…День не заладился сразу. Это 1-ое сентября было уже не первым школьным днем в моей жизни. Первый класс я закончила довольно успешно, лето пролетело, как это бывает у детей, быстро и незаметно. Особого желания возвращаться к ежедневным занятиям в школе, домашним заданиям, зубрежке правил, решению задач у меня не было. К тому же родители работали тогда довольно далеко от дома, отпроситься с работы у них не получалось, и идти на линейку в школе мне предстояло самой. Попрепиравшись немного по этому поводу и что-то выклянчив за такую свою сверхсамостоятельность, я в конце концов согласилась. Линейка должна была начаться в два часа дня. Школа была довольно далеко от дома, и чтобы прийти вовремя, выходить нужно было как минимум за полчаса. Мама с вечера приготовила парадную школьную форму, безупречно нагладила мой новый, весь в пышных кружевах, белый фартук. Вместе с тетрадями, ручками и карандашами в портфель были аккуратно уложены блестящие белые сандалии и банты на резинках, поскольку день был для начала сентября необычно холодным и пасмурным, и мне предстояло перед линейкой переодеться в школе. Гладиолусы для Валентины Михайловны, моей учительницы, я выбрала в магазине сама – бледно-розовые с красными прожилками, именно такие, нежные и полупрозрачные, мне понравились больше всего.
Не знаю почему, вероятно, из-за своей привычки не искать легких путей, в последний момент перед выходом я все-таки достала свои сандалии из портфеля и решила идти в них. Дождь, очевидно, тоже что-то знал про праздник и был чуточку милосерднее. Небо было затянуто тучами, везде стояли лужи, но капли падали изредка, нехотя. Идти в школу можно было несколькими путями, самый короткий маршрут проходил через детский садик. Именно его я и выбрала в тот день. Детский сад был старый, весь заросший густыми кустами акации и деревьями. Пожалуй, даже в самый солнечный день здесь было сумрачно и темно. Но мне почему-то нравилась эта таинственность. В глубине сада, за деревьями скрывались качели, которые тихо и печально скрипели о чем-то своем, качельном. Особенно мне нравилось бывать там в первый год моей школьной жизни. Я приходила туда во время, когда в детском саду был сонный час, садилась на качели и под их грустное поскрипывание тихо гордилась тем, что я уже такая взрослая, гуляю, когда все дети в саду мирно сопят носами.
В тот день качели, естественно, находились вне зоны моих интересов, хотя не будь на улице так сыро и холодно, наверное, я не могла бы сказать этого со стопроцентной уверенностью. Тем не менее, дорожку, ведущую к качелям, я миновала благополучно. В сандалиях уже начала хлюпать вода, новый белый фартук ветер надувал парусом, а юбку так вообще пару раз пытался закинуть мне на голову. К тому же, мои волосы, заплетенные утром в аккуратную косу и заколотые с боков, растрепались и при каждом порыве ветра становились дыбом. В общем, чем дальше я шла, тем менее праздничным становилось мое настроение.
Неожиданно ход моих мрачных мыслей прервало громкое мяуканье. Точнее, в первый момент я не поняла, кто мог издавать такие одновременно жалобные и пронзительные звуки. А то, что это было именно мяуканье, я поняла чуть позже, когда, оглядевшись, заметила на дереве, стоявшем возле старого деревянного сарая, ближе к вершине, маленького бело-рыжего котенка. Надо сказать, с котами у меня всегда было редкостное взаимопонимание. В том плане, что они как-то сразу определяли степень независимости и вредности моего характера, весьма похожего на их собственный, и поэтому не пытались ко мне подлизываться или заигрывать со мной, а попросту обычно обходили мою персону стороной. Я тоже не испытывала особой симпатии к этим вредным зверюгам. Так что даже с нашей домашней кошкой Василисой мы жили мирно, но абсолютно порознь, не замечая друг друга.
