Часть 1: https://dzen.ru/a/ZFSyFSpWsHyEJoa5?share_to=link
Часть 2: https://dzen.ru/a/ZFS-Sosu9mJreqnz?share_to=link
Продолжение...
Стоит сказать еще об одной важной вещи. А именно – о том, чем «хороший» переход отличается от «плохого», инициация – от разного рода посттравматики.
Несмотря на то, что внешние результаты, как будто, совсем разные, в первом варианте это классический «маменькин сынок», безвольный и слабохарактерный, во втором – «сильный мужчина», тащащий на себе вагон и маленькую тележку всего, что «должен» до тех пор, пока его под сиреной не увозит белая машина с красным крестом. На самом деле это две стороны одной и той же хрупкой мужской идентичности, основанной не на осознавании себя и своего места в жизни, а на страхе и стыде. В обоих случаях мы встречаемся с последствиями пагубного влияния матери на формирование личности сына, превращающее формирование в деформирование.
Почему на первом месте в данном случае стоит именно мать? потому что человеческая жизнь происходит именно из матери. Она является центром рождения, она подтверждает или отрицает право ребенка на жизнь. Первую информацию о себе и о том, что такое жизнь, ребенок получает от матери. Это справедливо и для мальчиков и для девочек, при этом существует разная направленность и разные оттенки.
В каждом мужчине живет аффективно заряженная идея матери, которая проявляется как потребность в привязанности в ласке, тепле, заботе. И эта феминная часть мужской психики обладает очень большой силой. Если при первом соприкосновении с жизнью эти потребности удовлетворяются, ребенок точно знает, что в мире есть место, где о нем заботятся. Фрейд утверждал, что «ребенок, о котором заботилась мать, будет чувствовать себя непобедимым».
С другой стороны, для того, чтобы стать мужчиной, с матерью нужно порвать. В результате возникает конфликт между потребностями в заботе, тепле, привязанностями и ролевыми ожиданиями, согласно которым это все – не про мужчину. И этот конфликт приходится как-то решать.
Чаще всего он решается при помощи подавления мужчиной своей феминной части и соответствующих потребностей. Это продиктовано страхом «не быть мужчиной», проявлять какие-то черты, свойственные женщинам. А поскольку подавленное всегда проецируется вовне, то из этого возникает поведение в стиле «настоящий мужчина - это тот, кто построил женщину». Это тема власти и контроля в межполовых отношениях. Мужчина, боясь собственной феминности, начинает бороться с реальными женщинами.
Конечно, не последнюю роль в том, каким образом разрешен внутренний конфликт взрослеющего мужчины, играют те формы, в которых проявляется материнская любовь.
В отношениях мужчины с матерью существуют две крайности:
Недостаточно хорошая мать, которая плохо заботилась, уделяла мало внимания. В результате вырастают мужчины с повышенной потребностью в материнской заботе. Свою женщину они всячески пытаются превратить в мать, и при этом постоянно оказываются не удовлетворены ею. Неудовлетворенность эта вполне объяснима, ведь ни одна из этих женщин не сможет дать ему материнской любви. Одновременно таких мужчин очень пугает мысль о разрыве отношений с женщиной, очень похожая на ужас ребенка, покидающего дом, чтобы сделать шаг в неизвестное.
Вариантом попытки справиться с этим собственным страхом может быть выход в стиле «чего боимся, то и подавляем», стремление установить контроль над женщиной. Традиционная патриархальная культура во многом основана именно на мужском страхе перед женственностью.
Вторая крайность представляет собой избыточность отношений, когда матери слишком много, она ломает хрупкие границы ребенка, он оказывается в слиянии с нею и не способен из этого слияния вырваться, оказывается ею поглощен и не способен к отделению и – соответственно – взрослению. Сюда же обычно очень хорошо ложится проблема ухода мужчины от матери к другой женщине – жене. Когда, с одной стороны, уйти хочется, с другой - очень страшно: «а вдруг ты тоже – мама»?
