Episode 37: Charlie Rich. Трубадур стародавнего Юга
Выходные данные: Charlie Rich “All American Country” BMG 2008 Printed in U.S.A. Total time
Что ж, судя по музыке (кантри) и литературе (Фолкнер прежде остальных), вполне резонно предположить, что американцы из южных штатов изрядно отличаются от соотечественников с промозглого, задымленного индустриализацией, Севера. И в лучшую сторону, надобно отметить. Видимо, близость к естественным корням и почти сакральным истокам даёт о себе знать — эта возможность, которую ничто в мире не заменит: в минуту сомнений иль печали навестить могилы предков, в тишине и покое дубовой рощи вдыхая воздух, неотравленный сталелитейными колоссами, — а в межчеловеческих отношениях и в помине нет той истеричной нервозности, что ввели в моду неудачливые брокеры с Уолл-стрит. Да и каждодневная, рутинная забота о хлопковых, либо кукурузных полях, знаете ли, мало способствует зарождению дерзновенно-греховных помыслов о состязании с Богом. Вот почему, полагаю, ясность и простота на Юге куда в большом почёте, нежели на истерзанном урбанистическими искусами Севере…
В том числе, и в музыке — не случайно, величайший певец Америки, Elvis Presley начинал свою карьеру, записываясь на лэйбле с удивительно непритязательным, но ёмким названием “Sun” — «Солнце». Почитая этот мемфиский лэйбл с давних пор, поскольку тут и Johnny Cash, Carl Perkins, Jerry Lee Lewis, я не могу пройти мимо ещё одного персонажа каталогов студии Sun — знатного певца и пианиста Charlie Rich’а, за долгие десятилетия, увы, так и не снискавшего всемирной известности и славы. Это, к сожалению, именно тот случай, когда достойная внешность, исполнительский талант и мастерство, будучи сложенными вместе, и близко не дают ожидаемого результата — Творец порой удивляет склонностью к парадоксам… Собственно, именно осознание очевидной несправедливости, когда в чартах царили безголосые бездари и шарлатаны, долгие годы подтачивала и расшатывала здоровье певца, умершего в 1995-м в возрасте 62-х лет…
Имея в обойме лишь три полноразмерных хита, Чарли на протяжении всей своей исполнительской карьеры оставался достойным примером белого «сингера» — с хорошо поставленным, мужественным голосом, подкупающей самоотдачей и настоящей олдовой романтичностью стародавнего Юга, коей не сыскать в нынешнее, сверх меры прагматичное время. Антураж для его песен — классический бар в какой-нибудь южной глубинке, техасские/арканзаские трактористы в пропотевших клетчатых рубахах накачиваются кукурузным самогоном, — а знаете ли вы, что сей низкопробный, как принято считать, продукт, в тех краях именуют весьма поэтично: “moonshining” — что-то вроде «луносветия» — поскольку в целях конспирации, коль без лицензии (штрафы за сей незаконный промысел просто лютые!), гонят его исключительно тёмными ночами, при скудном лунном освещении, —
и недобро глазея на невесть как здесь оказавшегося чужака — городского мажора в богемного кроя рубахе и God damned! — в лакированных ботинках! А вот местная краля, уставшая от торопливых и однообразных соитий с односельчанами, пожирает новичка щедро подведёнными глазами, надеясь, что этот городской типчик оценит результат её нешуточных усилий, когда, злясь и потея, она с трудом упаковывала свои бёдра в джинсы на размер меньше. В воздухе бодрящим озоном носится смесь запахов алкоголя, табака, секса и предстоящей драки, — а над всем этим, из старинных «джибиэлевских» колонок , что в углу, плывёт голос человека, изрядно подуставшего от очевидной предсказуемости окружающего мира…
Представленный диск был привезён мне приятелем в подарок из Америки, и в силу небольшой, едва ли не распродажной стоимости, он не относится к разряду исчерпывающих компиляций — отнюдь. Среди всего 10 песен нет ни хрестоматийного «бодрячка» “Lonely Weekends”, ни повышенной «пушистости» баллад “The Most Beautiful Girl” и “Behind Closed Doors”…
Но здесь № 1 идёт заводная “Big Boss Man”, обязательная лирика “It’s All Over Now”, игривая “Nice ‘N’ Easy”, и конечно же “ There Won’t Be Anymore”, слушая которую, я представляю себя никому ненужным отщепенцем где-нибудь в Луизиане, сидящем на веранде своей хибары, откинувшимся на спинку продавленного плетёного кресла, дремлющим под плеск нечаянно разлившейся реки, — изредка подливая себе виски и ведя неторопливую инвентаризацию прожитых лет — суетных и бестолковых…
Слезами рек омоют моё нагое тело,
Отпустят грехи мне — едва ли…
И со ступней стекая, вода прошепчет:
«Я — то время, что у тебя так легко украли».