры рассказали, что ушел он невероятно. Со всеми попрощался, попросил помочь переодеться в чистое. Лег, заснул и ушел. Они отказывались в такое поверить.
Наверное, самая большая удача моего деды в жизни – встреча с бабулей. Красивая пара! Именно их дом с его неповторимой семейной атмосферой, бабушкиными плюшками, я навсегда запомню как «отчий». Такими уж они были – Павел Зиновьевич и Антонина Максимовна Бутенко. Я приезжала к ним каждое лето, пока родители учились в институте в трех часах езды на автобусе, до своих четырех лет я жила у бабули с дедулей. И может быть, это покажется смешным, но уже в свой дом с мужем спустя много-много лет, я нашла металлическую икеевскую кровать с «серебрянными наболдашниками» один в один похожую на бабушкину с дедушкиной.
Кстати, у моих бабушки с дедушкой, в семье боевого офицера-фронтовика, пограничника из того самого Перемышля где в 4 часа утра... в качестве домашнего любимца и члена семьи жила обычная свинья по кличке Дочка. Видимо, деду в голодные послевоенные годы она досталась от местных с вполне понятной целью, но рука не поднялась (как фашистов бить – так пожалуйста, а вот поросеночка пожалел!). Так и жила в семье Дочка в качестве домашнего любимца! Говорят, на шторах знатно каталась, а больше не бедокурила никак!
Есть еще разные всплывающие в памяти эпизоды. Например, дед борщ с «цыбулей» вприкуску ел (луком репчатым), а не с чесноком, как все. Любил фразу повторять, родом из первого окружения: «Ишьте, детки, ишьте, все равно свиньям отдавать». Какая-то селянка им, голодным, вышедшим из леса, сказала и отдала корыто с кашей. Ох, с какой благодарностью дед то корыто вспоминал!
По-моему, деда никогда не курил. Но в молодости, говорят, носил всегда пачку папирос в кармане. А вдруг кто закурить попросит.
Программу «Время» называл «Последними известиями» и смотрел каждый день до самой старости. Это святое! Если мы, внучки, в это время смеялись или шумели, бабушка разгоняла всех, пригрозив полотенцем. Последние известия деду мешать смотреть было никак нельзя!
После войны дед, уже женатый на бабушке, служил на Западной Украине. Боролся с «лесными братьями», как он сам говорил. Но, кстати, о самой борьбе-то ни слова. Только про топор под подушкой. Спал с топором и пистолетом. Дело в том, что бабушка была единственным дипломированным врачом в округе. «Рухи» ее ночью выкрадывали, глаза завязывали, везли к себе лечить своих больных и раненых, а к утру возвращали. Она лечила. Говорила, что давала клятву Гиппократа, поэтому по-другому не могла. А деда так и не смог выследить и засечь, как ее с той же кровати уводили. И, как ни странно, никто же на них «не настучал» и из своих. Впрочем, тетя немного по-другому рассказывает эту историю. А я запомнила именно так.
Наталья Павловна Куликова (Бутенко), старшая дочь Павла Зиновьевича Бутенко (расшифровка):
«Родилась я в городе Копычинцы в марте 1947-го года. Помню город Ровно, Кременец. В последнем мы жили в каком-то большом каменном доме с былыми колоннами на втором этаже, он был похож на господский дом. А напротив был папин штаб. Я сидела на подоконнике и видела, как папа сидел там за телефоном. Папа был уже майором. Мне было 4 года. Значит, это 1951 год.
Мама мне рассказывала для смеха: я играла под столом, телефон в доме был. И вот вроде бы звонит звонок, а я отвечаю: «Майора Бутенко дома нет, он ушел в баню».
Когда мне было пять, мы поехали в Латвию. Там мы недолго служили. Мне еще шести не было, на Новый год 1953-го года приехали на Урал, в Свердловск-45. Сам Новый год жили в гостинице, а к 8 марта переехали в бараки для семей офицеров, 6-й жилучасток. И в школу я пошла там. Условия, конечно, были очень и очень плохие, холодно было, печку топили. А когда первый класс закончила, переехали в город на улицу Пушкинскую в коммуналку. В 1956-м Ирочка родилась и нам дали большую двухкомнатную квартиру на третьем этаже.
В архиве этого нет, но я очень хорошо помню, папа же не сочинял, а говорил, что на начало войны они были отосланы в летние лагеря. И когда началась бомбежка, они куда-то рванули, вынесли на себе знамя погранзаставы. Шли по лесу очень долго, месяц или полтора шли голодные, потом вышли к своим. И благодаря тому, что принесли знамя, их признали не дезертирами и не наказывали. Потом было переформирование. Но судя по военному билету получается все по-другому.
Мама вспоминала про жизнь в Кременце в 1946-й год. Приказ был такой по штабу – лечить, помогать местному населению. Несмотря ни на что. Мама была врачом, с высшим образованием. К ней везли на телегах рожениц, везли раненных, а пани докторша, как ее там называли, всем помогала. И был такой случай. Приехали люди. Посадили пани докторшу на телегу и повезли к больному. Кто больной, что случилось – не сказали. Она оказала помощь, не побоялась одна в какое-то дальнее село поехать. Ее привезли назад на той же телеге и дали с собой целую корзину масла, сала, яиц. Невероятное богатство по тем временам.
