Давным-давно, когда наш мир был холодной пустотой, бесконечно разливающейся во всех направлениях, в него пришёл Созидатель, странствующий между мирами. И неописуема была сущность Его по грандиозности своей, ибо власть Его выходила за края беспредельности, а мудрость за пределы бескрайности, и пережил уже ни одну вечность. Но, поглотившая Его в тот же миг, слепящая темнота ошеломила и потрясла до глубины души Его. И был Он настолько великодушен, что не мог позволить утонуть в этом зияющем унынии столь молодому миру и остался в нём. И решил Он сотворить всё то, что знал и любил в бесконечных мирах, кои успел посетить в своём бессмертном существовании. И рассыпал в небе Он звёзды в память о путешествиях своих. По одной на каждый мир, виданный им. Но тьма была неумолима и беспощадна, когтями своими холодными впиваясь в звёзды небесные, зубами своими острыми вгрызаясь в свет их тусклый. И сотворил тогда Созидатель Солнце яркое, мир бескрайний осветить способное, и в тот же миг создал Он день вечный. Но едва лучи солнечные коснулись тела Его, как померк свет Его озаряющий. И в присутствии Его не светили больше звёзды стыдливые, ибо так прекрасен Он был, что сиянием своим затмевал всё, что создал сам. И так родилась ночь вечная…
Где-то среди пустынных пересохших земель брёл одинокий путник. Так долго, что его одежды стали бесформенными тряпками, едва прикрывающими тело от палящего солнца. Так долго, что на сбитых ногах кровь, давно запеклась и свалялась с грязью, покрыв его стопы плотной коркой, защищающей от обжигающей земли. Его руки свисали безвольными плетями, по привычке сжимающими свёрток, с остатками еды, и моток длинной верёвки. Ещё несколько ночей назад, можно было сказать, что его покидали силы – теперь же их просто не осталось. Залитые пустынным золотом глаза, уже почти не видели. Оглушённые свистящим ветром уши, почти не слышали. А в голове клубился такой плотный туман, что он едва помнил кто он, куда идёт и зачем. Но несмотря ни на что продолжал идти. Не чувствуя ног, не ощущая движения, он продолжал свой путь.
Скиталец рухнул на спину, когда земля под ногами задрожала агонируя очередной волной, а в округе разнёсся чудовищный гул, несомненно, распугавший бы всё живое, если бы хоть что-то здесь оставалось.
Невидящему взгляду представало тёмное пятно, резко выбивающееся из привычного жёлто-голубого пейзажа, постепенно приобретающее очертания. Перед ним устремившись пиком в самое небо возвышалась огромная чёрная глыба. Путник лежал у её подножия, и казалось – гора только что выросла из земли с тем неистовым воем земли. «Ось» - прошептал сам себе, вспоминая старые легенды, и собираясь немедленно взойти на гору…
…И сотворил тогда Созидатель гору великую, подобную той, в которой сам был рождён когда-то. И неописуема была она по грандиозности своей, ибо мир пронзила естеством своим, от самых низших сфер его до высших самых. И отделил день от ночи Созидатель, заковав себя в горе той, чтобы Солнце робкое днём мир освещало, а звёзды стыдливые ночью. Ибо не было края души Его, и свобода не простором мерялась, а жертвенностью. И боль утраты Его, несравнима была с радостью приобретения, ибо невидимый свет дороже видимой тьмы. И породил Он тогда дочерей, наделённых мудростью, способных миром его восторгаться. Но не дал Он дочерям своим тел, чтобы вновь звёзды не гасли. А дал Он дочерям своим голоса звенящие, чтобы слышать восторги их вечные. И музыкой для Него стали гимны их, воспевающие мудрость Его, воспевающие творения Его, воспевающие власть Его…
…Поиски были окончены. Скиталец съел последнюю лепёшку и выпил последний глоток воды, чтобы собраться с силами. Вспомнил слова старейшины о том, что путь его будет окончен, когда он съест последнюю крошку и выпьет последнюю каплю, и усмехнулся. Не обманул мудрец. Путник добрался до центра мира, а впереди его ждёт нелёгкий подъём.
Он подобрал с земли сухую ветку. Выбрал самую крепкую – ту, что совсем недавно была богато усыпана сочными листьями, но ныне мёртвая, как и всё окрест великой горы.
Путник закинул через плечо моток верёвки, упёрся веткой в пересохшую землю и продолжил свой нелёгкий путь вверх по склону. И чем выше он поднимался, тем сложнее становился путь - на горе не было троп, и приходилось по острым камням и сухим колючкам…