Но как бы я не относилась к кошачьему семейству в целом, вид мокрого, замерзшего, охрипшего его представителя не мог оставить меня безучастной. Было очевидно, что котенок давно сидит на дереве, слезть самостоятельно оттуда не может и поэтому отчаянно нуждается в помощи. Что и говорить, лазить по деревьям я любила. Сбор яблок у родственников в деревне был одним из моих любимых занятий. Я залазила повыше на дерево и оттуда сбивала яблоки палкой. При этом пользоваться лестницей было не в моих правилах. Однако, в данном случае белые сандалии и фартук явно не соответствовали моменту. Я осмотрелась по сторонам – людей в поле зрения не было, лестниц или другого подходящего инвентаря тоже. Единственным более-менее приемлемым путем наверх был сарай, над которым и нависало дерево с временным громогласным обитателем. Деревянные стены сарая рассохлись от времени. Я потрогала доски: они были прогнившими и мягкими, настолько, что отдельные кусочки запросто можно было отодрать. Повсюду просвечивали расщелины и дыры. Именно их мой опытный глаз лазателя по деревьям сразу отметил как подходящие ступеньки для подъема наверх. Надо отдать должное моей практичности восьмилетнего ребенка – свои светлую куртку и белый фартук я все-таки сообразила снять и даже аккуратно свернуть и положить сверху на портфель. Цепляясь за расщелины в стенах руками и используя их как ступеньки, я медленно начала залазить на крышу сарая. Бедное старое строение отчаянно скрипело и качалось под моим натиском. Через несколько минут я уже была на крыше. По-видимому, она была такой же прогнившей и дырявой, как и сам сарай. Поэтому я осторожно примостилась на самом краешке и для начала решила немного отдышаться и подумать, что же мне делать дальше. До ветки, на которой сидел котенок, было уже совсем близко, но дотянуться до него я все равно бы не смогла. Я встала на самый краешек крыши и попыталась за ближайшую ветку подтянуть ветку с котенком поближе к себе. Судя по всему, он понял, что я собираюсь его спасать, или (что более вероятно) просто испугался. Как бы то ни было, теперь он сидел молча и внимательно следил за моими манипуляциями. Тихонько, чтобы не напугать его еще больше, я стала подзывать его к себе:
- Кс, кс… Ну иди же сюда, глупый. – Я осторожно подтягивала к себе ветку и одновременно уговаривала котенка.
Неожиданно он тряхнул головой и смешно чихнул. Это было так забавно в сложившейся ситуации, что я не удержалась и рассмеялась. Наверное, это и стало переломным моментом, убедив котенка в моей искренности. Он что-то мыркнул и по-пластунски, прижавшись передними лапами и грудью к ветке и смешно задрав зад, медленно пополз ко мне. Наконец, он оказался достаточно близко, и я смогла дотянуться одной рукой до его передней лапы и потянуть к себе. Но тут несмышленый зверь в очередной раз чего-то испугался, зашипел, уперся задними лапами, а свободной передней ударил по моей руке, высадив в нее свои маленькие, но очень острые когти. От неожиданности я вскрикнула и отпустила котенка, одновременно почувствовав, что теряю точку опоры. Несмотря на все мои панические старания за что-нибудь ухватиться и удержаться наверху, уже через мгновение я была на земле – с поцарапанной рукой, ушибами и ссадинами на ногах, порванными колготками и, что самое обидное, с оторванной пряжкой на моих новых белых сандалиях. Котенка я, по-видимому, все-таки увлекла за собой, потому что приземлились мы одновременно: только он, как и положено кошкам, - на все четыре лапы, а я – уж как получилось. Сейчас я понимаю, что получилось относительно удачно – падение с такой высоты вполне могло закончиться гораздо более серьезными травмами, чем мои ушибы и царапины. Однако, в тот момент осознание собственной глупости, а также обида за несправедливо пострадавшие колготки и сандалии были единственными обуревавшими меня чувствами, отчего я тихо ревела, сидя на грязной земле и растирая слезы по лицу не менее грязными руками. Надо сказать, страдали мы все-таки на пару: котенок после падения на землю отбежал чуть в сторону, под куст, и оттуда вторил мне, заунывно и на одной ноте.