Здесь стоит вспомнить хорошо известную тема про нарциссическое расширение – когда родитель через ребенка пытается прожить свою непрожитую жизнь. В части отношений матерей с мальчиками обычно выглядит так – мать, не проживая аспекты, связанные с собственной успешностью, самореализацией, начинает вести к социальному успеху сына. Ее любовь и покровительство могут завести его на такую высоту, на которую он сам бы мог никогда не подняться. Это очень опасная штука. Потому что мужчина при этом, несмотря на все социальные достижения, ощущает пустоту внутри – ведь это не то, чего он добился сам, это то, что он сделал для мамы или вместо мамы.
Непрожитая жизнь родителей всегда является тяжким бременем для их детей.
Получается, что мужчины, с одной стороны, испытывают потребность в материнской заботе и внимании, с другой зачастую сильно этого боятся. Потому что слишком сильная материнская любовь – это приговор навеки остаться ребенком. Поэтому динамика отношений мужчины и женщины чаще всего состоит в притяжении и отталкивании. Мужчина сперва стремится к женщине, потом начинает бояться ее и дистанцироваться. В этом состоит еще одна мужская трагедия – страх перед феминной частью приводит к тому, что ему сложно становится установить близкие отношения.
Это проявляется не только в отношениях с женщинами, но и в таком распространенном явлении как отчуждение мужчин от собственного тела. Тело для мужчины – это, скорее, некий инструмент для достижений, нежели часть бытия и существования.
Объясняется данная ситуация тем, что ощущение своего тела связано с ранним первичным контактом с матерью. Отцы редко обнимают своих сыновей и держат их на руках, поэтому все телесное оказывается «принадлежащим» матери. Получается, чтобы отстраниться от матери, надо отстраниться и от собственного тела. Поэтому-то мужчины посещают врача в четыре раза меньше, чем женщины, и раньше умирают. Они чаще игнорируют какие-то симптомы, усталость, дискомфорт, естественно, это не проходит бесследно.
Роль отца при взрослении мальчика состоит в том, чтобы уравновешивать материнскую энергию. Для того чтобы отделиться от матери, нужна дополнительная опора, которой является отец. Если отец отсутствует – его нет в семье чисто физически или он эмоционально дистанцирован от ребенка - то отношения с матерью оказываются довлеющими и всепоглощающими.
Отцовская роль в этих отношениях также может быть двоякой. С одной стороны, отец – это то, что поддерживает и дает энергию – образ Солнца в мифологии является именно отцовским образом; с другой – он же может проклинать, лишать силы, подавлять.
Если тема матери связана со смертью и возрождением, то тема отца – с поиском, странствием от темноты к свету, от дома к горизонту. Странствия в данном случае означают выход из безопасной зоны и освоение нового. Каждый мужчина в процессе взросления испытывает тоску по отцу или «старейшине», который возьмет на себя роль наставника, покажет, как пережить травму, поможет остаться эмоционально честным, объяснить, что испытывать страх совершенно естественно для любого человека и, ощущая этот страх, возможно продолжать жить своей жизнью и совершать странствия. Сыну нужно, чтобы отец показал ему, что необходимо знать для того, чтобы жить во внешнем мире и оставаться самим собой.
Если отца нет, мужчина остается в цепких лапах материнского комплекса. И либо попадает в зависимость от женщин, становясь «подкаблучником», либо развивает гиперкомпенсацию, становится таким «крутым мачо», самоидентификация которого также является очень хрупкой, потому что основные силы направляются на то, чтобы подавить свою уязвимость.
Впрочем, само по себе физического наличие отца в семье тоже не является гарантией благополучного развития. Учитывая, что отцы зачастую сами находятся в сложной ситуации уязвимости своей мужской позиции и в ловушке ролевых ожиданий, то в отношениях отца и сына зачастую бывает больше конкуренции и соперничества, чем поддержки. Эти отношения могут быть либо жесткими, подавляюще-кастрирующими, либо опять же принимать форму гиперзаботы, когда отец всячески обустраивает жизнь сына, лишая его стимула совершать собственные странствия.
По большому счету, вопрос о том, насколько устойчивы в обществе мужчины – это вопрос жизнеспособности данного общества.