Отрывок из воспоминаний, опубликованных в книге:
Красногвардейцы транспорта - бойцы революции // "За власть Советов" (Сборник воспоминаний участников борьбы за установление Советской власти на Тамбовщине). Изд. "Тамбовская правда", 1957 г. -84 с.
... В это время на фронтах разворачивались события политического характера. Был избран полковой комитет, где Петр Георгиевич был избран сперва членом комитета, а потом и председателем. В июньское 1917 года наступление 59 дивизия идти отказалась. Прорыв на Калуш производила в основном 8 армия генерала Корнилова. 59 дивизия принадлежала 9 армии, которая дислоцировалась в 100 км к ЮВ от места прорыва и должна была участвовать в наступлении. После отказа наступать "Дикая дивизия" не рискнула разоружать войска. Солдаты были уже полностью распропагандированы большевиками. В начале октября 1917 года полк, в основном состоящий из уроженцев Тамбовской губернии, организованно погрузился на поезд в Черновцах и отправился домой, захватив с собой 1500 винтовок, 6 пулеметов, 3 орудия, 75 мин, тяжелый гранатомет, бомболет. По дороге их несколько раз пытались разоружить, но этого не случилось, и эшелон благополучно прибыл в Тамбов, где все оружие было сдано Исполкому Тамбовских вагонных мастерских. На общем собрании рабочих вагонных мастерских Петр Георгиевич выступил и предложил создать отряд Красной Гвардии. В отряд записалось 600 человек. 15.12.1917 года П.Г.Дегтярёва избрали командиром отряда, слесаря В.Погонялина - комиссаром, а телеграфиста Н. Прокофьева - начальником штаба. Первой крупной операцией отряда было разоружение в январе 1918 года чехословацких эшелонов, пытавшихся прорваться в Москву. Почти 45 тысяч чешских солдат были разбросаны по эшелонам от Дальнего Востока до Тамбова. Все они пытались силой попасть на родину западным путем, а не через США, как это было им предписано советским правительством. Тамбов была самая западная точка, до которой они смогли добраться. Из Москвы пришел приказ за подписью Ленина: не пропускать эшелоны через Тамбов. Если первые два эшелона разоружились практически добровольно, то третий эшелон отказался это сделать. Вот как описывает эти события сам Петр Георгиевич:
"Ранним зимним утром я сидел с комиссаром товарищем Погонялиным Владимиром в штабе отряда Красной Гвардии. Штаб помещался при вокзале, в бывших царских комнатах. Большинство красногвардейцев спало кто где мог, кто примостился на столах, кто на стульях, кто на подоконниках, а большинство спали на полу. Иные играли в шашки. Напротив входных дверей "спали" покрытые брезентовыми чехлами "максимы". Пулеметчики соревновались на быструю разборку и сборку замка. Зазвонил телефон и испуганный голос дежурного по телеграфу сообщил, что со станции Рада <около 15 км. от Тамбова> вышел на Тамбов чехословацкий эшелон, все солдаты хорошо вооружены, на крышах вагонов установлены пулеметы, на платформах орудия со снятыми чехлами. Поезд движется двойной тягой, то есть два паровоза, машинистами - люди, одетые в чехословацкую форму. По составу поезда протянуты телефонные провода от будки машиниста до хвоста поезда. В середине состава пассажирский вагон, в котором помещаются офицеры. В один миг люди выстроились в полном вооружении. Часть из них осталась при штабе с ручными гранатами наготове, а большая часть бойцов были расположены с двумя пулеметами на втором этаже станции Тамбов. Поезд подходит к перрону медленно. Он был принят на первый путь. На платформе и в вокзале ни души, кроме дежурного по станции и телеграфистов. Мы сидим с комиссаром в штабе и ждем, что будет дальше. О прибытии эшелона знали и в городе. Я с комиссаром получил приказ фракции большевиков Совета и председателя губисполкома тов. М.Д.Чичканова: "Эшелон разоружить и дальше Тамбова не пропускать, несмотря ни на какие попытки это сделать со стороны чехословаков". "Есть не пропускать" - был наш ответ.
Вдруг открывается дверь и к нам в штаб вошли два чехословацких офицера. Остановились недалеко от стола, за которым я сидел с комиссаром, офицеры вежливо взяли под козырек. Мы с комиссаром встали, тоже "козырнули". Один из пришедших офицеров обратился ко мне с вопросом:
- А кто здесь старший начальник?
Я ему ответил:
- А мы вот оба старшие - я командир, а он комиссар, а что вам угодно?, - спрашиваю я в свою очередь чехословацкого офицера.
