Не буду описывать сами похороны, не вижу в этом смысла, к тому же в похоронах нет абсолютно ничего, о чем следовало бы писать. Кто бывал на них, тот и так все знает, а кому это только предстоят сделать, тот все узнает сам. По сути, большинство похорон проходят в едином формате, отличается поведение присутствующих. Но описывать то, как вели себя мама Вадима и его сводная сестра, совсем не хочется. Хочется побыстрее забыть.
Вадим не плакал, но ему явно было очень тяжело. Последнее слова у гроба тоже произносил он.
Во время поминок в ресторане он почти ничего не ел, только пил.
— Ешь, — сказала я, подвигая ему салат из печени с солеными огурцами и горошком, — надо поесть. Вадим, хороший мой, пожалуйста. Ради… ради меня.
— Ради тебя? А ты кто? — судя по взгляду, Вадим был уже слегка пьяным. Его мама посмотрела на нас и тихо сказала:
— Вадим, послушай свою девочку. Поешь. Давай.
Поешь… когда он ел в последний раз?
Мы — родственники и близкие усопшего, — сидели за отдельным столиком. Бывшая девушка Вадима бросила на меня хмурый взгляд. Он этого не заметил.
— Кто ты? — повторил он шепотом, — скажи сейчас.
— Человек, который заставит тебя поесть.
Он молча смотрел на меня и хмурился, как будто пытался понять что-то.
— Я не хочу салат.
— Тогда поешь… — я шарила глазами по столу, — Вадим… — я дотянулась до бутылки водки и налила себе рюмку. Потом ему. Мама Вадима заторможенно посмотрела на меня. Игорь глянул на Вадима, потом на меня, потом перевел взгляд на бывшую жену — мать их единственного ребёнка. Красивого и умного мальчика, которого… я любила. Я качнула головой, говоря Игорю: не вмешивайтесь.
— Все хорошо, Ася, все хорошо, — сказал Игорь, — девочка позаботится о нём.
Мне не нравилось, что они звали меня девочкой, но глупо было возражать. Особенно сейчас.
— А кто позаботится о девочке? — пробормотал Вадим.
Я подняла рюмку.
— Пусть земля ему будет пухом.
Мы выпили.
Поминки продолжались. Кто-то что-то говорил, но я не вникала в смысл. Скорбим… он был таким хорошим и добрым…
Два часа спустя Вадим, я, Кристина и Аня сидели в комнате и пили сок с водкой. Пила даже Кристина, несмотря на то, что ей было только шестнадцать. Я обратила внимание на то, что ей Вадим наливал в основном один сок.
— Все прошло хорошо, — сказала Аня. Вадим хмуро посмотрел на неё и промолчал. Я понимала, что он думает сейчас о чем-то другом. О чем?
Атмосфера в доме была такой тяжелой, что хотелось кричать. Заткнуть уши руками и кричать, лишь бы заглушить эту звенящую пустоту. Казалось, весь мир состоит из этой пустоты — тяжелой, бездонной, пахнущей свежей землей и смертью.
— Смотрите, — негромко сказала Кристина.
Мы посмотрели в окно, и я невольно охнула.
День исчез. Совсем. Был только пятый час, но за окном вдруг резко потемнело, как будто уже наступила ночь.
Зажгли фонари.
Небо было каким-то черно-желтым и низким.
— Что это? — прошептала я.
Хлынул дождь. Сквозь его пелену не было видно ничего: просто мутное нечто, что-то типа густого тумана.
— И что дальше? — негромко спросил Вадим. Я чувствовала на себе тяжелый взгляд Ани. Зачем она приехала? На кладбище она пыталась обратить внимание Вадима на себя, но толку от этого было чуть: ему было не до бывшей.
И все же лишней чувствовала себя я.
— Что дальше? — переспросила я.
— Ты останешься?
Что-то мешало сказать «да». Что-то… может быть, неуверенность в себе? Не в нём? Была ли я готова на серьезные отношения? Однозначно, нет. Но… хотела ли я быть с Вадимом? Однозначно, да.
— Давай попробуем, — сказала я, думая над причиной, по которой мы снова встретились. Похороны. Это могло что-то значить, а могло не значить ничего. Я решила, что у меня ещё будет время подумать над этим. Вот у кого действительно не было времени, так это у старика из морга.
— Давай попробуем, — отозвался Вадим.
Мы стояли у окна и смотрели на дождь…