- Не реви.- Голос кого-то третьего был в ту минуту более чем неожиданным.
Я подняла голову. (Зрелище, наверное, было еще то!- мокрое, зареванное лицо с грязными разводами…). За забором детского сада, в нескольких шагах от меня, стоял невысокий круглолицый мальчишка примерно моего возраста. На нем был синий нарядный костюм, в руках – маленький букетик разноцветных астр и портфель. Вид его явно свидетельствовал, что он, как и я, направлялся на линейку в школу.
Я смутилась и убавила громкость своих всхлипываний, - остановить их полностью было выше моих сил.
Мальчик тем временем прислонил портфель к забору, положил на него сверху свои цветы и аккуратно, но при этом быстро и спокойно, перелез через ограду. Он подошел ко мне, изучающим взглядом окинул дерево, сарай, выглядывающего из кустов котенка, а затем и меня.
- Больно?- Он кивнул на мои ноги в разорванных колготках и вопросительно посмотрел на меня.
Дар речи, обычно даже более чем выраженный, ко мне еще не вернулся. Поэтому в ответ я только покачала головой и в очередной раз громко шмыгнула носом.
- А ты молодец,- констатировал мой новый знакомый. – Не каждый мальчишка решился бы туда залезть. Это из-за него?- Он присел на корточки и мотнул головой в сторону котенка:
- Красивый… Твой?
Язык все еще не хотел меня слушаться, и я опять только отрицательно покачала головой.
Мальчик позвал котенка, и тот, задрав хвост и продолжая мяукать, подбежал к нему и начал тереться головой об руки.
- Хороший, хороший…- Мальчик погладил котенка и взял его на руки. Маленькое взъерошенное тельце заметно дрожало. Продолжая поглаживать и уговаривать котенка, мальчик прижал его к себе. Сначала котенок что-то урчал на своем детском кошачьем языке, но потом постепенно успокоился, вытянул голову поверх мальчишечьей руки и затих. Страх, столь явственно до этого читавшийся в его глазах, постепенно растворился и сменился сонным усыпляющим блаженством, а жалкая маленькая мордочка будто расплылась от тепла и неожиданного участия.
- Возьмешь его себе?- Мальчик повернулся в мою сторону и вновь вопросительно посмотрел на меня.
Я покачала головой и попыталась что-то промычать в ответ. Перспектива завести дома еще одного кота, пусть даже такого милого, явно не могла понравиться моей маме.
Я уже немного пришла в себя. Всхлипывания и шмыганья носом наконец-то стали более контролируемым процессом. Пожалуй, размеры бедствия были все-таки не такими серьезными, как казалось вначале.
- А я тебя знаю,- мой новый знакомый очевидно понял, что дождаться от меня членораздельных ответов пока не получится, и временно прекратил свои расспросы.- Ты живешь в моем дворе. Я видел, как ты гуляешь. А еще я, наверное, буду учиться с тобой в одном классе. Вчера, когда меня записывали в школе, ты разговаривала с Валентиной Михайловной. Значит, ты тоже во втором «Б», так?
Видя мое удивление и получив в очередной раз в ответ лишь мой кивок головой, мальчик удовлетворенно констатировал: - Я так и думал.- Он осторожно перехватил уже успевшего задремать котенка и, освободив одну руку, протянул ее мне.- Вставай.
Пока я отряхивала платье и пыталась хоть немного привести в порядок выбившиеся волосы, мальчик свободной рукой проверил карманы и протянул мне маленький оранжевый шарик в пластиковой упаковке:
- Возьми... А платок я, наверное, забыл.
Я не могла не оценить подарка. По тем временам большая была редкость. Маленькая сладкая радость, вкус которой помнится до сих пор. Я взяла протянутую мне жвачку и наконец-то смогла произнести первое за долгое время слово: - Спасибо.
