В последнее время Евгений в наших гостях бывает редко. На это есть некоторые причины. Наши позиции где-то сильно не совпадают. Однако это не повод не пообщаться. Тем более, сейчас загорелись сильные споры о том, какую литературу в школах запретить, а какую рекомендовать. Нам интересно мнение со стороны писательского взгляда. А оно у Евгения Мельченко достаточно оригинальное.
— Что вы думаете насчёт споров о разрешенной и запрещённой литературе? Это нужно регулировать?
Если вы имеете в виду школу, то смысл есть. То есть, не запрещать, а составить грамотную школьную программу. В ней должно быть всё, что нужно для формирования у человека представления о своей стране, её истории и особенностях. О её гениальных поэтах и прозаиках. В старших классах можно добавить иностранных классиков. Было бы замечательно.
Что касается ситуации вне школы, то там всё должно быть на усмотрение родителей. Хотят дать школьнику Пелевина в 8 классе, Стругатских, Булгакова или Набокова — на здоровье. Главное, чтобы ребенок был к этому готов. Маркируйте книги по возрасту, а остальное — дело воспитания.
— Но от некоторых книг человек может сильно изменить своё мировоззрение. Литература должна показать человеку правильную модель, чтобы его воспитать. Или нет?
Конечно же — нет, нет и нет. Литература никому ничего не должна. От слова «совсем». Учит — учебник. А литература — повествует. Раскрывает интересные (и нет) ситуации, представляет некие модели поведения и представляет отдельно созданные неосязаемые миры, которые возникают в воображении автора. Не обязательно произведение должно чему-то кого-то там учить. Писатель пережил какой-то момент, его «клемануло» — добавил красок, и написал произведение. Вот и всё. Это именно так происходит.
— Я с Вами не согласна. Многие произведения написаны именно правильно, с планом, с моралью, выводами.
Я не говорю, что так не бывает. Я говорю, что литература не должна. Но пишут все по-разному. Если автор хочет кого-то учить — на здоровье. Я могу другой пример привести — замечательный роман «Три мушкетера». Дюма платили за строки в журнале, где он частями выпускался. Он просто выдумывал кучу «левого» мусора, для того, чтобы просто заработать больше денег. А произведение получилось гениальное.
Джером написал «Трое в лодке». Он просто писал по заказу путеводитель по Темзе. Но по ходу у него начали возникать в голове смешные ситуации, и вышла замечательная книга. Просто так, не специально. «Игрок» Достоевского и вовсе был написан меньше чем за месяц, чтобы отдать долги за проигрыш на рулетке. Таких историй валом. Историй именно гениальных произведений. Если вы не считаете их гениальными, тех же «Мушкетеров», то можете идти нах… в сад. Как говорил Харрис в комических куплетах.
— Да, я не считаю это гениальным. Но никуда не пойду. Вам не кажется, что к гениальным произведениям нужно долго идти, а не просто выплюнуть их на бумагу, как старую жвачку.
А Вам не кажется, что гениальное произведение — это совокупность опыта, который имеется у писателя? Просто так «Троих в лодке» не напишешь. До этого была куча работ у писателя. Но даже и без опыта бывает, когда произведение становится классикой литературы. Да, это редкость, но бывает. Тут можно Чака Паланика в пример поставить или Льюиса Кэрролла, который просто рассказывал сказки детям. А потом они стали классикой литературы.
— Я бы не называла сказки чем-то гениальным и серьёзным. Мы же говорим о настоящей литературе. Мне пару Ваших рассказов очень понравились. Это — настоящая литература.
Зря Вы так о сказках. По мне, так это — самый сложный жанр в литературе. Дело в том, что аудитория — дети. А они думают по-иному, видят мир по-иному. Сложно сделать так, чтобы они тебе поверили. А взрослого обмануть достаточно легко, навязать ему свой выдуманный мир, заставить поверить. У нас воображение работает совершенно по-иному. За «настоящую литературу» в моих рассказах спасибо. Я не старался (смеётся). Так получилось.
— Почему не вышла ваша вторая книга? Вы её года два назад обещали.
Тут дело в том, что она вышла. Но не то, что я имел в виду. Ранее нельзя было говорить об этом, но планы сильно изменились. Просто художественные книги могут быть разными. Если интересно, то на «Прозе» есть много рассказов из новой книги. Когда она выйдет в бумажном варианте и где, сказать не могу. Права не мне принадлежат.
— Мы видели эти новые рассказы. Это вообще на Вас не похоже. Откуда это взялось? Это пропаганда и заказ?
Насчёт пропаганды — слова громкие. Какая же это пропаганда? Хотя, если вы считаете «Повесть о настоящем человеке» пропагандой… флаг вам в руки. Я так не считаю. Та, и с Полевым это сравнивать не стоит. Это, скорее, такой военный альманах. Что касается заказа, то это так, не отрицаю.
— И каково писать на заказ? Не противно?
Нет. Совершенно не противно. Это хороший опыт, который я получил совершенно добровольно. Мог отказаться.
— А мне кажется, что вы лукавите. Скрываете под высокими словами слово «деньги». Просто деньги, и всё. Продали свой талант?
Странное позиционирование вопроса. А писатель должен быть бедным? Толстой, Тургенев, Гоголь… много кто. Очень обеспеченные люди. И, кстати, писали на заказ, не отказывались от такой работы. И где это я лукавил выше? Деньги люблю. А кто их не любит? Но я бы не сказал, что деньги большие. Отнюдь. Мелочь, на самом деле.
Как бы то ни было, мы остаемся на своих позициях. И считаем, что литература должна учить, должна иметь какую-то мораль и смысл. Если этого нет, то это пустое бестолковое собрание букв в слова, которые просто переводят время читателя зря. Тут мы с Евгением не согласны. Но каждый имеет свой взгляд на вещи. Продолжим разговор на следующей неделе. Поговорим уже о других вещах. О «новой» журналистике.