В предстоящее воскресенье в Турции одновременно стартуют президентские и парламентские выборы. Их результат — сохранение власти действующего президента Реджепа Эрдогана или победа оппозиции — может привести к серьезным политическим изменениям в стране и в регионе. О возможных развилках ситуации рассказывают директор Центра изучения стабильности и рисков факультета социальных наук НИУ ВШЭ Андрей Коротаев и его заместитель Леонид Исаев.
— Каковы ключевые партии и действующие лица нынешней оппозиции? Есть ли у нее кандидаты, способные конкурировать с Эрдоганом?
— После долгих консультаций шесть оппозиционных партий договорились выдвинуть единого кандидата Кемаля Кылычдароглу, возглавляющего старейшую в стране Республиканскую народную партию, основанную Кемалем Ататюрком. Это повышает шансы оппозиции на победу. Возможно, он не самая сильная фигура оппозиции, но сейчас ей важно выступить против Эрдогана единым фронтом.
Оппозиция сделала разумную ставку на голосование против, любая другая тактика была бы провальной.
— Чем нынешняя предвыборная ситуация отличается от предыдущих?
— Во-первых, у оппозиции есть единый кандидат. Во-вторых, небывалая инфляция и большие жертвы от землетрясения также могут способствовать поражению Эрдогана. Наконец, по сравнению с прошлыми выборами 2018 года накопилась большая усталость от его продолжительного правления, что повышает вероятность протестного голосования. Шансы Эрдогана на победу снизились, но его поражение не гарантировано.
— Какова вероятность второго тура?
— Шансы на второй тур велики, но шансы на победу одного из кандидатов в первом туре также нельзя назвать мизерными. Эрдогана и Кылычдароглу поддерживают по 45–47% избирателей, кроме них есть еще два претендента, но они наберут не более 3–4% голосов каждый. Поскольку симпатии между двумя главными кандидатами поделены примерно поровну, второй тур, вероятнее всего, состоится.
— Возможны ли, по Вашему мнению, массовые волнения оппонентов или сторонников Эрдогана, недовольных результатами выборов?
— Шансы достаточно велики. В Турции структурные факторы — средний уровень экономического развития, гибридная политическая система, высокий уровень коррупции и инфляции и большой центр-периферийный диссонанс — благоприятствуют невооруженным революционным эпизодам. Например, если Эрдоган победит в стране, а оппозиция — в столице и прибрежных регионах, это может стать фактором серьезной дестабилизации.
Отрыв победителя от побежденного будет небольшим, и есть вероятность, что проигравшая сторона назовет это следствием фальсификаций и призовет своих сторонников выйти на улицу. Протесты гарантированы, а вероятность их перерастания в полноценный революционный эпизод достаточно велика.
— Вероятно ли, что Турция в случае смены власти утратит статус ведущей региональной державы?
— В краткосрочный период это возможно при сценарии масштабных революционных событий и гражданского конфликта. Однако в более длительной перспективе это маловероятно: роль Турции в ближневосточной политике велика вне зависимости от того, кто придет к власти. Турция может быть больше сфокусирована на внутриполитических проблемах, но страна вряд ли выключится из региональных процессов.
— Как смена власти может повлиять на отношения между Турцией и Россией?
— Турецкая внешняя политика вряд ли серьезно изменится. Кылычдароглу говорит, что надо улучшить отношения с Западом, но его победа вряд ли приведет к переходу Турции на ярко выраженный проамериканский и прозападный курс. Сомнительно, что в нынешних условиях новый президент пойдет на резкое охлаждение отношений с Москвой. Вероятнее всего, он будет пытаться выстраивать диалог с Россией.