Платок я нашла у себя в кармане. Думаю, он мало помог. Грязные разводы на лице в лучшем случае стали чуть более сухими.
- Меня вообще-то Саня зовут, Александр.- Мальчик уже поднял мои портфель и цветы и развернулся ко мне.- А тебя?
Я слегка поперхнулась подаренной жвачкой и чуть задержалась с ответом:
- Александра, Аля…
Мы уставились друг на друга. Саня нашелся первым:
- Ты первая девочка с таким именем, которую я знаю. Не зря ты по деревьям лазишь, как мальчишка.
Он потер вихрастые волосы на макушке и сказал:
- На линейку мы уже все равно опоздали. Да и в таком виде, ты идти не можешь. Пойдем, я провожу тебя до дома.
Я забрала у Сани свои вещи. Он подошел к забору и аккуратно перетянул между прутьями ограды на нашу сторону свои портфель и цветы. При этом одной рукой он продолжал удерживать котенка:
- Вообще-то, я просил щенка завести. С собаками интереснее, они умнее и дрессировать их можно. Бабушка уже почти согласилась.- Саня поправил спящего котенка и добавил, кивнув на него: - Но теперь, видно, придется его дрессировать.
По дороге Саня рассказал, что он из Москвы. Родители – ученые, заняты серьезной научной работой, постоянно в экспедициях. Воспитывала Саню бабушка. Раньше она жила с ним в Москве, но прошедшим летом заявила Саниным родителям, что у нее, в конце концов, собственный дом есть, и жить в Москве она больше не намерена. Собственным домом оказалась маленькая двухкомнатная квартира в панельной многоэтажке, где жила и я с родителями, только не в моем подъезде, а в соседнем. В конце лета, за неделю до школы, Саня с бабушкой собрали вещи и приехали сюда. А в моей школе и в моем классе Саня появился частично благодаря своему папе (оказалось, что Валентина Михайловна, наша учительница, когда-то давно была и его первой учительницей), а в основном благодаря настойчивости своей бабушки, которая безапелляционно заявила директору школы, что ее внук должен учиться только у лучшей учительницы, которую она знает много лет.
- У нас в Москве школа больше была и совсем рядом с домом.- Саня улыбнулся, наверное, что-то вспомнив из своей школьной жизни там, в Москве.- А вообще мне здесь нравится. И бабушке здесь спокойнее, она у меня не любит больших городов. Даже метро ей никогда не нравилось.
Саня довел меня до подъезда, и, пока я умывалась и переодевалась, занес котенка к себе домой. Когда минут через десять я вышла из подъезда, Саня уже сидел на скамейке возле входа. Увидев меня, он, смеясь и размахивая руками, рассказал про бабушкину реакцию на его быстрое возвращение, да еще и с котом в руках:
- Она думала, что я дорогу не смог найти. Я ведь только второй раз туда шел. Бабушка хотела меня проводить, на линейке постоять, но я ее не пустил, она приболела немного. И тут я через полчаса возвращаюсь…- Саня даже остановился, изображая бабушкино изумленье.
- Она у тебя старенькая уже?- спросила я. Своих бабушек-дедушек я помнила плохо, поэтому Санина бабушка мне почему-то представилась маленькой беленькой седой старушкой, которая все время ходит в передничке и постоянно печет внуку сладкие пирожки.
- Что ты!- Саня замахал руками.- Она у меня, знаешь, какая боевая! Она даже на пенсию только недавно вышла. И сейчас, наверное, на работу устроится, как только выздоровеет.
Саня рассказал, как однажды бабушка с километр несла его, уже большого шестилетнего мальчишку, на руках до больницы, когда в детском саду у него резко поднялась температура, и он весь покрылся сыпью, а скорая все никак не приезжала. Смеясь, он вспоминал, как прошлой зимой было очень холодно и ветрено, и бабушка, сняв с себя пуховой платок, повязала им Саню так, что, когда они садились в трамвай, какой-то мужчина уступил им место и, приняв Саню за девочку, сказал: «Садитесь, дамы».
