Зимним утром розы в оранжерее особенно хороши. Свежие и прекрасные. Осенью у Альвис после череды неудачных попыток получилось вывести сорт с белыми лепестками и тонкими голубыми прожилками. Она назвала его «Олимпия», в честь матери, потому что цветы ассоциировались с ее светлой кожей и серо-стальными глазами, но в последнее время все чаще думала о том, что имя должно было быть другим. Например, «Снежная королева». Очень похоже на мать. На ту женщину, которой она на самом деле является, и которую прячет в себе, как постыдную тайну. У нее ледяное сердце. А, может, его и вовсе нет. В противном случае она не обходилась бы так с отцом. С мужчиной, который вытащил ее из грязи, привез из захудалой деревеньки, обучил великосветским манерам, женился и подарил титул графини Винчелли. Альвис, родившаяся в богатой семье, вдоволь повидала простушек. Все, что у них есть – пустые амбиции и желание во что бы то ни стало вырваться из нищеты. Если случается чудо, и им это удается, они показывают свою уродливую сторону во всей красе. Почему Ливий к ней так привязан? Должно быть, потому что он тоже мужчина, как и отец. А мужчины могут убедить себя в том, что уродливой стороны просто-напросто не существует. Особенно женщина не только красива, но и умна.
Сегодня Альвис проснулась раньше обычного: была на ногах еще до того, как взошло солнце. Вчерашний день она провела в постели и под вечер никак не могла задремать, но решила не пить снотворное. Голова наутро после принятия микстуры была тяжелой. Доктор Луиджи говорит, что в тяжелые периоды нужно ухаживать за цветами. Это помогает успокоиться и пережить неприятные эмоции. А поэтому Альвис сразу отправилась в оранжерею, накинув халат поверх ночного платья. Она обрабатывала розы специальным составом, рецепт которого нашла в какой-то древней книге, и пыталась не думать о вчерашнем разговоре с Ливием, но выходило плохо. Мерзкий мальчишка. Он всегда был таким покладистым, а теперь ему исполнилось пятнадцать – и вместо покорного брата, безропотно соглашавшегося на все, появилось маленькое чудовище. Он разговаривал с ней так, словно она – не его сестра, а подзаборная девка. Он посмел поднять на нее руку! Не ударил, конечно, всего лишь схватил за запястье в тот момент, когда она хотела влепить ему пощечину за дерзость, но это первый звоночек. А за первым звоночком всегда следует тысяча других. Как он любит говорить, такова наша природа.
Альвис Винчелли - старшая сестра Ливия Хиббинса, второстепенный персонаж части книг цикла "Ливий Хиббинс и Рамон Эверетт" (упоминается в флешбеках, повествующих о событиях прошлого). "Место под солнцем": на Author.Today (ознакомительный фрагмент), на Litnet. Оба варианта бесплатны.
Оставив кисточку в плошке, Альвис подлила еще раствора и вернулась к цветам. Где она ошиблась? Что упустила? Да, их отношения были непростыми, но ее вины в этом нет. Она делала то, что должна делать старшая сестра: воспитывала младшего брата. Иногда она причиняла ему боль, но все это делалось для его же блага. Порой любовь неотделима от боли, и он давным-давно должен был это уяснить. Обычно детей, особенно сыновей, воспитывает отец, но в последние годы он превратился из строгого родителя в тряпку. Не вылезал из-за карточного стола и прикладывался к бутылке чуть ли не каждый день. Мать? Она обожает Ливия, души в нем не чает, боится дышать на него с самого рождения. Вряд ли она способна кого-то воспитать. Стотысячное платье и десятитысячный смазливый мужичок, которого она встретила на балу, для нее намного важнее. Когда они собираются за столом всей семьей, Альвис только и слышит: Ливий, Ливий, Ливий. Ливий самый умный, наставники не могут на него нарадоваться, он превосходно фехтует, ездит на лошади так, будто в прошлой жизни был воином. После его рождения все отошло на второй план. Отец наконец-то обзавелся наследником и сконцентрировал на нем все свое внимание. Роль Альвис теперь была предопределена: когда брат повзрослеет, она выйдет за него замуж. Священная традиция высших темных эльфов, оберегающих чистоту крови. Она появилась не одну тысячу лет назад, и ее до сих пор соблюдают, несмотря на изменившийся мир.
В окна оранжереи светило бледное утреннее солнце. Альвис отошла от цветов, поставила плошку на подоконник и посмотрела вдаль, на холмы, где они с Ливием частенько катались верхом. Она и вправду желала ему добра. Он думает, что она его ненавидит и хочет причинить ему боль, но он неправ. Или прав, и в ней, как и в матери, тоже живет та, другая? И другая заставляла ее плакать и кричать, пытаться перерезать вены и выпивать весь бутылек снотворного? Нет, конечно, нет. Если бы в ней жил кто-то другой, она бы это знала. Все это делала одна и та же Альвис. Но вокруг так много всего, что она не в силах вытерпеть. Или не хочет терпеть. Если бы Руна вела себя хорошо и не просила сладости по вечерам, ее бы не пришлось таскать за волосы. Если бы Ливий не говорил дерзостей, его не пришлось бы наказывать.
Доктор Луиджи говорил, что она должна научиться называть свои чувства по имени, анализировать их и выражать иначе. Когда Альвис не справляется со своими чувствами, он дает ей проклятые таблетки и заставляет вести дневник. Она ненавидит писать. И меньше всего ей хочется видеть свои чувства на бумаге. Нет, конечно, не потому, что она их боится. Но кто-то может это прочитать. Ливий запирает свои дневники на ключ, хотя при желании замок легко взломать. Альвис мечтала заглянуть в эти тетради, пусть бы и одним глазком. Пишет ли он о ней? О матери? Об отце? О Руне? Сочиняет стихи? Рассказы? Роман? Она часто думала о том, что совсем не знает его, собственного брата, живущего с ней под одной крышей. Когда они сидят за одним столом, она смотрит на него и все чаще ловит себя на этой мысли. Она хочет подобрать к нему ключ, но сделать это сложнее, чем открыть замок в ящике стола, где он прячет свои дневники. Будь у них чуть больше времени, они научились бы говорить на другом языке. На общем языке. Понятном им обоим. Она бы объяснила ему, что любит его. А, может, и научилась бы выражать свои чувства, как наказывал доктор Луиджи. Но после вчерашнего разговора Альвис поняла, что пропасть между ней и Ливием стала непреодолимой. Она лежала в постели и думала, что ненавидит его всей душой, но не перестала любить. Ее любовь даже стала сильнее. Возможно ли это?
Мысли и разговоры о чувствах для нее слишком сложны. Они утомляют. Или причина в том, что она плохо спала ночью? Пожалуй, лучше вернуться в постель и принять снотворное.
3-05-23