Как поется в одной известной песне, несмотря необъятную власть, «жениться по любви не может ни один король». Сюжеты несчастной любви, тем паче испытываемой юными королевскими особами, с самых давних времен составляют основу величайших произведений мировой драматургии. Но все художники, начиная с легендарного Гомера, непременно черпали свои сюжеты из историй, рассказанных самой жизнью, которая, как известно, лучший драматург. Одной из таких жизненных историй является та, о которой пойдет речь ниже. Историчность в ней не принесена в жертву художественности, но и в таком виде читатель сможет лицезреть злую иронию судьбы, делающую бессильным самого царя, оценить цинизм придворных козней против несчастной молодой невесты, а также узнать, откуда происходит знаменитый сюжет про хрустальную туфельку Золушки.
В феврале 1613 года московским царем был окончательно утвержден 15-летний Михаил Романов.
В первый период царствования молодой государь находился под сильным влиянием матери – Ксении Ивановны Шестовой (Романовой) или инокини Марфы (при Годунове насильно пострижена в монахини). Влияние это имело главным образом религиозно-бытовой характер, в государственные дела мать не стремилась мешаться, но вот окружение сына в значительной степени определялось именно ей. В частности, она стояла за появлением и усилением при дворе Салтыковых, имевших древнее родство с Шестовыми. Одним из главных залогов стабильности царствования, а значит и спокойствия приближенных всегда был вопрос о наследовании престола. Естественно, что это дело искушенные опекуны юного царя стремились промыслить в первую очередь.
В этих целям 1616 году для Михаила был устроен смотр невест. Считается, что этот обычай пришел на Русь из Византии. Он представлял сбой весьма сложное мероприятие. По всей стране происходил отбор красавиц, которым занимались специальные люди. Особым указом, изданным еще Иваном IV, под страхом царской опалы и казни во время таких смотров запрещалось утаивать молодых девушек. Последние выбирались по ряду критериев: «прелесть лица», рост, размер головы, длина стопы, состояние здоровья, наличие каких-либо заболеваний у родственников, количество детей, рождавшихся ранее в семье и др. Собранные по всей стране сотни красавиц свозились в Москву, где проходил следующий этап. Здесь каждую девушку скрупулезно изучали бояре, отсеивая всех, кто имел малейшие изъяны. В результате оставались уже не сотни, а несколько десятков девиц, среди которых выбор осуществлял уже сам царь. Естественно, что среди этих «финалисток» всегда оказывались ставленницы тех или иных влиятельных околовластных группировок, рассчитывавших таким образом еще более укрепить свои позиции. По всей видимости, именно так и обстояло дело в 1616 году во время смотра, устроенного царю Михаилу.
Но юному государю были чужды придворные интриги, и он выбрал девушку, которая действительно пришлась ему по сердцу – дочь костромского дворянина Марию Ивановну Хлопову.
Ее нарекли именем Анастасия, как того требовал обычай, она была «взята ко двору» и жила «во дворце наверху». Ей отдавались все царские почести, а имя ее было велено упоминать в храмах во время богослужений. В общем, дело шло к оформлению брака.
Но в ход событий вмешались интриги. Молодая невеста внезапно заболела расстройством желудка, ее «рвало и ломало нутрь и опухоль была». Этим удобным поводом быстро воспользовались Салтыковы, которые, видимо, не были согласны с царским выбором, и которым как-то удалось привлечь на свою сторону мать царя старицу Марфу. В результате Хлопова была признана больной и негодной «к государевой радости» и вместе со всеми родственниками отправлена в ссылку в Тобольск. Однако молодой государь все время справлялся о здравии своей нареченной невесты и отказывался жениться на другой.
Обстановка при дворе значительно изменилась с возвращением из польского плена отца Михаила – Федора Романова (патриарха Филарета), который фактически стал соправителем сына с 1619 года.
Влияние инокини Марфы сильно поубавилось. Молодой возраст и кроткий нрав сына явились условием того, что важные дела решались в действительности отцом, хотя его подпись и была лишь второй. Когда дошло до истории с Хлоповой, патриарх упрекнул царя в слабохарактерности, и по его настоянию семейство бывшей невесты было возвращено сначала в Верхотурье, а затем в Нижний Новгород.
Впрочем, душевные порывы сына, видимо, не сильно тяготили прошедшего насильственный постриг, ссылки и вражеский плен Филарета. Его больше волновало укрепление династии и государства. Эти цели подвигли его на поиск выгодной партии для Михаила в Европе – сначала в Дании, а после в Швеции. По разным причинам, но обе попытки имели один и тот же результат – неудачу.
И только после этого «решили поднять дело о прежней русской невесте, которая жила в Нижнем в совершенном здоровье».
Подняли это дело так. На допрос к государям были вызваны осматривавшие Марию Хлопову во время болезни доктора Бильс и Балцер. Оба показали, что у царской невесты была «пустая желудочная болезнь, которая излечивается очень скоро» и что «плоду и чадородию от того порухи не бывает». Тогда вызван был на допрос Михайла Салтыков, от которого царь и узнал о неизлечимой болезни своей невесты. Допрос показал, что Салтыков солгал царю. Посовещавшись со своим ближним кругом, государи решили для большей полноты дела призвать на допрос отца Марии Ивана Хлопова и дядю ее Хлопова Гаврилу. Тут выяснилось, что невеста царская была абсолютно здорова до тех пор, пока не привезли ее во дворец. Во дворце же «открылась у нее рвота, которая, однако, скоро прекратилась и после того, во время ссылки, не возобновлялась ни разу». Проверены были и эти слова, произнесенные явно заинтересованными людьми. В Нижний были отправлены медики и следователи в сопровождении надежных людей. Пришедшие оттуда известия однозначно говорили, что Мария Хлопова здорова. Салтыковы таким образом, были изобличены, за что отправлены в ссылки в дальние деревни, а поместья и вотчины их отобрали в казну за то, что «государской радости и женитьбе учинили помешку».
Все препятствия для счастливого брака по любви, казалось, были сняты. Но не тут-то было. Одно все же осталось – инокиня Марфа. Согласно слухам, она смогла найти способ воздействовать на сына так, что в итоге в Нижний Новгород Ивану Хлопову от государя поступило письмо, в котором он уведомлял, что отказывается от брака с его дочерью.
Решившись на этот, по всей видимости, тяжелый шаг, царь, которому было уже 28 лет, в сентябре 1624 года женился на Марии Долгорукой. Но молодая царица через несколько месяцев умерла, и пошла молва о божьей каре за царский отказ от нареченной невесты. Через некоторое время вдовец женился во второй раз – на Евдокии Лукьяновне Стрешневой – «дочери незначительного дворянина».
Этот брак к радости царского окружения принес долгожданное потомство - 10 детей, из которых до взрослого возраста дожили четверо: Алексей (будущий царь), Ирина, Анна и Татьяна. Интересно, что в известном сочинении Григория Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича», написанном в середине XVII века, упоминается еще один сын Михаила – Дмитрий. О нем автор пишет, что «с младенческих лет велми был жесток, уродился нравом прадеда своего первого Московского царя». Придворное окружение, якобы, видя это, «мысляше о нем, что еще в младых суще летех зла творит много, понеже по смерти отца своего наипаче болше зла творити начнет, усмотривше времяни час упоиша его отравами; и от того скончася … яко бы пришел ему час смерти».
Вот такая история.