- А нам угодно, - отвечает офицер, - чтобы получить немедленно топливо для паровозов и получить разрешение на дальнейшее наше продвижение в сторону Москвы. Задаю ему следующий вопрос:
- А скажите, господин лейтенант, зачем вам надо ехать именно в Москву, тогда, как я хорошо знаю, что наше советское правительство разрешило вам ехать на родину только и исключительно через Владивосток? Вероятно, кто-то по ошибке направил вас не в ту сторону. Вам придется вернуться обратно, ехать до станции Ртищево, там вы повернете на Пензу, и далее прямо приедете во Владивосток, там вас посадят на пароходы и вы вернетесь на свою цветущую родину. Желаю вам счастливо доехать, уголька мы вам дадим, дадим и свой паровоз, так как ваши, по всей вероятности, требуют ремонта. Вы обязательно сдадите нам оружие и благополучно поедите по указанному мною маршруту. Вот все, что я имел честь вам сказать и что должно во избежание всех недоразумений быть немедленно выполнено.
В это время, когда я говорил, лицо лейтенанта сначала краснело, а к концу моей речи совсем сделалось багровым. Он редко отчеканивая слова ответил мне:
- Если вы немедленно не дадите мне разрешение на дальнейший путь в сторону Москвы, то я вынужден буду двигаться без вашего разрешения и силой буду прокладывать путь. На это я ему ответил, что "дальше Тамбова вы не поедете, на вашу силу мы ответим силой и за все последствия отвечаете вы. До свидания". Офицеры откозыряли и вышли.
В этот напряженный момент у меня блеснула мысль - осуществить разоружение чехословаков хитростью. Возник план, который я изложил комиссару. Комиссар и бойцы внимательно выслушали мой план и одобрили. Немедленно по телефону я доложил свой план председателю губкома тов. Б.А. Васильеву и пред.губисполкома тов. Чичканову, они его одобрили, но еще раз подтвердили, что я и комиссар отвечаем своими головами, если чехословаки прорвутся на Москву.
А мой план состоял в следующем: я беру с собой 250-300 бойцов, три пулемета и одно орудие и немедленно отправляюсь на перегон Тамбов - Пушкари до переезда, где проходит Татарский вал. Бойцов и пулеметы располагаю на обочинах глубокой выемки, по которой проходит железнодорожный путь, орудие и часть стрелков прячу до определенного момента за валом, а когда наступит момент, орудие выкатываю на переезд на железнодорожный путь и направляю в лоб эшелона, предварительно разобрав около переезда путь. Как только эшелон будет подходить к месту разобранного пути он должен быть остановлен выставленными красными сигналами. Как только поезд будет остановлен, бойцы по моему сигналу выкатывают орудие и пулемет на переезд, а бойцы, расположенные на гребне выемки, дают залп поверх вагонов, а пулеметы выпускают по две очереди, после чего ждут дальнейших моих приказаний. Если же из эшелонов будет открыта стрельба, открыть залповый огонь по вагонам и забрасывать ручными гранатами. А в то время, как эшелон проследует переезд возле д.Ласки и скроется за поворотом, другая часть отряда во главе с комиссаром разбирает путь, дабы эшелон не мог вернуться обратно, а бойцы с тремя пулеметами и двумя орудиями располагаются на гребне, где начинается выемка. Надо сказать, что от переезда у д.Ласки до Татарского вала идет со стороны Тамбова крутой подъем и профиль пути имеет большое закругление. Этот подъем протяженностью 4 километра имеет глубокую выемку от 5 до 8 метров высоты. Если принять во внимание зимнее время, то выбраться из выемки на ее гребни затруднительно по причине глубокого рыхлого снега, поэтому позиция, занятая нами была во всех отношениях выгодная.
Еще не начало светать, как отряд двинулся в путь занимать указанное место. Теперь задача заключалась в том, чтобы выгадать время как можно дольше задержать чехословаков на станции, дав этим возможность отряду добраться до намеченного пункта, а времени на это требовалось минимум полтора часа.
