Зима прошла, союзники подвезли резервы и боеприпасы, возобновились активные боевые действия. 28 марта 1855 г. союзники предприняли очередную генеральную бомбардировку. На этот раз их целью были в основном третий бастион, а также Селенгинский и Волынский редуты и Камчатский люнет, возведенные в зимнее затишье прямо под носом у неприятеля для защиты Малахова кургана, и выдвинутые вперед перед основной линией обороны. Французы, стоявшие перед Малаховым курганом, понимали, что пока передовые укрепления в руках русских, не взять им кургана; а не овладев курганом, возвышавшимся над городом, невозможно овладеть и Севастополем.
Между строк: с вершины Малахова кургана и сейчас открывается прекраснейший вид на город и бухту.
Но оба редута и люнет под непрерывным почти огнем противника, при недостатке снарядов и пороха (Нахимов был вынужден даже особым приказом вменить начальникам в обязанность экономить и то, и другое) продержались до мая.
26 мая 1855 г. союзники начали новую колоссальных размеров бомбардировку всех укреплений Севастополя, но с особой силой обрушились они на Селенгинский и Волынский редуты и на Камчатский люнет. Когда вражеской бомбардировкой была перебита вся орудийная прислуга на наших укреплениях, и мы перестали отвечать огнем, французы пошли на штурм. Несколько раз люнет и редуты переходили из рук в руки, но, наконец, французы, пользуясь огромным численным преимуществом, к концу дня овладели нашими укреплениями окончательно.
На другой день на военном совете, собранном Нахимовым, решался вопрос: оставить укрепления, вернее, то, что от них осталось, в руках неприятеля, или предпринять усилия, чтобы отобрать их. Предполагая, что в ближайшее время последует новый отчаянный общий штурм Севастополя, и понимая, что тратить при этом условии силы и вконец изнурять войска на труднейшее дело обратного завоевания трех укреплений неразумно, решено было оставить их неприятелю.
Сыграло свою роль и то обстоятельство, что накануне штурма распоряжением начальника Главного штаба Крымской армии генерал-адъютанта Коцебу был отозван командующий войсками Корабельной стороны (где и находится Малахов курган) опытный и решительный генерал Хрулев, а взамен его назначен генерал Жабокритский, «поляк, не сочувствующий войне с французами». То, что он поляк, да еще и профранцузский «пацифист», еще не беда; беда то, что он, узнав о начавшемся штурме, внезапно заболел и, подав рапорт, не теряя золотого времени, удалился на Северную сторону, от греха подале.
Хрулева, кстати говоря, в тот же день, но уже после потери укреплений, распоряжением командующего Крымской армией Горчакова, сменщика Меншикова, вернули на прежнюю должность.
Первый общий штурм Севастополя состоялся 6 июня 1855 г.Как мы уже знаем, передовые укрепления Малахова кургана были захвачены французами, а третий бастион, против которого стояли англичане, был почти полностью разрушен бомбардировкой 26 мая. Казалось, еще одно усилие и будут захвачены обе господствующие над городом высоты, Малахов курган и третий бастион, после чего овладение союзниками Севастополем будет лишь вопросом времени.
Интенсивная бомбардировка русских позиций началась за день до штурма, продолжалась всю ночь и стихла только под утро, перед самым штурмом. Русские батареи, экономя боеприпасы, отвечали одним своим выстрелом на четыре вражеских. По свидетельству очевидцев, такого жестокого обстрела осажденного города еще не было.
«Всю надежду русские возлагали на то, что французам придется пройти до Малахова кургана около 200 саженей по открытому месту, а против второго бастиона около 250 саженей, и штурмующая колонна должна будет идти под жестоким огнем, расстреливаемая в упор: с фронта – батареями бастионов и с правого своего фланга – орудиями пароходофрегатов «Владимир», «Херсонес», «Громоносец», «Крым», «Одесса» и «Бессарабия». Точно так же англичанам, чтобы дойти до третьего бастиона, который, по диспозиции, они должны были взять штурмом, приходилось пройти без всякого прикрытия около 115 саженей».
