В Театре на Бронной вышел спектакль Андрея Прикотенко «Турандот», заглавную роль в котором играет Василиса Перелыгина. В интервью она рассказала о своей героине, взрослении в профессии и о том, зачем актеру нужен режиссер.
Василиса, вы служите там же, где и ваш папа − актер Сергей Перелыгин. У вас есть детские воспоминания о Театре на Малой Бронной?
Из совсем детских времен, когда мы с папой сюда приходили, воспоминания очень смутные. Возникают картинки, какие-то реальные, а какие-то рисует воображение. Точно все приятные. Папу на сцене помню. Еще прекрасная актриса Верочка Майорова рассказывала, как в правом портале за кулисами папа обещался назвать меня Василисой. Позже я сюда приходила уже к актрисе и папиной подруге Кате Дуровой. Меня театр помнит гораздо лучше, чем я его.
А ваша мама, актриса Ирина Луковская, где служила?
Мама работала много лет в Театре Сатиры. С Андреем Мироновым успела порепетировать, он что-то ставил как режиссер. Закулисье Сатиры тоже припоминаю. Мама ушла оттуда вслед за актером и режиссером Алексеем Левинским в его студию. Это было такое уютное полуподвальное помещение с маленькой сценой в переулочках Арбата. С относительно недавних пор этого места нет, и спектакли идут на разных площадках. Я туда на все ходила, и неоднократно. Нравились мне там и мама, и постановки. Мечтала тогда с Алексеем поработать, напросилась однажды на репетиции, когда он ставил «Процесс» Кафки в Театре Ермоловой. Досидела вплоть до премьеры. Сейчас мама работает так же сценаристом (это у нее второе высшее), и учится на режиссера документального кино. Мама – человек про жизнь. Это чудо какое-то. Восхищаюсь, уважаю, беру пример. У нее есть одна театральная пьеса, я перечитывала ее триллионы раз, делала из нее отрывки в институте. И после много раз к ней возвращалась. Замечательная пьеса, желаю, чтобы кто-то достойный оживил на сцене этот материал.
Какие спектакли вам нравились, пока вы учились?
Работы Туминаса в Вахтанговском и «Птицы» Михаила Милькиса там же. Наивный в хорошем смысле спектакль, и тогда на мою наивность он прекрасно лег. Потом был «По ту сторону занавеса» Андрия Жолдака, до сих пор мой любимый. И «Дыхание» Марата Гацалова. Ювелирный, лаконичный спектакль с редким и очень точным финалом. Точнее, там есть финал, а есть то, что после. Надо посмотреть, чтобы понять, о чем я говорю. А дальше уже «Карамазовы» Богомолова. Я их посмотрела, уже будучи актрисой Театра на Бронной. Про Богомолова мне рассказала Катя Дурова, и познакомила нас она же. Я вроде как была готова показаться, но Константин Юрьевич видел «Дылду», тогда ему этого было достаточно, и он взял меня в труппу. Но настоящее знакомство началось с репетиций «Бесов Достоевского», конечно.
Он жесткий режиссер?
Разве что он бывает нетерпелив. Хотя при таком темпе жизни и неустанной деятельности будешь тут терпеливым. В остальном – он понимает, что он делает. Он пугающе проницателен. Когда Богомолов «жестит», он знает, чего хочет, и этого добивается. Если он вдруг повышает тон и степень воздействия на актера, он это делает намеренно. Он знает все – все про персонажей и про целое спектакля. Если не знает, то мы об этом не догадаемся. Или он честно скажет. Но тогда мы постепенно все находим. Репетировать с ним сложно, это может затрагивать и глубоко личные вопросы, но как еще? Ты должен расти, расширять свой спектр, меняться, а перемены – это далеко не всегда легко и приятно. Не стоит устаканиваться и успокаиваться в привычном. Организм часто ленится: «Мне удобно вот так, я буду всю жизнь вот так». Но это, мне кажется, приводит к несоответствию самому себе, когда ты взрослеешь, и вообще это скучно, так как и ты, и персонаж содержат в себе многое.
Еще у Богомолова есть, и это крайне ценно, зона настоящей работы с актером. Это же тоже входит в режиссерскую профессию. А для этого нужна и строгость в том числе. Дисциплина. Сейчас время таких скоростей, что все нужно немножко сформированное или универсальное. И в какой-то степени это даже вредно для актера. Здорово быть в пути. Константин Юрьевич не уравнивает нас, а позволяет индивидуальности каждого раскрываться и дышать. Когда мы репетировали «Таню», он по миллиметрам работал с каждым словом, с каждым психофизическим ощущением. Один из любимых спектаклей и по процессу и по результату.
