Большое интервью с Варварой и Егором Убель
Новосибирская группа UBEL — проект Егора и Варвары Убель, брата и сестры. Егор — мультиинстурменталист и звукорежиссёр. Он спродюсировал трибьют раннему «Аквариуму» под называнием «Электричество». Варвара — джазовая вокалистка, победитель телеконкурса «Ну-ка, все вместе!» Их дебютный альбом «Лидокаин» вышел в прошлом году и встал на первое место в мой список лучших русскоязычных альбомов 2022 года. Я поговорил с ребятами про семейное творчество, альбом «Лидокаин» и умение радоваться мелочам.
— В какой момент вы поняли, что у вас одинаковые взгляды на творчество и есть возможности совместного развития?
Егор: Да всё сразу было понятно!
Варвара: Он меня воспитал под себя просто сразу.
Егор: Идеальный сорт сестры.
Варвара: Егор старше меня на 11 лет. Он с детства занимался музыкой, и я просто росла в атмосфере его занятий на разных музыкальных инструментах. Сейчас Егор расскажет историю про барабанщика.
Егор: Я с рождения уже знал из ниоткуда, что я — музыкант. Так себя всегда и ощущал. Не было никакой информации вокруг меня, не было интернета, не было знакомых и друзей, которые могли бы мне как-то помочь в музыкальном пути, как-то меня наставить. Я всё изучал самостоятельно. У меня был аналоговый синтезатор и кассетный магнитофон с функцией записи. Это был отвал башки!
Тима: С этого всё и началось, да?
Егор: Да, всё началось с этого момента: музыка и звукозапись сошлись. Я писал какие-то демки, и на тот момент мне казалось, что мне нужен напарник-барабанщик.
Варвара: Вот Егор и просил маму родить ему барабанщика.
Егор: Нет, ничего не просил!
Варвара: Она говорила, что просил.
Егор: Меня просто поставили перед фактом…
Варвара: Да, потом просто родилась я и Егор заявил, что будет заниматься моим музыкальным воспитанием. Так я и попала в его руки.
Егор: Они как-то на удивление легко согласились, я даже был удивлён!
— Если бы вы не были братом и сестрой, вы бы стали развивать совместный проект?
Варвара: Не так быстро, наверное. Нам пришлось бы где-то встретится, законнектиться, вместе дойти до того момента, в котором мы находимся сейчас.
Егор: Вот представь, что мы с тобой встречаемся в осознанном возрасте…
Варвара: А я архитектор, прикинь, потому что если бы тебя не было в семье, я бы стала архитектором. У нас все в семье архитекторы и я бы точно занялась рисованием. Мне музыку показал Егор: подошёл ко мне в 6 лет, надел наушники, включил джаз. Я после этого сняла наушники, подошла к маме и сказала: «Я хочу стать знаменитой джазовой певицей». Как-то так всё и понеслось.
Тима: Получается, встреча бы всё равно произошла, но процесс притирки к друг другу затянулся бы?
Варвара: Да, довольно сильно бы затянулся.
— Как у вас устроен творческий процесс?
Егор: Началось всё с демок Вари: она их записывала на компьютере, у неё была своя аранжировка, записанный вокал. Всё это мы перекидывали ко мне. Я старался абстрактно взглянуть на материал, придумать, что можно нового добавить или переделать.
Тима: А где Варвара накидывала основу трека?
Варвара: В Ableton. В целом, я делаю так и сейчас. Конечно же, всегда есть исключения. Иногда Егор помогает с какими-то строчками в текст песни, иногда Егор пишет полностью музыку, как это было с песней «Заря» на альбоме «Лидокаин». Он написал полностью мелодию и аранжировку. Но в основном я пишу мелодию, текст и аккордовую последовательность, а Егор доводит это до совершенства финальной аранжировкой. Может что-то и изменить, конечно.
Тима: А наоборот не бывает: если Егору приходит какая-то мысль?
