А.В. Фрибус, С.П. Грушин
Могильник Чумыш-Перекат располагается на правом берегу Чумыша, на северо-востоке Алтайского края, на границе лесостепной и горно-таежной зон в предгорьях Салаирского кряжа. Раскопки памятника ведутся совместной экспедицией КемГУ и АлтГУ с 2014 г. и по настоящее время. На сегодняшний день на территории грунтового могильника исследованы серии погребений эпохи неолита, развитой (андроновская культура) и поздней (ирменская культура) бронзы, раннего железного века, раннего средневековья. Несмотря на относительно небольшое число раскопанных погребений, памятник уже дал значительное количество репрезентативных материалов, в том числе ряд захоронений с хорошо сохранившимися фрагментами органики, а также образцы древнего искусства. До настоящего момента публиковались лишь предварительные результаты изучения могильника.
Ранние погребения образуют на Чумыше-Перекате значительную серию: к настоящему времени к ней отнесено 11 из 28 исследованных могил. Планиграфия данного комплекса, особенности погребального обряда, аналогии в составе сопроводительного инвентаря и набор украшений позволяют сопоставить его с памятниками, исследованными в лесостепном и предгорном Алтае, Новосибирском Приобье, в Кузнецкой котловине (Тузовские бугры, Фирсово-XI, Новоалтайск-Развилка, Большой мыс/Иткуль, Усть-Иша, Солонцы-5, Каминная, Лебеди-II, Васьковский могильник, Ордынское-1 и др.). По поводу культурно-хронологической и даже эпохальной принадлежности памятников из этого массива, как известно, не существует общепринятой точки зрения. Наиболее оправданным можно считать сравнение материалов Чумыша с памятниками лесостепного и предгорного Алтая. В целом они находят много общего, хотя фиксируются и определенные особенности. Геоморфология могильников схожа для всего региона – чаще всего памятники располагаются на высоких мысовидных террасах, в районе устьевых участков притоков более крупных водных артерий. В данном случае это терраса, образованная берегом Чумыша и поймой небольшой речки Мельничная. Памятник располагается над местом, где русло реки делает петлю, а выходы коренных пород образуют живописный перекат.
Много общих черт находится в планиграфии могильников. В большинстве случаев погребения образуют отдельные ряды с определенной ориентировкой и расположением на площадке террасы. На Чумыш-Перекате погребения располагались рядами, ориентированными по линии СЗ–ЮВ и вытянутыми от края в глубь террасы. Судя по анализу планиграфии, таких рядов фиксируется как минимум три. Особенностью могильника является значительное расстояние между рядами и отдельными погребениями.
Аналогична уже известным материалам структура основных признаков погребального обряда. Погребения совершались в неглубоких грунтовых ямах (контуры их не читаются на поверхности материка). В одном случае (могила 13) удалось зафиксировать по периметру погребения остатки трех деревянных столбиков, высотой около 10 см. По всей видимости, это остатки надмогильной конструкции, сделанной из вертикально установленных шестов или веток. Это первый известный нам случай находок дерева в неолитическом погребении на юге Западной Сибири. Большинство погребений индивидуальные, в одном случае зафиксировано парное захоронение, в двух случаях дети были похоронены в непосредственной близости от взрослых. Комплекс могил 6-8 по сути можно считать ярусным захоронением, поскольку погребения в разной степени перекрывали друг друга.
Типичное положение погребенных – вытянуто на спине. Фиксируются характерные особенности расположения рук и ног. Руки – кисти сложены в районе таза, ноги – «стянуты в коленях». Кисти рук, уложенные на таз, рассматриваются как важная деталь погребального обряда для северных предгорий Алтая. Как и в большинстве могильников лесостепного Алтая, погребенные ориентированы головами на северо-восток. С учетом местного ориентира направление часто совпадает с положением «головой вверх по течению реки». Однако на Чумыше фиксируется обратная ситуация – погребенные ориентированы головой вниз по течению реки. Аналогичный случай известен по двум погребениям Ордынского-1, которые ориентированы головой на северо-восток, вниз по течению Оби. Присутствуют следы вторичных захоронений: отсутствие черепов (могила 8), череп в ногах погребенного (могила 12), подобные случаи также известны по материалам неолитических погребений Верхнего Приобья.
Характер сопроводительного инвентаря погребений Чумыша-Переката имеет ряд особенностей. К ним можно отнести его немногочисленность (обычно в погребениях присутствует 1–2 изделия из камня или кости – наконечники стрел, долота, тесла), сопроводительные наборы индивидуальны, не образуют устойчивых сочетаний, отсутствуют керамика и следы металла. Не известны такие широко представленные в лесостепных и предгорных неолитических памятниках категории, как каменные наконечники стрел (1 экз. найден вне закрытых комплексов), крупные клинки-бифасы, ножи с вогнутым лезвием, вкладышевые орудия, гарпуны и стерженьки рыболовных крючков, единичны отщепы. Украшений также немного, они обнаружены лишь в двух погребениях и представлены типичными подвесками из зубов диких животных со сверловкой, резцом бобра, стилизованной фигуркой рыбки из перламутра и каменной подвеской с насечками, имитирующей зуб марала. В могиле 13 найдена пястно-запястная кость крупной птицы, что позволяет предполагать украшение костюма длинными маховыми перьями.