Турандот в одноименном спектакле – ваша первая главная роль?
На Бронной – да, в театре – нет. Есть еще «Новая оптимистическая» в МХТ. Тоже Богомолова. Очень экстремальный, сконцентрированный опыт. Такая проверка себя. И спасибо за это, конечно. Я присоединилась к уже продолжительному репетиционному процессу за три недели-месяц до премьеры, в итоге все случилось. Но поиск и репетирование на этом, конечно, не закончились.
Вам нравится играть «Новую оптимистическую»?
Очень. Особенно, если обуздать и использовать страх, не нервничать, не перенапрягаться, а выпрямить спину, идти и наслаждаться, быть внимательным, чувствительным и собранным, не делать ничего лишнего, и что-то все-таки иметь в виду, говоря те или иные вещи. Как, вероятно, и в любом спектакле, да.
Мне кажется, Константин Богомолов вам дал эту роль еще и потому, что вы тоже театральный ребенок, как и ваша героиня.
Хм, кстати, не думала, что он об этом думал. Все совпадения, ахах, случайны. Не знаю. Но есть там и еще рифма, может быть, немножко злорадная: «А почему вы потом не вернулись в театр?» / «Кривой дорожкой, но вернулась». Меня ведь отчислили из Школы-студии МХТ за, цитата, «профнепригодность» и «вам, наверное, надо быть режиссером, сценаристом». Но проанализировав позже, я поняла, что произошло так, потому что я была очень домашней, несамостоятельной и не готовой к социальной жизни. Хотя теперь я нахожу в себе больше комплексов, чем тогда. А вот в том, чтобы любить дом, не вижу ничего страшного.
А ваша героиня Турандот какая?
Она ребенок, который ведет себя капризно и жестоко, потому что росла в абсолютной свободе, и эта свобода ее развратила. И цену любви она тоже не знает, Калаф – ее первая влюбленность, точнее, попытка влюбленности. Она не знает, каково это – потерять что-то дорогое, не знает, как любить, она увлечена своей философией, которая побеждает чувства. Надо еще учитывать, что пьеса Гоцци фактически полностью переписана режиссером Андреем Прикотенко. Действие происходит в Китае будущего, и Турандот выросла в бункере.
Где вас можно увидеть, кроме театра? Вы ведь довольно избирательны по отношению к кино и сериалам?
Я стала относиться чуть легче к своей избирательности и к себе тоже. Можно долго оставаться со своими идеализированными представлениями о работе, но это не есть оставаться в деле. Я снялась у Владимира Битокова в сериале «Хэдшот» (он уже выложен на «Кинопоиске»), у Богомолова в сериале «Кеша» и вместе с Олегом Гаркушей в фильме «Длительные свидания» у Егора Лялина. Что-то в «Хэдшоте» мне нравится, что-то нет, но сам процесс был замечательный, в удовольствие. А об удовольствии необходимо помнить, несмотря на все неудачи и страхи. И с Богомоловым хорошо мы поработали, хотя там и были актерские ошибки с моей стороны. И у Егора Лялина сняться оказалось очень полезно. То есть мне было мучительно тяжело туда ездить, я с трудом понимала, что говорит режиссер, так как привыкла к другому языку, и все было очень долго, но вместо рефлексии почаще нужно просто делать.
Ваш самый громкий фильм, «Дылда», как зрителю вам нравится?
Да, но не во всем. Я не чувствую в себе желания и права омрачать историю с «Дылдой». Но на то, чтобы прийти в себя после нее, потребовалась пара лет, не меньше. Работа над фильмом психологически оставила очень много отпечатков из-за системы работы режиссера.
Был и бойкот с нашей с Викой стороны. Вот, конечно, ничего себе – бойкот, а мы ведь кино снимаем, и это серьезное дело. И все впервые.
У Кантемира сильный, но непростой характер. Он крутейший режиссер, он умеет видеть и слышать, если ты в сцене отвлекся на что-то, кроме сцены. У него потрясающе чуткий слух, чуткое сердце и редкое чувство правды. И порой он по-детски отчаянный, когда что-то у нас не получается. То есть и у него, и у команды. Тут такая связка крепкая. И в этом отчаянии он может перегнуть палку. Каждая ошибка – катастрофа.