Варвара: Это скорее исключение из правил, но такое бывает.
— Егор, расскажи о своей музыкальной деятельности вне группы UBEL. Чем занимался до создания, чем занимаешься сейчас?
Егор: Как будто бы всю жизнь я работаю студийным звукорежиссёром и музыкальным продюсером. Студия — моя стихия. Так было в Новосибирске, так продолжается и в Санкт-Петербурге.
Также я работаю в театре «Мастерская», это драматический театр. Сначала работал там звукорежиссёром, относительно недавно стал артистом-музыкантом в некоторых спектаклях. Плюсом, я работаю сессионным музыкантом. Меня приглашают на запись какого-либо музыкального произведения на разных инструментах: я не ограничиваюсь только гитарой.
Тима: Какие песни, которые ты записывал, являются для тебя самыми значимыми?
Егор: Конечно наши, все песни группы «UBEL». Всё остальное уже неважно.
— Можно ли считать, что твой сольный альбом стал толчком к созданию «UBEL»? (Егор писал его под именем «ubelegor» с 2018 по 2020 год)
Егор: Отчасти, потому что работа над моим альбомом шла параллельно с EP «Насквозь». Мы с Варей делали песни c EP под брендом BARBARA UBEL. Поэтому взаимопроникновение музыкальных жанров, музыкальных сущностей в итоге слилось во что-то единое. Треки с «Насквозь» вылились в материал альбома, также произошло и наоборот. Я думаю, что эти два проекта являются логическим продолжением того, что делаем мы.
— Теперь давайте перейдём к альбому «Лидокаин». Кто изображён на обложке пластинки?
Варвара: Каждый из нас. Изначально эта картина было наброском. В 19 году я сама написала картину. За мной это не часто замечается, но так как наш папа художник, условная функция «доступа к рисованию» у нас дома присутствует без каких-либо проблем. Так вот: полгода или год я просто носила с собой отрывной стикер, на котором чёрной ручкой был нарисован человечек с обложки. Мне очень нравилось, как он выглядел геометрически, и очень нравилось идея того, как каждый человек может прочитать метафору, заложенную в этом человечке. Я долго думала, что же с этим сделать, в итоге написала картину с ним. Она сейчас стоит у нас дома.
Когда подходил вопрос к выбору обложки, мы перепробовали много вариантов. В тот момент наши родители приехали в Санкт-Петербург, и мы с ними пошли на выставку Врубеля, чтобы это ни значило. Фамилия не имеет никакого отношения к тому, что мы пошли туда (смеётся). Я очень вдохновилась этой выставкой, Врубель вообще один из моих любимейших художников. Там я вспомнила, что вообще-то у нас папа художник, почему мы этот факт ещё никак не использовали. Я предложила ему прямо в Русском музее написать обложку к нашему альбому. Он сразу согласился вписаться в эту авантюру, но мы ещё сами не знали, что это будет.
Тут я и вспомнила про эту работу. Моя изначальная картина была слишком яркая. Плюсом, моя картина была в моём дилетантском стиле неопытного художника. Я поручила папе переписать эту картину в зелёно-голубых тонах. Но перед этим у нас должны были выходить ещё два сингла, мы раскрывали альбом по частям. На эти треки («Я буду ждать» и «Через тернии в никуда») папа сделал две дополнительные картинки с человечком в разных геометрических позах, а заглавную картину с альбома он перерисовал в том виде, который был у меня.
Тима: Есть ли какой-то потаённый смысл в разных геометрических положениях этих человечков?
Варвара: Нет, каждый эту метафору понимают по-своему. Лично для меня это состояние замкнутости, одиночества. Ты живёшь в большой жизни, ты воспитываешься, весь твой опыт откладывается у тебя на подкорке. Рамка — это метафора предрассудков, заоблачных мечтаний и страхов, с которыми человек постоянно борется. В «Лидокаине» это конкретно борьба со страхами и болью. Тут человек сам решает, пробивает ли он эти границы или нет.
