Дэвид Дж. Вуд владел процветающим кожевенным и обувным бизнесом в Дансвилле, штат Нью-Йорк. Его жена, Рода, занималась воспитанием двоих детей. Тем не менее супруги всегда находили время для активного участия в церковных и общественных мероприятиях, часто делали финансовые пожертвования на благо общества. Жители Дансвилля уважали богатых, но не зазнавшихся Вудов и считали их семью идеальной.
Айзек Л. Вуд был еще ребенком, когда старший брат Дэвид покинул отчий дом в Нью-Джерси, и вот теперь, в 1854 году, 34-летний Айзек тоже решил переехать в Нью-Йорк. Братья никогда не были особо близки, но Дэвид протянул Айзеку руку помощи - одолжил ему денег на покупку небольшого участка земли. Айзек начал заниматься сельским хозяйством, но деньги Дэвиду отдавать не спешил, да и дела у него шли из рук вон плохо. В итоге Айзек всё бросил, переехал в дом брата и занялся скупкой и перепродажей фруктов, овощей, молочки и другой продукции. Дэвид не требовал с брата долг и продолжал помогать ему финансово.
В мае 1855 года миссис Вуд повезла детей в Нью-Джерси навестить бабушек и дедушек. Вскоре после того как они уехали, Дэвид почувствовал себя нездоровым, он мучился от рвоты, диареи и боли в животе, а через 5 дней скончался. Лечившие его врачи затруднялись определить причину болезни, но в конце концов пришли к выводу, что пациент умер от холеры.
Дэвида Дж. Вуда похоронили, а спустя несколько дней у Роды и детей появились похожие симптомы. Дети, к счастью, поправились, а Рода - нет. Друзья и родственники пары заподозрили что-то неладное, но миссис Вуд быстро похоронили, и разговоры улеглись.
Айзека назначили опекуном детей, также он взял на себя управление имуществом брата. Оно оценивалось в приличную сумму - более 40 000 долларов. Родственники удивились, узнав, что по завещанию детям доставались мизерные суммы - по 2650 долларов каждому. Они обратились с жалобой к властям. Проведенное расследование выявило, что подписи на документах неуловимо отличались от подписей Дэвида Вуда, но доказать этого не удалось.
Айзек продал дом брата и перевез детей в штат Иллинойс. Летом 1858 года Джозеф Дж. Уэлч, новый владелец дома, нашел в сарае три свертка с белым порошком. Химический анализ определил, что в одном содержался чистый мышьяк, в других - смесь мышьяка и магнезии. Это открытие, наряду с подозрениями в финансовых махинациях, побудило власти к расследованию смертей супругов Вуд.
Тело Роды Вуд извлекли из могилы. Профессор Хэдли, выдающийся химик из Буффало, штат Нью-Йорк, обнаружил в ее желудке мышьяк. Исследование тела Дэвида показало аналогичные результаты. Шериф Джеймс Брюер узнал, что Айзек Вуд покинул Нью-Джерси сразу после внезапной болезни и смерти его жены и ребенка. Мистер Брюер поехал в Иллинойс и сказал Айзеку Вуду, что возникла некая путаница с наследством, якобы, у Дэвида имелось еще какое-то имущество, и чтобы переоформить его на себя, необходимо явиться в Дансвилл. Вуд поверил и приехал в штат Нью-Йорк, чем устранил необходимость длительного процесса экстрадиции подозреваемого из шата в штат.
Суд над Айзеком Вудом начался 1 февраля 1859 года. Улики против него были в основном косвенными, и защита утверждала, что большая часть из них, например, предполагаемое финансовое мошенничество, не имела отношения к обвинению в лишении жизни. Слушания длились 19 дней, присяжные совещались 7 часов, но не вынесли единогласного вердикта. Один из них, Мозес Лонг, категорически выступал против смертной казни, а так как обвиняемому грозила высшая мера наказания, он ни при каких обстоятельствах не проголосовал бы за виновность мистера Вуда.
Второй судебный процесс с новым составом Большого Жюри стартовал 3 мая 1859 года. На этот раз присяжные вынесли обвинительный вердикт, Айзека Вуда приговорили к повешению. Казнь назначили на 25 июня 1859 года. Адвокаты Вуда обжаловали приговор, но Верховный суд апелляцию отклонил. Тогда защитники обратились с петицией к губернатору Кингу, губернатор предоставил временную отсрочку казни на время изучения им дела, но никаких проблем с доказательствами не увидел. Повешение перенесли на 9 июля 1859 года.
За время, проведенное в тюрьме, Айзек Вуд ударился в религию. Он продолжал заявлять о своей невиновности и выражал веру в то, что благодаря Богу, его оправдают. Однако общественное мнение было явно не на стороне Вуда, никто не верил, что его религиозное рвение являлось подлинным.
9 июля 1859 года в узком помещении, пристроенном к тюрьме, собрались 60 свидетелей предстоящей казни, за пределами тюрьмы толпа из 500 любопытствующих ждала известия о смерти преступника, также присутствовал похоронный оркестр. В 15:00 приговоренного привели к виселице. Помощник шерифа громко сообщил Вуду, что ему осталось жить всего двадцать минут и что он волен говорить, если пожелает.
И Вуд заговорил:
“Вот я, приговоренный законами моей страны к смерти. Через несколько мгновений моя жизнь оборвется, и я отойду в другой мир. Вы можете смотреть на меня, как вам заблагорассудится, Но, благословен будь Бог, только он видит, что я невиновен..."
Айзек еще долго продолжал в том же духе, он говорил с надрывом, вздымая руки к небесам, часто повторяя одно и то же, пока шериф не прервал его, чтобы зачитать приговор. Преподобный Браун вознес молитву.
Айзек продолжил свою речь:
"Бог знает, что я невиновен, но вы не можете этого знать. Это между мной и Богом. Через три минуты я буду свободен от своих преследователей. Я прощаюсь со всеми вами навсегда. О, Иисус, прими мой дух, позволь мне умереть так легко, как только сможешь".
Айзека Вуда казнили методом повешения “вертикальный рывок” (веревка обматывалась вокруг шеи осужденного, но вместо того, чтобы падать вниз через люк, осужденный резко поднимался в воздух при помощи системы гирь и блоков. Цель этого метода казни - обеспечить быстрый переход в мир иной путем перелома шеи. Но на деле часто все выходило иначе. В 1930-х годах "вертикальный рывок" отменили).
Шериф усадил приговоренного на стул и сам затянул петлю на его шее. Айзека Вуда подбросило на четыре фута в воздух, затем он упал. Его пульс продолжал биться в течение семи или восьми минут. Через полчаса тюремный врач констатировал смерть. Оркестр грянул панихиду.