В 2010-е годы Леонид Иванович Горшков был одним из немногих в нашей стране людей, лично и близко знакомых с Леонидом Ильичем Брежневым. С 1966 по 1986 год он трудился заместителем председателя Военно-промышленной комиссии СССР. Его часто просили рассказать о руководителе СССР. Как человек, всю жизнь проработавший в сверхсекретных организациях, он, как правило, не откликался, отделываясь шутками. Но однажды согласился поведать мне о запомнившейся ему встрече.
«Это был последний год жизни Брежнева. Мы в Военно-промышленной комиссии подготовили проект постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о развитии электронной промышленности. Постановление получилось большое, сложное. Работали над ним долго. Добавляли и изменяли текст, переписывали. Ознакомившись с окончательным вариантом, я понял что текст получился.
На следующий день я пришел к Председателю военно-промышленной комиссии Леониду Васильевичу Смирнову. Он внимательно прочитал мои бумаги, положил их на стол и задумался. Наконец, побарабанив пальцами по столу, сказал:
- Написано хорошо. Я не возражаю. Согласуй текст с Устиновым.
Я:
- Леонид Васильевич, я думал, что с Устиновым согласуете вы.
- Почему? - удивился Смирнов. - Ты вхож к Устинову. Вот и согласуй.
Вскоре я оказался в кабинете члена Политбюро ЦК КПСС, министра обороны СССР Устинова. Он тоже очень внимательно прочитал проект постановления. Ошибок не нашел, замечаний не сделал, произнес:
- Хорошо поработали. Молодцы. Согласуй со Смирновым.
Я:
- Уже согласовал.
Устинов.
- И что ты от меня хочешь?
Я:
- Дмитрий Федорович. Прошу вас представить проект постановления генеральному секретарю.
Устинов внимательно посмотрел на меня.
- Вот что. Представлять должна Военно-промышленная комиссия, а не министр обороны. Ты по должности вхож к Брежневу. Так что сам к нему и иди. Будь здоров.
Я понял: ни Устинов, ни Смирнов не хотят идти к Брежневу со сложными вопросами. Им более импонирует посещать генерального секретаря во время вручения ему очередной награды. Вернувшись в свой кабинет, я позвонил референту Брежнева и записался на прием. Через две недели мне позвонили. Неизвестный голос в трубке произнес:
- Здравствуйте, завтра в 11:00 вас ожидает Константин Устинович Черненко.
В кабинете Черненко было сумрачно, неуютно, через плотные шторы практически не проникал свет. На огромном столе лежала единственная бумажка - проект нашего постановления. Черненко не встал из-за стола, не подал мне руки, не поздоровался, а лишь нехотя полукивнул в ответ на мое приветствие. Посмотрев на меня холодным немигающим взглядом, он дребезжащим голосом спросил:
- Вам известно, что генеральный секретарь страдает заболеванием?
- Да, - твердо и уверенно ответил я.
Черненко сделал паузу, покачал головой и задал новый вопрос.
- Вам известно, что врачи рекомендуют ему работать не более двух часов в неделю?
- Да, - вновь твердо и уверенно ответил я.
Черненко брезгливо двумя пальцами взял за угол листы бумаги, потряс ими перед моим носом и на этот раз громким нервным голосом произнес:
- Так стоят ли ваши бумаги драгоценного времени генерального секретаря?
- Да, - в третий раз твердо и уверенно ответил я.
Неожиданно Черненко смягчился. Казалось, выполнив очень тяжелую работу, он истратил все силы и нуждается в долгом и продолжительном отдыхе. После паузы он совсем другим, мягким и спокойным голосом произнес.
- Ну, хорошо. Ожидайте.
Прошли еще две недели. Однажды вечером мне позвонили из приемной и сказали:
- Завтра в 12:00 вас ожидает Леонид Ильич.
Как это и было принято в Кремле, я прибыл в первую приемную за полчаса до назначенного времени. Устроился в мягком удобном кресле, разложил бумаги проекта постановления и уже в который раз перечитал их, пытаясь понять, может ли прозвучать вопрос, который поставит меня в тупик. Нет, такой вопрос невозможен. Я был полностью подготовлен.
Ровно в двенадцать бесшумно открылись двери и референт пригласил меня в кабинет генерального секретаря.
Кабинет был залит мягким солнечным светом, проникавшим через шторы. Леонид Ильич приветливо улыбнулся, поздоровался и жестом гостеприимного хозяина пригласил сесть в кресло. В кабинете было тепло и уютно. Казалось, именно в этот день болезнь отпустила генерального секретаря и даровала ему несколько счастливых часов. Брежнев смотрел на меня и продолжал улыбаться. Наконец, он ткнул пальцем в лежащие перед ним на столе бумаги и произнес.
- Вот вы тут все правильно написали. А одного не учли.
Я напрягся. Мне казалось, что я учел все. Неужели что-то упустил?
- Вы всю работу предлагаете взвалить на министерства. Но министерства у нас сейчас забитые, затюканные. Министры без конца бегают в ЦК и чего-то просят. Они сейчас перегружены и все вам сорвут. Без помощи партийных органов на местах у вас ничего не получится.
Я облегченно вздохнул. Все в порядке. К такому повороту событий я был хорошо подготовлен.
- Леонид Ильич, - произнес я. - Мы понимаем эту проблему. Но без вашего разрешения мы не можем включить пункт о партийных органах в проект постановления ЦК.
Брежнев махнул рукой.
- Разрешение я дам. Это не проблема. Вы лучше послушайте, как с помощью партийных органов на местах я восстановил Днепрогэс.
С этими словами генеральный секретарь погрузился в сладостные его сердцу воспоминания о том, как под его чутким руководством партийные органы на местах мобилизовали все необходимые ресурсы и в кратчайшие сроки восстановили столь нужную нашей стране гидроэлектростанцию.
Закончив рассказ, Леонид Ильич почувствовал усталость, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Референт жестом руки подал мне знак о том, что аудиенция окончена. Я тихо и осторожно поднялся с кресла и вернулся в приемную. Двери в кабинет генерального секретаря неслышно закрылись.
К сожалению, в следующий раз я увидел его на похоронах. Постановление «О неотложных мерах по ускорению развития электронной промышленности» было принято в апреле 1983 года.
Вот таким был наш дорогой Леонид Ильич! И оборонная промышленность СССР достигла при нем колоссальных успехов, и мяса на душу населения выпускалось при нем столько же, сколько выпускается в современной России, и все квартиры при нем были бесплатными!
Михаил Первов