Посвящается Василию Георгиевичу, дедушке моих сестренок
Оля любила по вечерам засесть в компьютер и основательно прогуляться по социальным сетям. Вот уж точно сеть!
«Как я попала на эту страницу, ума не приложу», — частенько удивлялась она.
В один из таких вечеров она наткнулась на фото своего отца, но имя, фамилия и отчество были другие. Год рождения тот же, месяц и число другие. Жил этот человек в Гомеле. Ольга в оцепенении смотрела на фото мужчины, его семьи, друзей, и ничего не понимала. Как такое возможно? Она показала фото старшей сестре.
— Кто это? — спросила Ольга.
Виктория долго всматривалась в фотографию.
— Вроде отец, — промолвила она, — хотя смотри: стрижка не такая, отец никогда так не стригся, и нос вроде крупнее, подбородок плавнее. А кто это? — спохватилась Вика.
— Вот не знаю, — ответила Оля.
— Напиши ему, — предложила сестра, — и расспроси обо всем.
Оля написала письмо, такое короткое в данной ситуации, какое только было возможно. Ответ пришел очень скоро, на следующий же день.
***
Василий Георгиевич ушел на фронт, будучи взрослым мужчиной. Было ему сорок лет. Дома осталась жена с четырьмя дочками, самой младшей было три года. Василий Георгиевич был пекарь, призвали его с хлебозавода, где он работал с двенадцати лет. Сначала помогал отцу, а потом встал на его место, когда отец стал совсем стар и ушел на покой. На фронте он тоже пек хлеб.
И вот однажды уже в конце войны стояли под Гомелем. Было долгое затишье, лишь изредка слышались одиночные выстрелы, и еще реже раздавались взрывы. Отошел Василий Георгиевич к реке воды принести: тесто пришла пора ставить, задумал он пироги испечь. В соседней деревне стояли, так бабы тамошние ягод им набрали видимо-невидимо! Помыли, почистили! И ягоды лежали, сверкая как бусинки, ждали своего часа. Уже поднимался он от реки, до походной печки рукой подать, как вдруг раздался страшный взрыв, и вмиг от печки не осталось и следа. Снаряд угодил прямо в нее.
Василий Георгиевич поднялся с земли, отряхнулся. Вода конечно была разлита, от ягод мокрое место краснеет. Да Бог с ними с ягодами! Пироги — это так, побаловать солдат домашним! А хлеб! Как же теперь хлеб печь? Без хлеба на фронте крышка! Всю войну прошел Василий Георгиевич с этой печью, и даже не царапнуло. И вот конец войне почти, а печи нет, и главное вот он привал, надо печь. А как? Пошел к командиру, доложил о случившемся.
— Иди деревню, — приказал майор, — наверняка найдешь печку. Напеки хоть немного, сколько успеешь. Утром мы выдвигаемся. Помощников дам, двоих возьми.
До деревни километров пять. Прошли быстро, хотя и с ношей серьезной. Деревня, домов пятнадцать, сиротливо расположилась на пригорке. Сильно была разрушена, большинство домов сожжено, но все же люди остались: в основном бабы, дети и старики, и их жизнь текла каким-то своим чередом.
В первой полуразрушенной избе печи не было, видно, снаряд прямо в нее угодил, и во второй тоже, но Васе подсказали, куда нужно идти, где, неизвестно как, но сохранилась русская печь. Василий Георгиевич вошел в избу. Печь была прекрасна! Давно он не видел такого экземпляра. Она даже была побелена недавно (как?) и расписана красной краской: петухи и завитушки на белом фоне. Василий Георгиевич залюбовался красавицей и не заметил, как вошла хозяйка - взрослая женщина, скорее всего, ровесница Василия.
— Здравствуй, хозяюшка, — поприветствовал он ее и в нескольких словах изложил свою проблему.
— Так нет у меня ничего, — грустно сказала женщина, — из чего хлеб-то испечешь?
— У меня все с собой! — и Василий указал на солдат с мешками.
— Ну пеки тогда, чего уж, — позволила женщина.
Отпустив помощников и быстро приступив к делу, Василий Георгиевич бросал нечастые взгляды на женщину. Приметил, что хороша собой, с ладной фигурой, толстой косой.
— Слышь, хозяюшка, зовут тебя как?
— Матреной родители нарекли, — улыбнулась она. — А тебя как?
— Василием, — усмехнулся в усы солдат.
«Надо же, — подумал про себя, — как и моя жена. Маша, стало быть».
К полуночи все готово было. Про подводу с дедом местным договорился, что отвезет он его утром, не донести одному столько хлеба.
— Ну что, хозяйка, баньку-то истопишь мне? — спросил у Матрены.
— Дык готово уже, иди, и белье тебе чистое дам, мужнино. Не нужно уж теперь, — вздохнула, смахнула слезу.
Василий ничего не стал спрашивать, много горя было в те времена, а пошел в баньку и от души попарился, давно уж так не доводилось.
***
А в ответе своем Михаил (так звали мужчину, сильно похожего на отца Оли и Вики), написал, что в марте 1945 приходил к его матери солдат Василий, пекарь, и пек у нее в избе хлеб для воинов: разбомбило его печку, а кормить солдат надо...
А через девять месяцев он, Михаил, родился…
Татьяна Алимова
Еще больше рассказов о войне собрано в одной книге
