Давно я ничего тут не писала (никогда) и вот опять. Сильно захотеть поделиться открытием века (хоть меня никто и не просил в многочисленных комментариях). Скорее всего, мое послание может пригодится тем, кому меньше сорока, особенно тем, кому тридцать девять. Так что наливайте себе чаёк с печенькой и слушайте.
Когда мне было 20 с чем-то, я искренне полагала, что старость начинается тогда, когда первой цифрой возраста становится тройка (да-да, тридцать это старость). Я неистово и невротично пыталась прожить все свои двадцать с чем-то там лет, успеть набыться молодой перед надвигающейся дряхлостью. Нет, конечно я не путешествовала по миру, не создавала бизнес с нуля, я даже не побрилась налысо ни разу. Я просто нервно лежала на диване в ожидании старости. Тройка приближалась с каждым годом и, в конце концов, со мной случилось тридцать. Это было неприятно. Не больно, но неприятно. К заглавной тройке пришлось долго привыкать, она вызывала дискомфорт, даже какой-то зуд. Как футболка с биркой или отколовшийся краешек зуба. Но в целом ничего страшного не произошло. Кроме пакета с пакетами (хотя, пожалуй, пакет появился раньше).
Когда я перевалилась за 35 (как тюлень через сугроб), оказалось, что жизнь в целом прикольная вещь. И вообще... После 35 я показалась себе максимально молодой и радостной, как никогда. Очень трудно понять, почему в 21 ощущаешь себя стремной развалиной с целлюлитом и жидкими волосами, а в 38 молодой и красивой, в меру упитанной девицей в самом расцвете сил. Однако, тридцатые годы собственного столетия это конечно хорошо, но не вечно. И однажды я увидела где-то вдалеке, на горизонте мутноватое пятно. Показалось, подумала я. Я скрутила подзорную трубу из газеты и посмотрела повнимательнее внутрь головы. Не показалось. Это она. Четверка с нулем. Четверка мне кажется коричневой цифрой. Интересно, почему... Четверка быстро бежала прихрамывая, и хватаясь за поясницу, в стоптанных плоскостопием ботинках на танкетке, в халате с топорщащейся молнией и какими-то сумками в руках. Я быстренько смяла газету, швырнула в угол и громко проглотила. Ладно,подумала я, ей еще год бежать, поживу пока. Авось, успею еще. И, хотя жилось мне очень хорошо в свои 39, и ощущала я себя на 23, но угроза неминуемой встречи с этой сердитой теткой мешала полностью расслабиться. В конце концов, я решила, что не буду я ее ждать, а уже сейчас, в 39,5 буду говорить, что мне 40. Ну а чё. Я привыкну, адаптируюсь. И она, глядишь, посмотрит, что я не боюсь, да и махнет рукой. Мол, ладно, твоя взяла! Живи!
Так я и привыкла, что мне 40. Заранее. То есть, мне вроде 40 только что стукнуло, а кажется, что уже давно, но ощущение при этом, будто 24.
Одна умудренная женщина сказала: а ты не отмечай! Плохая дата, не хорошая! Мало ли что будет! А так может ничего и не будет.
Под вечер накануне мне в затылок постучали. Стук был настойчивый и не добрый. Это она, поняла я и выключила свет в голове. Я затаилась и сидела тихо. Четверка с нулем на шее, болтающимся, как стульчак, стучала ногой и громко ругалась. Я к тебе 40 лет ехала на дрезине, выбилась из сил, а ты даже на порог не пустишь! Неблагодарная. Иные вон, даже и не дожидаются меня, бывает!
Вообще-то, она дело говорит, подумала я и открыла.
Запыхавшаяся пожилая женщина с поджатыми губами, намазанными коралловой помадой, переступила порог моей головы, поставила сумки и плюхнулась на табурет. Я не с пустыми руками, кивнула она на мешки, разбирай. Пока она пыталась отдышаться и шуршала валидолом, я с опаской взялась за подарки. Ну и навезла же она! Пакет с пакетами! (Ну вот, еще один! Куда я его дену теперь. У меня своих два есть. Еще тридцадка дарила, до сих пор не могу разгрести).
Краска сиреневая для волос, пояс из собачей шерсти, мазь от хондроза, тонометр, настольная книга огородника, что-то от холестерина... От подарков отказываться неудобно, по этому возьму. Пусть будет, мало ли.
Только краску можно я не буду брать? Я уже год не крашусь, решила свои отрастить, седые. Четверка недовольно закатила глаза. Ладно, выхватила она у меня из рук тюбик и сунула в карман, посмотрим, что ты через 10 лет запоешь. Нолик возьми хоть.
Четверка сняла с шеи пластмассовый ноль. Я взяла его и положила в шкаф. Четверка засобиралась.
Через год зайду, обернувшись на пороге сказала она, единицу принесу. Ты дверь открой главное.
Открою, сказала я и обняла четверку.
Она нормальная, просто устала и ноги опухли, решила я.
А на утро выдалась прекрасная погода. Дул пронизывающий северный ветер, с неба распыляли воду прямо в лицо. Дорогу развезло, сапоги с чавканьем уходили в жидкую грязь. Где-то на остановках из-под снега вылезли размокшие окурки. Где-то собаки с мокрыми игольчатыми грязными животами и ногами возвращались по домам с прогулок и оставляли земляные мазки на линолеумах. А мне впервые в жизни нравилась эта погода, такая мерзкая, такая мартовская, такая родная. И 40 это вообще не страшно, наоборот, это даже лучше, чем 20. Но чтоб это понять, нужно самому попробовать (дожить). Так что, рекомендую!