"Cadens, noli oblivisci alarum"
На дворе стоял жаркий май и падёж.
Со стороны могло показаться , что это было единственным в этот день, что стояло. Всё остальное неудержимо подтверждало закон всемирного тяготения и с ускорением 9и8 свободно падало то тут, то там. А если падало не в буквальном смысле, то грохот во Вселенной всё-равно стоял такой, что вибрировали даже самые распоследние кварки в самых дальних закоулках Пространства.
Падали капли дождя, как крупные, с холодным ливнем, так и мелкие, моросящие первым тёплым дождиком, причём все - с одинаковой скоростью и одинаково мокрые.
Падали засыхающие чешуйки почек, оставляя после себя распустившуюся зелёную юность листьев.
Падали сами молодые листочки, ободранные бесцеремонным любителем наломать цветущей черёмухи, сирени или какой-нибудь сакуры, на крайний случай.
Падала скорлупа съеденного яйца, вытащенного наглой кукушкой из гнезда очередной ротозейской птахи и замененного на своё дитятко.
Падали завязи яблок, которым так и не суждено было превратиться в наливные, а - отвалиться засохшей неопылённой культяпкой и так и не стать ни созревшей падалкой, ни червивой падалицей.
Падали пчёлы, не успевшие опылить ждущие соцветия и истратившие единственный удар жалом: кто по назначению - защищая родной рой; кто - по нелепой случайности; а кто - по своей невероятной гордыне и глупости, просто решив померяться длиной жала.
Падали солнечные лучи на дно ручья за оврагом, играли зайчиками на поверхности потока и перекатывались по радужным бокам юрких рыбок, стайками снующих по беспечному мелководью между ног старой бдительной цапли.
Падали, спотыкаясь, курицы, гусыни и цесарки, разбегаясь в разные стороны от петуха, грозно топочущего по загону в приступе плодотворящего харрасмента.
Падала тень на плетень, наведённая полуденным солнцем от клёна, обнявшего берёзку за околицей.
Падала какая-то бойкая женщина. Уже раз пятый за день.
Падала с дерева, отпиливая засохшие за зиму сучья, падала в обнимку со спиленными сучьями в кучу, падала кулём о неубранный из-под ног шпагат - на шпагат, последовательно: продольный и поперечный - о шланг , на глине, на траве, на забор, на грабли... нет, на грабли она не падала. Просто наступила. Но после этого почему-то всё-равно сразу же упала.
Падало давление, как атмосферное - вместе с наступающим тёплым фронтом, так и артериальное - вместе с забытой таблеточкой, оставленной с утра на блюдечке возле электрического самовара.
Падало настроение, испорченное непонятно чем и непонятно зачем.
Падал искоса взгляд, уроненный из-под низко наклоненной головы.
Падал дым из печной трубы и стелился по земле, прочь от жарко натопленной бани.
Пала с возу падшая баба - продавщица сельмага, Любка, поддавшая с утра в бане со скотником Васькой-Страдиварей - и кобыла, полная тёзка Любки, с облегчением рванула на родную ферму, энергично припадая на все четыре неподкованных ноги.
Поддал пару Дорофеич, плеснув на каменку домашнего пива и упав с полка на пол, спасаясь от обваривающего уши хлебного духа.
Пропадала периодически связь с ближайшей вышкой сотовой связи, обрывая уверенно-пользовательскую форму жизни на целую соту вокруг.
Пропахал глубокую борозду камнепад, вызванный сходом огромного валуна с вершины горы. Падали горючие слёзы Сизифа на ободранные ладони.
Падали - невидимыми в дневном свете росчерками - звёзды и пропадали звёздной пылью, оседая на дне далёкого Океана. Земля купалась в метеорном потоке; эта-Аквариды, с умным видом сказал астроном-любитель, подкручивая упавшую было резкость на своём любимом телескопе.
Россомаха доедала в дальнем распадке павшую косулю. В очередь за хозяйкой тайги терпеливо переминались коршуны и вороны. Может и им тоже перепадёт сегодня падали.
Падали слёзы обманутых надежд и счастливых ожиданий, падали капли пота бесполезных усилий и торжествующих побед, падали из-под гранёных огромных гвоздей, прямо в пыль времён, тёмно-алые муки преступников и праведников, висящих на соседних крестовинах...
... падали...
... падали...
... падали ...
...Падший ангел привычно окинул безразличным взглядом всё это опять свалившееся на него изобилие.
Тяжело вздохнул, выправил, как мог - а уж он-то точно мог, поверьте нá слово - ситуации, которые казалось, уже и не исправишь, раздал дежурные подзакрыльники сонму нерадивых ангелов-хранителей.
Исполнив на сегодня полагающееся ему наказание и гордо расправив чёрные от усталости крылья, дождавшись яркой зелёной вспышки на месте упавшего за горизонт солнца, ведь именно в этот момент перестаёт действовать этот проклятый закон всемирного притяжения (тяготения - это в просторечии) - рванул вверх, к первой загоревшейся звезде.
У него было в запасе всего четыре мгновения на два взмаха крылами, чтобы вернуться обратно. Домой.
Не успел. Опять. Звезда упала уже на первом взмахе.
Он рухнул вслед за ней, обратно в этот нижний мир - к своим вечно падающим подопечным. Снова и снова он будет исправлять все эти бесконечные падения, весь этот падёж вещей, явлений и смыслов.
Жестокое наказание было определено ему за гордыню. Но он не роптал, не жалел и не любил - он просто нёс свет. Которого в этом мире всегда не хватало.
Он просто присматривал, чтобы никто и ничто не упали в этом мире навсегда.
А распластанные на втором взмахе чёрные его крылья превратились, как обычно, в густую непроглядную ночь.
Маховые перья на правом крыле ещё теплились последними отблесками зари и тускло зажглись серебристыми облаками в вышине, а левое - уже полностью растворилось в абсолютной темноте, пропуская только мерцающее Невремя, идущее от мириад светлых и не очень миров, несущее Падшему ангелу новый день в этом мире и новые заботы.
И новую попытку - вернуть себя в свой Мир, поймав на зелёной вспышке горизонта тот самый - заветный - миг Непритяжения.
А за волосатыми плечами привычно почёсывалась сутулая спина - из двух бугорков над лопатками быстро росли новые крылья.
Светает. Можно и поспать ещё пару часов.
