"А во-вторых, фига, она же дуля, она же кукиш, означает для японца нечто иное, нежели для европейца или, по крайней мере, для русского. Этой несложной фигурой из трех пальцев в Японии когда-то пользовались уличные дамы, выражая готовность обслужить клиента…"
Аркадий и Борис Стругацкие "Хромая судьба"
Есть у некоторой части отечественного образованного (я намеренно не употребляю слово "интеллигентного") люда одна особенность - он обожает искать фиги в чужих карманах, даже если их там нет. Вспоминается анекдот. На Арбате непризнанный поэт читает стихи, заумные-заумные, абстрактно-философские, понять которые невозможно. Никто его не слушает, кроме какой-то бабульки. Когда поэт выдохся, старушка отерла платочком слезу и говорит: "Правильно, сынок! Плохо мы еще живем...". Так и упомянутая публика, в любой книге, фильме или спектакле ищет она остросоциальный, а то и политический подтекст, и находя его, радостно подмигивает автору, молодец, дескать, здорово ты их поддел! К сожалению, не избежала этой участи и советская фантастика.
Чаще всего образованцы искали фиги в текстах Стругацких. И, разумеется, находили. Самое любопытное, что начался этот поиск далеко не сразу. Покуда АБС писали книги, вполне укладывающиеся в официальную идеологему, на них не обращали внимания ни диссидентствующая публика, ни те, кому надлежало хранить идеологическую девственность социалистического строя. "Страна багровых туч", "Путь на Амальтею", "Возвращение. Полдень-22 век", "Стажеры" - были проигнорированы всеми, кроме обыкновенного читателя. Столь дружное пренебрежение тогдашних лидеров мнений, конечно, задевало писателей. Им хотелось получить отклик на свои произведения. Стругацкие даже пытались привлечь внимание общественности к отдельно взятым недостаткам советской литературной критики, но им это не удалось - соответствующая статья не была напечатана.
Вышесказанное не означает, что именно равнодушие критики подвигло АБС на написание других, уже не столь идеологически выдержанных произведений. Разумеется причины рождения той или иной книги всегда сложнее и запутаннее, но все же какая-то толика обиды в общей картине авторской мотивации, присутствовала. Игнорируете наши книги, где мы поднимаем сложные проблемы воспитания нового человека и строительство коммунизма в мировом масштабе? Ну что ж, получайте! И сразу после "Стажеров" и "Полдня", Стругацкие, как из пулемета, выдают тексты, заметно отличающиеся от предыдущих. За два года в печати появляются "Далекая Радуга", "Попытка к бегству", "Хищные вещи века", "Трудно быть богом", "Понедельник начинается в субботу".
Удар писатели нанесли мощнейший, но получили ли они отклик? В общем - да. Досталось от официальной критики за "Хищные вещи века" (не может быть изобилия при капитализме) и "Трудно быть богом" (авторы не правильно понимают бескорыстную помощь СССР развивающимся странам). Любители же искать фиги в чужих карманах получили целую гроздь этих плодов. И вот здесь возникает вопрос: а чьи фиги они отыскали, те, которые закладывали сами авторы или свои собственные? Давайте отвлечемся от того, что писал об этом БН в своих "Комментариях к пройденному" и говорил в многочисленных интервью, и попробуем вспомнить свои собственные впечатления от первого прочтения. Я, разумеется, в первую очередь обращаюсь к старшему поколению, к тем кто читал эти книги еще в советские времена.
О чем для меня, читавшего эти книги в юном, но вполне сознательном возрасте, была, например, повесть "Трудно быть богом"? О доне Рэбе, который преследует книгочеев? О том, что "если в стране торжествуют серые, к власти приходят черные"? Да вовсе нет! Прежде всего - о славном парне доне Румате, о его друге неунывающем бароне Пампе, о мужественном Арате Горбатом, о принце, который мог бы стать добрым королем, о прекрасной девушке Кире, за гибель которой Румата не мог не отомстить. Понимаю, что многие скажут, что я, тогдашний сопляк, мог понимать в глубоком социальном подтексте? А в нем обязательно понимать? - спрашиваем мы с сопляком. Почему нельзя прочесть "Трудно быть богом", как книгу о том, что и в мире мрачного средневековья могут оказаться умные, отважные, сильные люди, способные на настоящую дружбу, чистую любовь и героические поступки? Ведь не трактуете же вы "Три мушкетера" как книгу об ужасах эпохи абсолютизма и засилья клерикалов.