Наверное, это правда, что внуков часто любят больше, чем детей. По крайней мере, позже, поближе узнав Санину бабушку, Марию Сергеевну, я в этом убедилась сама. Всю жизнь, пока не появился Саня, Мария Сергеевна проработала медсестрой-акушеркой. За время работы она привыкла сдержанно относиться к человеческим страданиям, страхам, боли, всплескам эмоций и проявлениям самых разных чувств. Тысячи детей, появлявшихся на свет, прежде всего, проходили через ее уверенные и знающие руки профессионала. Все они оставляли след в ее сердце, тогда как наметанный взгляд сразу подмечал нездоровый цвет лица, болезненные припухлости, заложенный нос ребенка и прочие еле заметные признаки какой-нибудь болезни. Внука же она любила самозабвенно и безоглядно, не замечая недостатков и даже не давая возможности закрасться какой-нибудь коварной мысли об их существовании. Его увлечения, его друзья, книги, игры, а также ушибы, порезы и прочие неизменные детские спутники воспринимались ею как свои собственные, точнее, для нее они были гораздо значимее и весомее, чем свои собственные. Она всегда искренне восторгалась Саниными победами, даже самыми незначительными. В начальных классах, мы с Саней иногда, очень редко, ссорились или просто громко спорили. Примиряя и успокаивая нас, Мария Сергеевна, тем не менее, всегда неизменно занимала сторону внука, начиная убеждать меня в моей неправоте. К чести Сани, он почти сразу понял это, и если у нас позже и возникали разногласия, мы старались решать их вне дома. Он был для нее центром вселенной, которая сама по себе мало ее интересовала, а была лишь источником различных изменений и волнений, стремительно врывавшихся в их маленький мир. Казалось, что даже Саниных родителей она старалась держать на расстоянии от внука - не преднамеренно, а чисто интуитивно, пытаясь сберечь хрупкое равновесие этого мира.
Тогда же, идя рядом с Саней и слушая его веселую болтовню, я вдруг подумала, что, во-первых, мне бы очень хотелось увидеть эту чудо-бабушку, а, во-вторых, что мальчишки, оказывается, тоже могут быть интересными собеседниками. Как-то получилось, что отношения с девочками из класса у меня не складывались. Я не раз пыталась подружиться с кем-нибудь из них, но все время возникали какие-то «но». Раз или два это была внезапно появлявшаяся новая подружка, не желавшая делить дружбу на троих. Но чаще всего мы просто не находили общих интересов, способных сблизить нас надолго. Мальчишек же в классе я не замечала вовсе. Казалось, что все их разговоры и игры крутились вокруг «войнушек», машинок и проходили в бешеных погонях друг за другом на переменах. Теперь-то, как педагог, я знаю, что девочки действительно очень часто успевают повзрослеть гораздо быстрее своих сверстников. А тогда я просто чувствовала себя решительно старше их, упрямо не хотевших расставаться со своими детсадовскими увлечениями.
Слушая Саню, я невольно увлеклась его рассказом. Его переживания, высказывания, суждения были живыми и интересными, но при этом – уже без налета детской глупости и однонаправленности, совсем не похожими на те, что я привыкла слышать от своих сверстников. Такого простого и открытого общения мне давно не хватало,– даже в свои восемь лет я была способна понять и оценить это.
В школу мы опоздали примерно на час. Линейка давно закончилась, и ученики разошлись по классам. Стучаться в закрытые двери во время урока мы не решились: строгость и дисциплина были основными правилами Валентины Михайловны, даже Саня, не успев толком познакомиться с ней, уже знал об этом. Дождь все также продолжал покапывать, поэтому в ожидании звонка на перемену мы пристроились в беседке, недалеко от входа в школу. Саня вдруг стал серьезным и тихим. Видимо, встреча с новым классом, новым учителем, да еще и с опозданием на один урок все-таки смущали и немного пугали его. Саня открыл портфель, достал какую-то книжку и, усевшись на скамейку, погрузился в чтение. Книжек у меня с собой не было, поэтому, помотавшись туда-сюда по беседке, обмерив ее шагами вдоль и поперек, проверив ногтем прочность краски на перилах и быстро устав от такого времяпровождения, я вынуждена была вновь направить свое внимание на Саню. Он увлеченно читал, время от времени улыбаясь и довольно быстро перелистывая страницы.