Еще рассказывала, про то, когда была беременна мной, а папа уже, наверное, был в Капычинцах. Он не мог ее встретить. И вот она на большой военной машине ехала к нему. Приехала, но даже сесть почему-то было не на что, но у нее было ведро с продуктами. И вот она посреди улицы села на это ведро, а с двух сторон от нее на корточках сидели автоматчики. То есть ее встречали вот таким способом. Было очень напряженно в тех краях и после войны. Очень серьезно. Многие семьи военных бандеровцы вырезали, или кто они там – лесные братья. А пани докторшу и ее семью лестные братья не трогали, она же и их спасала и помогала.
Если я ничего не путаю, то в Кременце был начальником штаба Ванчинов. Он явно старше папы был. Не помню, как звали. А потом этот Ванчинов в Саратов переехал, стал профессором истфака саратовского, моего, университета. И я там училась, папа меня к этому Ванчинову и привез».
Знаете, я наверное еще раз повторю самое главное и никаким умом непостижимое: 92-й полк, у которого на вооружении была новейшая техника и вооружение, включая запущенные в серийное производство только в сентябре 1941-го, автоматы ППШ, до полудня 22 июня удерживал линию границы, а потом перешел в наступление, не только отбил свою, но и вторгся на территорию противника на противоположный берег реки Сан. Вдумайтесь: они первые, кто перешел в контрнаступление (Да что там, чуть ли не единственные, кто сумел организовать сопротивление!) и через пять часов войны с боями пробиться на территорию Рейха!
Согласно документам: сопротивление отрядов войск НКВД и красноармейцев позволило передислоцировать войска в районе Перемышля. Был сформирован сводный батальон под командованием старшего лейтенанта погранвойск Григория Поливоды. К середине дня 23 июня советская часть города была полностью очищена от фашистов, а батальон Поливоды ворвался в немецкую часть Перемышля – в город Прёмзель, то есть на территорию Рейха. Перемышль стал первым советским городом, отбитым у фашистов уже 23 июня 1941 года!
Почетная смена: пограничники Перемышля первыми в стране задали новый формат встреч однополчан
Накануне празднования 76-й годовщины Великой Победы в 2021 году я стала свидетелем и участником удивительного события. Дети, внуки и правнуки бойцов и командиров 92-го погранотряда собрались в Центральном музее погранвойск в Москве на Яузском бульваре. Эту акцию никто специально не задумывал и никаких распоряжений по ее поводу сверху не спускал. Люди искали друг друга сами, искали по всему миру, списывались в соцсетях, решили, что надо ехать, собрались и поехали. Кто-то впервые попал в Москву и остался до 9 мая гулять по украшенному флагами городу, кто-то выбрался только на встречу в режиме туда-обратно.
Помимо москвичей добраться до предпраздничной столицы 7 мая 2021 года смогли родственники 16 пограничников, несших службу в далеком польском городе Перемышль на берегах реки Сан. Приехали из Петербурга, Калининграда, Белгорода, Вологды, Самары и Смоленска. Всего 45 человек и один ветеран.
Бил фашистов по-русски
Иван Лаврентьевич Ходунков начало войны и Великую Победу видел своими глазами. Да что там, видел! Говорил, бил фашистов от души, по-русски, по-советски, как и все его сослуживцы: выжившие и павшие. Его не стало в прошлом году.
Красноармеец Ходунков прибыл для несения службы на границу перед самой войной, в полк был зачислен уже после 20 марта 1941-го. А спустя восемь десятков лет отправился из Петербурга в Москву в сопровождении родни на главный парад страны. Держался браво, хотя вот-вот готовился отметить столетний юбилей. Раздавал интервью журналистам и по-молодецки подмигивал «барышням».
В спешке спутал обувку
Вениамину Георгиевичу Воронову, сыну начальника маневренной группы 92-го погранотряда, было почти восемь лет, когда с первыми ударами вражеской артиллерии его отец спешно собрался и велел семье дожидаться эвакуации в подвале. Он помнит, как от присланного за ним, братом и матерью бойца впервые услышал слово «война». В Перемышле сразу поняли, что это она. Помнит, как в спешке спутал обувку и надел два левых ботинка, помнит, как самолеты обстреливали по дороге на Львов грузовик с семьями комсостава, как долго шли пешком с июня по сентябрь и по дороге встретили отца, отступавшего с регулярными частями.
Шестьсот километров пешком прошел восьмилетний мальчик летом 1941-го. А 7 мая 2021 года он снова шел под восстановленным знаменем того самого 92-го погранотряда из музея к памятнику пограничникам Отечества в центре столицы.
Со всех трибун чиновники говорят о том, что мы должны сберечь память о той войне. Но готовых кейсов, как именно ее беречь, никто не дает. Таких не существует. Назидательные «Уроки мужества» из советского школьного прошлого набили оскомину и вызывают реакцию отторжения у поколения тиктокеров. Им подавай ту историю, которую можно пощупать, которая, что называется, обросла «мясом».
Так вот же она – в каждой российской семье, сотканная из живых рассказов очевидцев и фронтовых баек! Всерьез о войне деды говорить не любили. Спутанные ботинки восьмилетнего мальчишки, натягивающего на себя одежду под огнем вражеской артиллерии, – и есть то самое «мясо», такое не забудешь.
Они снова первые. Но только пока...
Место традиционных встреч однополчан заняла встреча родни и потомков. Пока она такая одна-единственная, как минимум на все погранвойска. Об этом прямо заявили сотрудники центрального музея и с удовольствием вышли на работу в выходной день, чтобы провести экскурсию. Впрочем, экскурсия вскоре перешла в свободную дискуссию с обменом информацией и источниками.
Оставайтесь с нами!
Сайт "Путешествия с собаками"
Дзен (Подписывайтесь!)
YouTube
Фото хозяйки
СМИ о нас