Не успел отряд выйти из города, как в штаб вошли опять те два чехословацких офицера, председатель совета бывший офицер эсер Кучаровский, они опять стали просить, но уж только до Козлова, откуда они повернут на юг, доедут до станции Грязи, а оттуда выберутся на Сибирскую магистраль. Их горячо поддерживал эсер Кучаровский, они давали "честное слово", что только до Козлова, мы им ответили, что требует час времени на размышление. Они "козырнули" и ушли улыбающиеся и довольные, и обещали ровно через 60 минут придти за ответом. Когда они ушли, мы хохотали до слез, так удачно шло выполнение нашего плана. Мы боялись только одного, как бы кто не открыл им того, что часть отряда ушла из города. Но эти опасения были напрасны. Ровно через час те же офицеры пришли опять за ответом. Мы, придав нашим лицам серьезные мины, на их вопрос о разрешении ответили, что хорошо, мы согласны и верим их "честному слову", что они поедут только до Козлова, а там повернут на Грязи. После этого они попросили для паровозов угля. Мы разрешили. Пока они отцепляли паровоз, пока заехали на угольный склад, пока нагрузили и опять прицепили к составу - прошло два с половиной часа. Я же, как только офицеры вышли после полученного разрешения на дальнейшее следование, попрощался с комиссаром и бойцами и на рысаке укатил к отряду. Настал день. Бойцы, увидя меня, очень обрадовались, спрашивали, скоро ли будет дело, а то холодно. Мороз действительно был крепкий. Я им сказал, что ждать "гостей" недолго. Еще раз подробно объяснил задачу, кому и как действовать.
Действительно, ждать пришлось недолго. Через час показался дым от двух паровозов, тяжело взбиравшихся на подъем. Бойцы замерли в снежных окопах. Я с бойцами расположился за путевой будкой. Как только паровозы вышли из-за закругления и увидев красные сигналы стали давать свистки, а не доехав до места, где были разобраны пути метров 100 - остановились. Я взмахнул красным флажком. В морозном воздухе раздался залп и застрочили пулеметы, я видел как с крыш вагонов начали прыгать в снег чехословацкие солдаты сидевшие у пулеметов. Из классонного вагона выбежал офицер, размахивая белым платком. Я, взяв с собой одного красногвардейца тов. Широкова Ал. на штык повесил белый платок и направился к офицеру, шедшему мне навстречу в сопровождении солдата. Я еще издали узнал в парламентере "своего старого знакомого". Мы остановились в двух шагах друг от друга и козырнули. Я с места в карьер заявил:
- Я, командир Красной Гвардии, от имени советской власти требую немедленно сдать все оружие. Даю на размышление пять минут, если в этот срок не получу ответа, немедленно открываю огонь. Я козырнул, повернулся и пошел, то же сделал и офицер. Я твердо подал команду: приготовиться к открытию огня. Сигнал - три взмаха красным флажком. До окончания ультиматума оставалась одна минута. Я поднял красный флажок. Артиллеристы, пулеметчики, стрелки, гранатометчики приготовились к бою. От волнения стучали зубы. Пять минут истекло. Я взмахнул один раз флажком, поднял флажок для второго взмаха и в это время из вагона на клинке офицерской сабли взметнулся белый флаг. Из вагона один за другим вышли шесть чехословацких офицеров и направились к месту, где я стоял. Я в окружении красногвардейцев, с винтовками наизготове, направился к ним навстречу. Остановились в десяти шагах друг от друга, офицер, "мой старый знакомый" заявил, что они сдаются, я предложил офицерам первыми сдать оружие.
Все офицеры сдали оружие. После этого я предложил выстроить солдат без оружия. Через две минуты по полотну железной дороги стоял строй чехословацких солдат без оружия, безукоризненно выровненный. Я предложил офицеру повернуть их налево и отвести на 200 шагов от эшелона вдоль линии, по направлению к Тамбову. Как только они отошли на указанное мной расстояние, взяв с собой 150 человек красногвардейцев, во-первых поставили охрану на паровозы, так как машинистов они сняли, во-вторых, я приказал все оружие снести в пассажирский вагон.
Когда все вагоны были тщательно обысканы и из них изъято все оружие, мы подсчитали свои трофеи: 3 орудия 75 мм., 800 винтовок, 2000 ручных гранат, 6 пулеметов Льюиса, 300000 патронов, один вагон с обмундированием, несколько ящиков коньяку (!).
Когда это было готово, я по телефону связался с комиссаром, заявив, что операция проведена блестяще, просил его скорее чинить путь и о готовности пути поставить меня в известность. Через час путь был готов. Рассадив чехословацких солдат и офицеров по вагонам, со своим машинистом тов. Голиковым поезд стал осаживать назад. Весть о блестяще выполненной операции быстро разнеслась по городу и когда мы подъезжали к перрону станции, нас встречали: член губкома тов. Васильев, председатель губисполкома тов. Чичканов и фракция Совета. Они поздравили нас с победой, в единодушном порыве все запели "Интернационал". Обезоруженных чехословаков со своим паровозом, под охраной небольшого отряда благополучно доставили на ст. Ртищево, а оттуда спровадили дальше".