На этот случай русскими была приготовлена картечь.
Одним из решающих обстоятельств, внушивших союзному командованию известный оптимизм относительно предстоящего штурма, был дошедший до осаждающих несомненный факт, что уже очень много моряков в Севастополе перебито, и теперь город защищают не столько моряки, приведенные сюда в сентябре адмиралами Корниловым, Нахимовым и Истоминым, сколько заменившие их солдаты армейских полков. Да и из трех адмиралов, вдохновителей и руководителей обороны, в живых к тому времени остался один.
Не учли союзники, что солдаты за полгода обороны набрались уже «морского» духа, а на места погибших адмиралов встали боевые генералы, такие как Хрулев, Васильчиков, Хрущев, Липранди…
В три часа утра начался общий штурм всей нашей оборонительной линии от первого бастиона до третьего. Были почти одновременно атакованы первый и второй бастионы, Малахов курган, батарея Жерве и третий бастион.
Все перипетии боя очень подробно и весьма живописно, с большим чувством, донесены до читателя автором. Здесь суховатый академик поднимается прямо до художественных высот. Читайте, не пожалеете.
Я же считаю своим долгом указать лишь на следующее: на всех пунктах штурм был отбит с огромными потерями у противника, но самой большой его потерей была потеря боевого духа среди рядового состава, особенно среди англичан, ни одна колонна которых на смогла даже взойти на брустверы и схватиться врукопашную с русскими. Все их штурмующие колонны были рассеяны кинжальным картечным и ружейным огнем. Своих саженей, отделяющие их от русских позиций, англичане так и не смогли преодолеть.
Французы неоднократно добирались до русских траншей, схватывались врукопашную, и даже на время захватили батарею Жерве, которую отбил у них генерал Хрулев во главе роты Севского полка. Этот эпизод боя очень наглядно изображен на полотне панорамы. Поэтому и потери французов в разы превышали потери англичан: картечь и штыки сделали свое дело.
Позднее это дало основания французам упрекать союзников в ненадлежащем исполнении своего воинского долга, что, очевидно, отчасти было справедливо. Английские офицеры не могли поднять своих солдат в атаку, даже колотя их саблями. Английские контрактники готовы были убивать русских солдат за деньги, а умирать за деньги – нет.
Это была победа, одушевление, охватившее русскую армию, было велико.
28 июня 1855 г. – трагический день, день смертельного ранения адмирала Нахимова.Весь этот день, все шаги адмирала, все его действия хорошо известны. Вот вкратце что произошло. Объехав третий и четвертый бастионы, батарею Жерве, он пешком поднялся на Малахов курган и, привычно не обращая внимания на уговоры начальствующих лиц поберечь себя и встать хотя бы за бруствер, взошел на банкет с подзорной трубой в руках. Его высокая сутуловатая фигура с золотыми, сверкающими на солнце адмиральскими эполетами, была отличной мишенью. «Просвистела пуля, явно прицельная, и ударилась около самого локтя Нахимова в мешок с землей. «Они сегодня довольно метко стреляют», – сказал Нахимов, не отрываясь от трубы, и в этот момент грянул новый выстрел. Адмирал без единого стона упал на землю, как подкошенный. Штуцерная пуля ударила в лицо, пробила череп и вышла у затылка. В сознание он уже не приходил». Скончался адмирал 30 июня 1855 г.
Искал ли он смерти, отчаявшись выполнить завет умирающего Корнилова, своего предшественника, отстоять Севастополь, как мог бы поступить слабейший духом человек? Обессилев от непомерной тяжести взваленной на себя ноши? Конечно, нет. Не такого духа был человек, хорошо понимавший, сколь много от него зависит.
Смерть его произвела очень тяжелое впечатление не только на гарнизон осажденного Севастополя, ею была потрясена вся Россия.
«Смерть Нахимова явилась в полном смысле началом конца героической обороны Севастополя. В России это поняли, по-видимому, все, следившие за титанической борьбой, а больше всего – принимающие в ней прямое участие».