Уникальной находкой является костяной кинжал-жезл, увенчанный плоскостным изображением головы лося (могила 27). В лесостепном Алтае и памятниках предгорий находки предметов мелкой пластики неизвестны. Небольшое профильное изображение головы лося, выполненное на тонкой кости, происходит из Ордынского-1 в Новосибирском Приобье, распространены находки мелкой пластики и в Кузнецкой котловине (например, Васьковский могильник – 4 экз.), на границе с которой находит-
ся Чумыш-Перекат. Кроме того, в межмогильном пространстве также обнаружен приклад, состоявший из каменных орудий и заготовок (объект №2).
Набор каменных предметов был обнаружен в 2 м к северо-востоку от комплекса неолитических погребений №6–8. Изделия располагались компактным скоплением в виде полукруга. Набор включал в основном орудия скорняжного промысла: острия, скребло архаичного облика, скребловидное орудие, песчаниковые плитки с незначительными следами утилитарного использования. Однако наибольший интерес представляет изделие, найденное в составе это комплекса, которое может быть интерпретировано как обломок каменной скульптурки рыбки-блесны прибайкальского типа (определение А.Л.Кунгурова).
Фигурка выточена из мрамора или мраморизированного известняка. Хвостик и плавник выделены шлифовкой, осуществленной плотным абразивным материалом. Спинка (кромка) скульптуры имеет острый край-кромку, нижняя часть – округлый. Спинной плавник, округлый с края и поднимающийся к месту разлома изделия, выделен двумя проточенными выемками. Кончики уголков хвостика немного обломаны. По характеру обработки и общему облику изделие находит аналогии в неолитических материалах Байкальской Сибири.
Гипотеза о существовании в Верхнем Приобье неолитических памятников восточносибирского типа была сформулирована в одной из ранних студенческих работ М.В. Аниковича, который предлагал синхронизировать с серовским временем ряд памятников Верхнего Притомья и Причулымья (Кузнецкий и Яйский могильник, Васьковское погребение, Дегтяревская стоянка, Томская писаница). Позднее о восточном направлении культурных связей неолитического населения юго-востока Верхнего Приобья (кузнецко-алтайская культура) писал В.И. Молодин. В основе этих концепций – анализ характерных особенностей погребального обряда и инвентаря, а также стилистики петроглифов. Концепция контактной зоны восточносибирского и западносибирского неолитических миров в Верхнем
Приобье на основе материалов кузнецко-алтайской культуры была сформулирована В.В. Бобровым. С тех пор дискуссия оказалась в какой-то мере «замороженной». Тем не менее находки таких специфических изделий, как «рыбки», прибайкальского типа в материалах неолитических памятников лесостепного и предгорного Алтая до нынешнего времени были не известны, что позволяет надеяться на новый виток развития дискуссии.
Отдельного внимания заслуживает вопрос о хронологии рассматриваемых комплексов в целом и погребений Чумыша в частности. На сегодняшний день накоплена довольно представительная серия радиоуглеродных дат по неолитическим погребениям лесостепного и предгорного Алтая. В 2005 г.
сводка по этим датам была опубликована Н.Ю. Кунгуровой. Некалиброванные даты, сделанные в СОАН по погребениям могильников Солонцы-5, пещера Каминная, Нижнетыткескенская пещера, Усть-Иша,
Большой мыс/Иткуль, Кузнецкий могильник. При довольно большом разбросе даты, исходя из приведенных данных, относятся к началу – 1-й трети IV тыс. до н.э. Несколько выбивается из этой серии дата для могильника Новоалтайск–Развилка (5500±150 лет) (Ле-7425). Дополнительным подтверждением более позднего возраста памятника могут служить и косвенные признаки наличия в погребении металла.
В последнее время очевидной тенденцией является пересмотр в сторону удревнения дат для раннего голоцена юга Западной Сибири. Даты, приведенные Н.Ю. Кунгуровой, были прокалиброваны по единой программе А.Г. Марочкиным. В результате диапазон дат при довольно большом разбросе был увязан со второй половиной – концом V тыс. до н.э., что в какой-то степени сняло противоречие с серией ранних дат, полученных для могильника Солонцы-5. При этом наиболее ранние позиции в серии занимают даты, полученные по погребениям могильника Большой мыс/Иткуль, уходящие в конец VI тыс. до н.э. (с учетом калибровки).
В настоящее время по материалам неолитических погребений могильника Чумыш-Перекат получена серия из четырех дат по костям человека, сделанных в лабораториях Санкт-Петербурга и Томска. С учетом калибровки, по 2 сигме, они укладываются в конец VI – 1-ю половину V тыс. до н.э.
Таким образом, погребения Чумыша-Переката вписываются в культурно-образующие стандарты неолитических памятников лесостепного Алтая и сопредельных регионов, обладая при этом определенной спецификой. Кроме того, памятник дал еще одно подтверждение возможных контактов носителей восточно- и западносибирской неолитических традиций в Верхнем Приобье. Этот тезис давно обсуждается в историографии. Имеющиеся даты указывают на раннюю позицию памятника (конец VI – 1-я половина V тыс. до н.э.). Возможно, именно это обстоятельство определяет его специфику на фоне других могильников, исследованных в регионе.