В Симеизе состоялось у меня очень трогательное прощание со всеми. Народу мало, обстановка тёплая ,все помнят, что я уезжаю. Мне пожелали женского счастья, найти себе моряка в Севастополе и т. д. Зачем мне моряк, если есть мичманы, или кто там главный у них?
Еле нашла свой Нехостел на новостроечной окраине в Стрелецкой бухте. Зато 2000 за пять ночей. Пустой, но опять есть несколько работающих завсегдатаев. Велели переодеть тапки сразу, потому что у них, видите ли, чисто. Такие требования обычно предъявляют совсем не чистюли. Так оно и было, полы никто не моет, мусор туалетный (!) не выбрасывает. Кругом воняет чьей-то нестираной одеждой. Кстати, в Симеизе комнату мыли каждый день. Я не люблю, когда в солнечном свете прыгают эти пыльные дорожки. Такого не было.
На следующий день я встала с твёрдым намерением найти Херсонес где-то рядом. Спрашиваю у прохожих, никто не знает. Кругом выпивают с утра группками мужики, к ним подходить я опасалась. Но пришлось...
Подошла, спросила, посоветовали найти прореху в заборе где-то рядом из парка Ахматовой. Попросили меня не бросать их и присоединиться к их трапезе. И понеслоооось до вечера! Вы же помните, что я из ковидного монастыря женского приехала, как сказал Пелевин.
Это был мехвод 60 лет, у которого закончился контракт по возрасту, и 33-летний матрос, который направлялся в 810 часть Казачьей бухты. Второй возвращался из отпуска по ранению, осколочное в голень и ухо черно- лиловое после контузии. Дали мне посмотреть свои документы и личные дела зачем-то. Я их пофотографировала зачем-то.
Солдатикам денежки явно жгли карман. Они носили их пачками и демонстрировали где надо и не надо, хотя им же вроде на карту скидывают, обналичили они всё для пущей важности, надо полагать.
Ничего не доедалось и не допивалось, оставлялось, выливалось, выбрасывалось и переходилось на другой пляж. Что тебе купить? - всё время спрашивали у меня. А я ведь приехала резко похудеть между вторым и третьим санаторием.
На последнем пляже присоединилась компания парней из разных городов, которые работают на Минобороны здесь. Сотрясение деньгами стала просто неимоверным. Мы потеряли старого бойца, не вынесла душа поэта. Кстати, читали стихи и пели песни.
Никто, оказывается, не любит шаманов и прочие военные песни. А для кого их пишут, спрашивается. Поют только какие-то свои, любительские, читают Есенина.
Мне всё это вскоре надоело. Визави, мой сегодняшний матрос, не реагировал ни на какие мои тычки и пинки. Накачивался и мрачнел. И всё время повторял, что жизнь то идёт своим чередом, оказывается. Все веселятся, всем хорошо. Только низко пролетающие вертолёты напоминают о войне.
Говорит, вчера под Угледаром приобрели ещё 140 двухсотых. А людям до этого дела нет. Его успокаивали, мол, за то и воюем, чтоб другие горя не знали. Я, наконец, вцепилась в его больное ухо, скрутила и вытащила из шалмана. Он заверещал от боли, но пошёл наконец домой.
Вот такой вот случился у меня Херсонес, так и не дошла до него. Верно говорил айпетриевский старпер, что Севастополь - город кутежа и куража.
Вернулась в хостел, а там на меня начала наезжать очередная тётя Бутч, завсегдатай. Она меня испугала, если честно, хотя я и не совсем была трезва. В полтора раза выше меня, странное лицо, взрыхленное глубокими оспинами, вытаращенные базедные глаза. Не связывайся с ней,- сказал мне один из местных, - замочит тебя, бендеровка. Она из западной Украины, здесь у неё закончился вид на жительство, там просрочился паспорт и остались родители. Все ее жалеют, она тут типа уборщица, которая ни фига не убирает. Хозяин, надо полагать, не догадывается, что у него в санузле творится
Такие дела...