Егор: Хочу добавить, что исходный человечек, которого нарисовала Варя, находится на обложке альбома в исходном геометрическом положении, там ничего не поменялось. А вот идея изменить положение человечков на обложки синглов «Я буду ждать» и «Через тернии в никуда» уже пришла к нашему отцу: это было его решение и авторское видение.
— Насколько я знаю, сериал «Твин Пикс» стал главным вдохновением для «Лидокаина». Расскажите, почему ваш выбор референсов пал именно на этот сериал?
Варвара: Анджело Бадаламенти — абсолютный гений. Я смотрела «Твин Пикс» целиком, все материалы, которые с ним связаны. Егор же посмотрел только первые три серии. Перед записью барабанов в ночь я ему сказала, что нужно ознакомиться с этим сериалом, проникнуться его атмосферой и обязательно послушать весь саундтрек.
С нами очень сильно мэтчится вот эта сказочность тёмного леса, мистика, страх. Нам хотелось завезти слушателей на машине в тёмный лес, чтобы сложилось ощущение включенных фар, зловещей тишины и загадочного красного вигвама. Если бы Анджело Бадаламенти и Дэвид Линч родились в России, то «Лидокаин» стал бы саундтреком к «Твин Пикс».
— Если ли какая-то главная мысль вашего альбома?
Егор: Это не набор случайных песен, которые объединились в один список. Мы рассматривали альбом как крупную художественную форму. Так можно говорить о книгах, полнометражных фильмах, спектаклях. В этой художественной форме есть зачин, развитие, кульминация и финал. В альбоме песни выстроены в историю прохождения слушателя через закат в тёмную мрачную ночь в месте, в котором тебе некомфортно. Ты переживаешь эту жуткую ночь, перебарываешь все свои страхи и в конце выходишь к рассвету. Даже самая мрачная ночь, всегда заканчивается солнцем.
— А теперь поговорим немного о той самой «мрачной ночи». Как болезнь поменяла твою музыку?
Примечание: в 2020 году Варвара попала в больницу с диагнозом острый лейкоз. Она проходила курсы химиотерапии и вышла в ремиссию.
Варвара: Никак не поменяла. Просто дала повод, чтобы раскрывать другие грани жизни человека.
Тима: Грани каких-то неизведанных ранее чувств?
Варвара: Звуков, ощущений. Это не мрачнятина ради мрачнятины.
Егор: И это не вариант болезненной искренности.
Варвара: Иногда пишешь музыку, а итоговый результат получается вымученным, лишь бы написать и забыть. А песни с альбома просто появлялись, органично выходили из меня. Делай с ними, что хочешь. Припев песни «Лидокаин» я придумала в палате, когда мне делали процедуры химиотерапии. Самое больное — это вкалывание лидокаина. Когда это происходило, я напевала себе под нос: «Самурай не чувствует боль, он идёт в бой один». Кто-то Пушкина читает, кто-то молится: ты отвлекаешься, чтобы забыть про боль.
Тима: То есть, тебе прямо сестра об этом говорила, мол, можешь что-нибудь напевать, чтобы отвлечься?
Варвара: Да-да, чтобы немного забыться. Так что такие строчки появляются совершенно органично, эта метафора вплетается в твою жизнь.
— Как в целом поменялись твои взгляды на жизнь после болезни? Какие важные вещи ты поняла для себя?
Варвара: Я поняла, что дерьмо случается. Самое главное — это твоё личное отношение к тому, что дерьмо случается. И, конечно же, главное — это близкие люди, которые находятся вокруг тебя. Их нужно ценить и беречь. Мы иногда забиваем на вещи, которые есть у нас априори, базовые вещи. Ты не паришься какая у тебя есть подушка: мама какую-то положила и пойдёт. А тут ты приезжаешь в больницу и просишь маму привезти тебе ту подушку из дома, потому что на больничной спать невозможно. Дома всё идеально: с точки зрения бытового комфорта, комфорта общения и коммуникации. У меня появился «таймер», обратный отсчёт, который постоянно мне напоминает о том, что нужно и важно делать. Прямо как в фильмах. Поэтому мы начали быстрее писать музыку.