Я уже не говорю о "Далекой Радуге". Вещь, по-моему, прозрачней некуда. А "Понедельник..."? Можно, конечно, искать прототипы профессора Выбегалло, Федора Симеоновича, товарища Камноедова, но зачем? Если вы не будете знать кто там на ком стоит, вы не сможете эту повесть понять? Не стану утверждать, что сами авторы не закладывали фиги в свои произведения, с определенного момента - наверняка. Особенно в целой обойме следующих произведений: "Улитка на склоне", "Гадкие лебеди", "Второе нашествие марсиан", "Сказка от Тройке". И не последнюю роль в этом сыграл отклик диссидентствующих любителей эти самые фиги отыскивать. Стругацкие узрели в них самую умную и квалифицированную категорию своих читателей, умеющих тонко оценить все, заложенные под режим, идеологические мины.
Однако эти закладки оценили не только фигоискатели, но и сам режим. Обратите внимание, все, что писали АБС, публиковалось без особых проблем. Застопорились только "Гадкие лебеди". И "Улитка..." и "Тройка..." были напечатаны, но... мины сработали, и подорвались на них главные редакторы журналов "Байкал" и "Ангара". Пострадали ли авторы? Нет! И "Обитаемый остров" и "Отель "У погибшего альпиниста" и "Малыш" и "Пикник на обочине" и "За миллиард лет до конца света" и все последующие произведения печатались практически сразу после написания. Да, это были в основном журнальные публикации, но они все-таки были. Даже издание "Гадких лебедей" сначала в эмигрантском журнале "Грани", а затем - в издательстве "Посев", не повлияло на писательскую судьбу Стругацких. А почти десятилетнее стояние сборника "Неназначенные встречи" в издательстве "Молодая гвардия", на которое так любят ссылаться те, кто считает, что советская власть преследовала АБС, связано вовсе не с цензурными причинами, а всего лишь с финансовыми.
Кстати, заметьте, что количество фиг, после "Сказки о Тройке", в произведениях АБС пошло на убыль. Более пятнадцати лет они писали качественную НФ с оригинальными фантастическими допущениями и детально проработанным миром. Да, сейчас принято считать, что Гомеостатическое Мироздание в "Миллиарде..." это эвфемизм КГБ, а убийство Странником Льва Абалкина в "Жуке..." - это иносказание репрессий, но откровенно говоря, такие трактовки сильно притянуты за уши. Отдельная история с "Обитаемым островом". До сих пор на все лады повторяют мантру о башнях ПБЗ, зомбирующих население, и выродках, которые сидят и в правительстве и в подполье, само собой намекая и на СССР и на современную Россию. Вот только почему-то никто не помнит о словах Странника в финале романа, который укоряет Мака Сима, что тот забыл не только о передвижных излучателях, он забыл об инфляции, Островной империи, и черте еще о чем. А может основная мысль "Обитаемого острова", заключается в том, что только такие романтические олухи, как Мак, могут думать, что взрыв Центра решает все проблемы?
Произведения, опубликованные после 1984 года, если и содержали фиги, то, извините, протухшие. Возможность высказываться открыто, крайне губительно сказывается на литературе "из-под глыб". Публикацию романов "Град обреченный", "Отягощенные злом", повести "Гадкие лебеди" читатели встретили с восторгом. Ведь это все-таки Стругацкие! Но ведь с неменьшим восторгом встречали и книги Солженицына, Анатолия Рыбакова, Дудинцева и других. И многие думали, что начинается невиданный взлет советской литературы, а на самом деле - это было сваливание в штопор. Не исключено, что именно об этом АБС сказали в своем последнем совместном произведении, пьесе "Жиды города Питера". Приходит молодое поколение и говорит: а нам плевать! Стало ли от этого кому-нибудь лучше - это другой вопрос, но время фиг в карманах прошло. И выяснилась страшная вещь, оказалось, что у многих, кроме этих самых фиг, ничего за душой и в карманах и не было.