Никакого зла не держу, никакой обиды, ничего плохого невозможно сказать. Просто мы с Викой были еще неопытны, наивны, открыты и очень близко к сердцу принимали все замечания. Часто чувствовали себя беспомощными. С тех пор я со всеми режиссерами на «вы» принципиально, потому что дистанция очень важна.
Кино получилось. Тут не про вкус и цвет. Получилось кино большое, исключительное. Наш путь был тернист. И есть ли другие способы добиться такого уровня? По-разному.
У вас был иностранный агент после «Дылды»?
Нет. При иллюзии социальной активности я целый год после выхода фильма не понимала, как с этим успехом взаимодействовать, где, что искать. Несмотря ни на какие фестивали, поездки, встречи, знакомства, почему-то очень растерялась и упустила все возможности. Смешно, но о чем речь, если я год фотографию не могла выложить в соцсеть.
Мне кажется, меня подвела скромность. Честная скромность, но она переросла в излишнее кокетство. Я вела себя так, как будто я этого не делала, будто я тут ни при чем. Мне казалось тогда, что я искренне очень, скромно так мыслю, а сейчас думаю – кого я обманывала? Надо было просто порадоваться. Насладиться. В конце концов даже и скромность, и кокетство указывают и на гордость. Но вот а почему бы и нет, ведь было, ведь получилось. Но думаю, это в том числе связано с тем, что в фильме есть сцена, которой Кантемир недоволен, и есть ощущение недоделанности, вынужденного компромисса. Тут, как и Кантемир, я компромиссы в деле не люблю.
А в зарубежные проекты вас звали?
Меня нашла прекрасная режиссер из Франции Элла Цеслинский (Ella Cieslinski). Она приезжала много раз в Россию, мы встречались, разговаривали, репетировали. Познакомились и уже начали разбирать что-то с актером, тоже французом. Элла замечательная, и сценарий очень приятный. К сожалению, нам не дали финансирование. В сети есть ее короткие метры. Пусть Элле улыбнется удача.
Вы бы хотели играть комедийные роли?
Чем «Гамлет in Moscow» не комедия? С одной стороны. Комические роли даются мне непросто, но потихоньку в процессе работы над «Гамлетом», над «Оптимистической» я пытаюсь в себе открытый юмор развивать.
В «Гамлете» есть кусочек, где Офелия эмоционально произносит текст. Комизм создаю не я, комизм создает текст, ситуация, но ты, как актер, должен существовать всерьез, тогда и возникнет комический эффект. И для того, чтобы это приблизить к себе, я два часа разбирала этот не сильно длинный монолого-диалог. Чтобы даже самое далекое слово в тексте стало близким.
«Гамлет» − для меня большой шаг. Помню, на репетиции мне говорят: «А теперь с таджикским акцентом это прочитайте». Я на минуту окаменела, покраснела, вспотела, похолодела, офигела от жизни совершенно. Но в итоге так разогналась, что с прекрасной уборщицей в театре сидела и занималась. И ничего, не так страшен черт, и все проще, чем кажется.
Какие сериалы вы любите?
«Молодой папа», «Новый папа». Мне кажется, это лучшее, что снял Соррентино. Еще мне нравятся Run, Sex Education и The End of the F***ing World. И сериал Maid, который у нас называется «Уборщица». Там есть жанровая эклектика, которую я люблю. Драматичная психологическая история играется в полноценной бытовухе, и вдруг кадр: человек утекает в диван. И это лучше всего описывает определенное состояние, ситуацию. При том что никакой фантасмагории в остальном там нет.
А из русских кто-то может такое делать?
Русские? Не знаю, да, наверное. Я в диван.
Василиса Перелыгина – актриса театра и кино. Училась в Школе-студии МХАТ и в ГИТИСе, но в итоге окончила ВГИК. Фильм Кантемира Балагова «Дылда», в котором Василиса сыграла одну из двух главных ролей, получил приз за лучшую режиссуру в программе «Особый взгляд» на Каннском кинофестивале в 2019 году. C того же года служит в Театре на Бронной (худрук театра – Константин Богомолов).
(с) R Flight, май 2023 года (сокращенная версия)
Текст: Полина Сурнина