— Как вы думаете, в какой бы русский фильм ваша музыка идеально бы вписалась саундтреком?
Варвара: Я бы мечтала, чтобы нашу любую песню (мне кажется, всё подходит) в любой фильм взял Кирилл Серебренников. Это было бы прекрасно. Напишите ему, передайте ему. Серебренников и Тодоровский: вот мои фавориты. У последнего мы смотрели «Стиляги» и «Оттепель»: там по саундтрекам всё просто шикарно.
— А в иностранный?
Егор: Первое и единственное, что появилось у меня в голове — фильмы Тарантино. У нас большие музыкальные корни кроются в саундтреках к фильмам Тарантино.
Варвара: Бонд!
Егор: Бондиана в том числе, да.
Варвара: Причём ранняя. Не те последние фильмы и песни, которые популярные среди нашего поколения, а Ширли Бэсси и Нэнси Синатра.
Егор: Тема твиста в этих саундтреках очень ярко раскрыта. Поэтому это влияние также присутствует и у нас.
— На концерт какой группы или исполнителя вам бы хотелось большего всего попасть?
Варвара: Егор, вчера говорила тебе, неосуществимая мечта: попасть на свой концерт.
Егор: Да, точно!
Варвара: А если серьёзно, первое, что мне пришло в голову: концерт Эми Уайнхаус. Я помню, как мне Егор показывал лайвы Эми, когда я была совсем маленькой. Когда она умерла, я очень долго плакала.
Тима: А вы смотрели лайвы, когда она уже была в очень плохом состоянии? Она с каждым концертом увядала и увядала, ей становилось всё хуже и хуже.
Егор: А не с музыкальной точки зрения, готов поспорить. Ты ведёшься на физическое воплощение: человеку просто тяжело стоять. А с музыкальной точки зрения всё шло, так и шло.
Тима: Там уже и другой эмоциональный накал у выступления. Титаник тонет, музыканты играют.
Егор: А я ещё хочу сходить на концерт Gorillaz. И на какой-нибудь концерт Jamiroquai.
Варвара: О, вспомнила: я хотела бы сходить на Nine Inch Nails!
Егор: Ну и Вудсток: просто интересно как же там это всё происходило.
Тима: А на какой год Вудстока?
Егор: Чем раньше, тем интереснее. Я думаю, периода The Doors. О, вот на них бы я тоже сходил.
Варвара: О, на The Doors! И на Лану Дель Рей. А, нет, она жива ещё. (смеётся)
Егор: Вот умрёт, тогда захотим попасть, концерт мечты. Хороший поэт — мёртвый поэт. (смеётся)
— Какие у вас планы на будущее?
Варвара: Мы бы захватили мир, но нам лень. Всё на свете хотим, альбомы и EP. Вот прямо сейчас у нас рождается идея нового альбома. Он почти собран по структуре, осталось его сделать. Хочется сделать какой-то полноформатный, концептуальный альбом. В эту сторону мы сейчас и идём.
Егор: Ещё будут выпускаться разномастные синглы.
Варвара: Мы собираемся снимать клипы на новые синглы, которые выйдут уже очень скоро.
Егор: И ещё фильм: прямо сейчас снимается небольшая документалка как раз про альбом «Лидокаин».
Тима: А про что он будет: только про написание?
Егор: Вообще про нас, концепцию, историю, бэкстейдж с записи. У нас была очень замороченная запись. Мы наснимали кучу видеоматериала на маленькую ручную камеру. Мы снимали этот фильм вдвоём с Варей, так что будет показано много внутренних штук.