В принципе можно было бы и заканчивать обзор, но нельзя не упомянуть о деле при Черной речке 4 августа 1855 г., когда в результате привычной уже неразберихи среди наших «полководцев» при попытке деблокировать Севастополь, легло около 10 тысяч человек. Что дало, разумеется, главнокомандующему М.Д. Горчакову веское основание настаивать перед императором и военным министром о бессмысленности дальнейшей обороны и о необходимости оставить Севастополь.
Отбросив русскую полевую армию, союзники уже без помех взялись за Севастополь. Очередной штурм состоялся 27 августа 1855 г. Ему, как обычно, предшествовала жестокая бомбардировка, длившаяся непрерывно, то стихая, то усиливаясь, с 5 августа. Каждый день выкашивало от нескольких сотен до двух тысяч защитников Севастополя. Главной целью осаждавших был по-прежнему Малахов курган, укрепления которого были сровнены с землей за три недели бомбардировок, орудия почти все выведены из строя, а артиллерийская прислуга перебита.
27 августа Малахов курган после ожесточенной борьбы, ценою огромных жертв, был захвачен французами. И хотя это был единственный успех союзников, штурмовавших всю огромную линию обороны, и ото всех пунктов которой они были отброшены, тем не менее он послужил поводом для Горчакова эвакуировать остатки гарнизона на Северную сторону Севастополя. К крайнему изумлению французов, ожидавших не отступления русских, а штурма с их стороны многострадального Малахова кургана, и к еще большему изумлению англичан, так и не смогших отбить у русских в тот день ни одного укрепления.
В феврале 1856 г. открылся Парижский конгресс представителей европейских держав. Заключенный мир был весьма выгоден для проигравшей стороны благодаря тому, что император Франции Наполеон III смотрел на Россию, как на будущую союзницу, а на Англию, как на будущую соперницу. Этими противоречиями умело пользовался русский уполномоченный граф А.Ф. Орлов.
Достаточно сказать, что все права России на Черном море были полностью восстановлены уже через двадцать лет, после победы в русско-турецкой войне 1877-1878 гг.
Приступая к настоящему обзору, я имел намерение избежать упреков в ненужной лирике, пафосе и казенном патриотизме, но, перечитав мною же написанное, понял, что удалось мне это не в полной мере; вина в этом не автора работы и не моя, а мужество защитников Севастополя и солдат полевой армии. Любовь к Отечеству, о которой и думать-то позабыли в рутинных обстоятельствах, прорвалась вдруг в русских людях в «годину испытаний» с такой силой, что презрение к смерти стало общим местом. Из шестнадцати тысяч моряков, переведенных с кораблей на бастионы, на Северную строну в августе 1855 г. переправилось несколько сот человек.
Вместо заключения.
«Экономическая, техническая, государственно-организационная, политическая отсталость царской России привела к поражению русской империи в Крымскую войну, и отрицать это было бы совершенно бесцельным уклонением от исторической истины. Было военное поражение царской России, пришлось заключить невыгодный мир. За свою отсталость, за слишком долгое подчинение феодально-абсолютистскому строю России пришлось расплатиться тяжкими людскими потерями и временным ограничением своих суверенных прав на Черном море. Не следует поэтому слишком легко и благодушно оценивать прискорбные результаты тяжелой войны. …Политически царизм проиграл Крымскую войну, а морально русский народ своей отчаянной обороной ее выиграл».
Примечание:чтобы избежать путаницы, а ее не смог избежать даже уважаемый академик, давая даты то по старому стилю, то по-новому, в настоящем обзоре все даты даны по старому стилю.
Всем заинтересовавшимся рассмотренной выше страничкой российской истории, и к тому же неравнодушным к русской литературе, рекомендую роман Сергеева-Ценского «Севастопольская страда». Он, правда, великоват по объему, но если Вы пенсионер, и Вам спешить уже некуда, или Вы просто праздный в силу каких-то обстоятельств человек, и, разумеется, если Вы его еще не прочитали, то смело рекомендую. Можно, кстати, и по второму разу пройтись: насколько я помню, роман хорош как с исторической, так и с литературной стороны.