Москва 20-30 х: Карл Маркс из мармелада
Москва 30-х годов была довольно мрачной, темной, полуразрушенной. Уличное освещение было возобновлено только к 1926 году, да и то лампы гасили уже в половине второго ночи. Причем, были в ходу еще керосиновые и газовые фонари. Потом они исчезли, но еще в … 1946 году на улице Грановского стояли столбы газовых фонарей.
Иностранцы, приезжавшие в столицу, отмечали, что на улицах очень мало стариков и старух, очевидно, все вымерли. Знаменитая Мэри Пикфорд: «Москву я не нашла красивой. Она напомнила мне большой временный город, вроде наших пограничных. Быть может, она и хороша зимой… Магазины все там маленькие, и продаются в них самые простые вещи. Все очень дорого… Движение публики на улицах небыстрое. К автомобилям это не относится. Никаких законов уличного передвижения там не существует, и я до смерти боялась ездить там на автомобилях… Люди одеваются бедно и в темные цвета. Они выглядят чисто и стараются из пустяков сделать нарядные туалеты… Я думаю, что это отсутствие красок должно действовать угнетающе. И все же не могу не признать, что эти изголодавшиеся по красоте люди способны еще создавать великое искусство. В толпе мужчины почти все в фуражках, женщины в беретах. Многие в тапках. Женщины в демисезонных пальто. Это новшество. Говорят, прежде от полотняного платья прямо переходили к шубе».
И все-таки жизнь налаживалась. Для состоятельных москвичей. В Верхних торговых рядах, то есть в ГУМе, можно было днем и ночью взять напрокат «роскошный» автомобиль. Парикмахерская «Базиль» в доме 6 по Кузнецкому Мосту предлагала мужчинам покрасить волосы, а женщинам — уход за красотой лица и маникюр, а также художественное исполнение париков из натуральных волос..
Самой роскошной торговой улицей оставалась Петровка, ее еще называли «котиковой улицей. По ней, как писал один журналист, ходят «шиншилловые мадонны с отсутствующими взорами и радиостанциями на голове вместо шляп». Причем, вы не поверите, в роскошных шубах дамы и джентльмены ходили, чтобы показать свое «бохатство», даже летом! И никого это не удивляло.
«Вечерняя Москва» о Петровке. «…Пройдем вдоль стен, застланных зеркальными витринами. Флотилии узконосых лаковых штиблет, груды снежного паутинного белья, какие-то особенные, из шелковой пряжи кофты цвета яичного желтка и раздавленной клюквы. Изумительные, обшитые розами, подвязки… медовые табаки, брильянтовые скорпионы, шоколадные тыквы и аппараты для радикального разглаживания морщин. Кинематографические джентльмены в широких пальто и канареечных ботинках. Их спутницы в манто с модно подчеркнутыми торсами, прижимающие к груди огромные лакированные сумки… этот «членский билет» петровских дам».
При этом среди роскошных дам было немало и «живых моделей», как их тогда называли. То есть привлекательных, но бедных девушек, которые просто демонстрировали роскошные манто для потенциальных покупательниц.
В огромном окне «Москвошвея» в доме 12 по Петровке устраивалась демонстрация мод, сопровождаемая звуками струнного оркестра. Вел эти показы знаменитый Григорий Маркович Ярон, звезда советской оперетты. Причем, демонстрировали манекенщицы вовсе не изделия Москвошвея, а самые последние умопомрачительные парижские модели. Конечно же, собиралась огромная толпа, в основном из мужчин, которые не отказывали себе в удовольствии опускать сальные шуточки. А торгующие папиросами мальчишки, комментируя происходящее за окном, декольте называли «дикотой».
Но вскоре власти города этот буржуазный разврат закрыли. Но ведь реклама-то была нужна! Хитроумный руководитель «Москвошвея» устроил демонстрацию мод… в виде карнавала. По Тверской двигались открытые кареты, запряженные шестерками лошадей, управляемые кучерами, в которых сидели одетые по последней моде артисты. Карнавал этот тоже вызвал бурю возмущения в руководстве города и у общественности.
Витрины магазинов – это вообще было нечто невообразимое… В одной из них можно было увидеть следующее: двуспальная кровать, на ней… хомут. В левом углу — детская колыбель, а в правом — гроб, обитый глазетом. Вверху, между балалайкой и Эсмарховой кружкой (клизмой), висит портрет Серафима Саровского. Тут же шарманка, пирамида банок американского стерилизованного молока, металлический венок и детский велосипед.
А вот магазин МПО (Московского потребительского общества) на углу Тверской и Мамоновского переулка. Изображена на ней лавка. Прилавок полон товара, но за прилавком сидит молодой хозяин, опустив голову на руку. Перед ним допитая бутылка и большой бокал, наполовину наполненный вином. Сверху плакат: «Лавка купца Толстосумова». Рядом другая лавка, кооперативная. Приказчик на ней трезвый. Очевидцы рассказывали, что первая лавка привлекала людей больше: Толстосумов пьет — значит, человек душевный.
В Солодовниковском пассаже на Петровке в тридцатые годы во все огромное окно была изображена ромашка. В середине ее находилось лицо девочки с большими черными глазами.
В дни революционных праздников витрины тоже становились революционными. Так, в окне часового магазина на Кузнецком Мосту (бывший «Павел Буре») был выставлен большой земной шар с часовым циферблатом. Цифра «12» на нем была красной. Справа часовую стрелку к этой цифре подтягивали веревкой четыре фигуры: рабочего, китайца, индуса и негра. С другой стороны стоял Ленин с факелом в руке, и красное пламя обвивало весь земной шар. Надо всем этим красовалась надпись: «Близок час всемирной революции».
На витрине кондитерской можно было увидеть портреты вождей из мармелада, а на витрине галантерейного магазина — портрет Фридриха Энгельса в окружении дамских комбинаций.
В 1932 году стиль вывесок стал более строгим. К. И. Чуковский в дневнике отметил: «В Москве теперь такая мода: стеклянные вывески с академически простым шрифтом. Вся Москва увешана ими, а в двадцатые годы все было проще и пестрее».
Читайте дальше, будет интересно.