- Что читаешь?- наконец не выдержала я и, не успев дождаться ответа, приподняла листы книги так, чтобы разглядеть название на обложке. Там была нарисована бабочка с мальчишеским вихрастым и веснушчатым лицом. Название гласило: «Баранкин, будь человеком!».
- Это что, сказка..?- протянула я. По всей вероятности, мое лицо явно не выражало восторга по поводу этой книги. Вообще-то, в моем читательском дневнике, который по настоянию Валентины Михайловны родители ежедневно должны были заполнять, указывая читаемые их чадом книги и количество осиленных страниц, уже в первом классе значились научно-фантастические рассказы, главы детской энциклопедии и прочая литература, мало подходящая под определение «для младшего школьного возраста». Сказки же я не любила, оставив их в раннем младенчестве, когда они читались не мной, а для меня моими родителями. Все это, не долго думая, я и выложила Сане, наверное, в тайне желая увидеть уважение в его глазах.
Саня почему-то не ответил, а вместо этого вдруг начал читать вслух прямо с того места, на котором остановился, ничего не объясняя и не рассказывая содержания предыдущих глав: «Вот я! Вот я! Превращаюсь в воробья!».
Саня читал быстро, даже немножко взахлеб, как будто боясь не успеть за событиями, разворачивающимися на страницах книги. Сначала я слушала немного скептически, собираясь при случае высказать свои критические замечания. Но постепенно, вслед за Саней, я настолько увлеклась, что уже через пару минут, забыв обо всем, хохотала почти до слез и пищала от восторга. В книжке мальчишки, превратившиеся в воробьев, учились строить гнезда и дрались с другими воробьями, а мне тем временем становилось все веселее и веселее. Сидевшая внутри меня энергия, не знавшая до этого, где бы найти дырочку, чтобы выплеснуться наружу, начала лезть во все дырки сразу. Я стала прыгать по беседке то на одной ноге, то на двух одновременно, махая руками, как воробей, наевшийся мака и ошалевший от внезапной удачи. При этом я нараспев повторяла все громче и громче: «Вот я! Вот я! Превращаюсь в воробья!». Саня пытался было перекричать меня и продолжать читать, но все же сдался, и через какое-то время мы скакали по беседке уже вдвоем, продолжая напевать полюбившееся: «Вот я! Вот я! Превращаюсь в воробья!». Я залезла на скамейку, с нее на перила, и, надувая щеки и махая руками, изображала толстую воробьиху-маму. Саня последовал моему примеру, забрался на перила и... В общем, это было второе для меня падение за тот день. Перила, явно не рассчитанные на вес двух восьмилетних вполне упитанных, но совсем не воспитанных горе-воробьев, треснули, и мы с Саней оказались на земле.
К нашему несчастью, как раз прозвенел звонок. И, пока мы пытались привести в порядок сломанные перила, ученики повыскакивали во двор. Наша выходка была быстро замечена, и скоро появился рассерженный завхоз, который, недолго думая, ухватил нас обоих за уши и потащил к директору. На следующий день мой папа и Санина бабушка вынуждены были выслушивать взвинченную речь директора о недопустимости подобного поведения в школе, а наши уши и щеки еще долго начинали гореть при малейшем упоминании о той выходке. Зато после этого случая в моем книжном рационе все-таки появились сказки. Не скажу, что все они мне нравились, большинство из них я читала через строчку, а то и две и три. Но без прочтения многих из них мир виделся бы сейчас, наверное, совсем по-другому…
Людмила Прилуцкая
Подписывайтесь на ТГ-канал t.me/...ies, пишите в личку t.me/...ikp
Добрые истории со смыслом и теплотой