11 мая 2023 исполнилось 40 лет российскому саксофонисту, который работает на профессиональной джазовой сцене уже 26 лет. Да, так бывает: Дмитрий Мосьпан поступил в легендарный оркестр Олега Лундстрема в 1997 г. 14-летним вундеркиндом и быстро занял высокое положение среди столичных джазовых музыкантов. Его техника игры и зрелость импровизационной манеры хотя и намекали на горячую любовь к Джону Колтрейну и следование его открытиям в джазовом искусстве, что неудивительно в 14-летнем возрасте, но обещали широкие перспективы дальнейшего развития молодого музыканта. Так и получилось.
В джазовый мир семилетнего Диму ввёл родной дядя — саксофонист Денис Швытов. В 12 Мосьпан приехал в Москву из родного Волгограда и поступил в Государственное училище духового искусства по классу тенор-саксофона к Товмасу Геворкяну (1920–2015), первому заслуженному артисту РСФСР среди саксофонистов (1968), на протяжении 30 лет работавшему концертмейстером группы саксофонов Эстрадно-симфонического оркестра Центрального телевидения и Всесоюзного радио п/у Юрия Силантьева. А в 14 уже играл у Лундстрема в прославленном Государственном камерном оркестре джазовой музыки, где уже работал и его дядя Денис Швытов (который всего на восемь лет старше племянника). В 1999 г. 16-летний Дмитрий Мосьпан получил приглашение играть в Биг-бэнде Игоря Бутмана (с 2012 г. Московский джазовый оркестр) — сначала на баритоне, а затем и на позиции первого тенора. Эта работа продлилась 15 лет и сформировала того Мосьпана, которого мы знаем — страстного и виртуозного тенориста-импровизатора, победителя первого сезона телепроекта «Большой джаз» (2013), признанного по всему миру мастера, который теперь и сам уже много лет преподаёт мастерство джазового саксофониста.
Перед своим 40-летием Дмитрий Мосьпан встретился со съёмочной группой «Джаз.Ру» и дал нашему изданию интервью, которое можно прочитать здесь же, а можно и посмотреть на видео (продолжительность видеоверсии 45 минут). Вопросы за кадром задавал главный редактор нашего издания Кирилл Мошков, съёмку и монтаж видео выполнила Наталья Кравченко.
С чем ты пришёл к сорокалетнему рубежу, который считается важным в жизни артиста?
— Для меня это новый период в жизни. И чувствую я себя прекрасно, ну, в том плане, что я наполнен каким-то новым смыслом, исполнен благодарностью к людям, к окружающим, к моим коллегам-музыкантам, к моим родным, к моей семье.
С того момента, как началась твоя сольная карьера, с момента ухода из Московского джазового оркестра Игоря Бутмана, что ты для себя выделяешь как основные этапы? Что было самое главное за эти годы?
— Самое главное, что это был не уход, а такой органичный переход в новое качество, в новое состояние. Я действительно на протяжении 15 лет играл у Игоря Михайловича Бутмана в его потрясающем оркестре — в общем-то, на правах солиста, но там много было работы сайдмена: человека, который, в первую очередь, винтик большого механизма. А в новом амплуа мне просто захотелось (и представилась возможность) больше заниматься сольной практикой, больше играть свою музыку и поддерживать моих друзей, коллег, которые меня приглашают в свои интересные проекты — но уже всё-таки в роли солиста больше, чем сайдмена.
Какие проекты, где ты участвуешь как солист, для тебя самые интересные?
— Так, ну здесь самое главное — никого не забыть. Если по периодам рассматривать, то после 2014 года я выступил на фестивале «Усадьба джаз». После победы в первом сезоне телеконкурса «Большой джаз». Была возможность организовать международный проект с музыкантами из Нового Орлеана. Там были трубач Эшлин Паркер, тромбонист Майкл Уотсон и ритм-секция моего квартета: барабанщик Саша Машин, контрабасист Макар Новиков и пианист Иван Фармаковский. Мы сделали прекрасную совместную программу и выступили на «Усадьбе джаз» как Moscow — New Orleans Jazz Project. Было интересно, был ещё и концерт в «Эссе» и опыт записи на Мосфильме нескольких моих композиций с Эшлином и с квартетом. Вот, собственно, так я стартанул в 2014 году.
Дальше, конечно, было ещё много интересных событий. Например, такой симфо-джазовый опыт, когда братья Ивановы — контрабасист Андрей и пианист Михаил — пригласили меня в замечательный проект с оркестром «Русская филармония». Это был такой первый опыт, и ребята предложили: хочешь выступать — напиши музыку. Для меня, конечно, это была загадка на тот момент: как написать на симфонический оркестр? Ну, я собрался с мыслями, у меня уже был опыт аранжировочной работы для биг-бэндов. Но предстоял новый опыт, и мне пришлось серьёзно позаниматься в плане образования, изучать много разных партитур, изучать инструментовку, оркестровку на симфонический оркестр. Этот опыт у меня состоялся в 2015 году. В зале им. Чайковского была премьера двух моих композиций — «Колыбельная для Марины» и «Compassion», «Сострадание», которая также есть на моём первом сольном диске.
И дальше эта тема продолжает развиваться. В декабре прошлого (2022) года я выступил с Омским симфоническим оркестром с программой «Симфония большого джаза» (так мы немножко обыграли историю с «Большим джазом»). Там также были представлены мои композиции и аранжировки широко известных джазовых стандартов — например, потрясающие работы Кирилла Уманского. Пианист Алексей Чернаков в этом смысле мой близкий сподвижник, он также поддержал эту идею. И вообще изначально мы с ним после «Большого джаза» как-то так решили — давай выступать иногда вместе, что-то вместе делать. Несколько лет назад мы по Лёшиной инициативе выступили с Псковским симфоническим оркестром, программа тоже называлась «Солисты Большого джаза». С нами выступала прекрасная Дарья Чернакова, сестра Алексея — контрабасистка, вокалистка. Люблю очень этих ребят!
У тебя было несколько за это время записей на альбомы в качестве солиста в ансамбле других музыкантов, в том числе и с международными. Что тебе дали эти работы?
— Важный момент — это пластинка Саша Машина, его альбом «Happy Synapse» (2020. — Ред.). Для меня это настоящая изюминка того, что вообще происходило на тот момент в джазовой индустрии. Мне посчастливилось предложить свой материал для записи — по-моему, Саша обратился ко мне, сказав: давай запишем твои вещи. Было записано целых три моих композиции, это «Inner News», «Incantation» («Заклинание») и композиция «Мотивация», которая не вошла в основной список вещей, но есть у меня надежда, она что выйдет отдельным синглом или как-то ещё. Просто очень много было у Саши тогда на тот момент интересной музыки. Там же и Розарио Джулиани был в качестве солиста и композитора, и Бенито тоже принёс свой материал, свою музыку. Поэтому, конечно, я очень доволен, что две мои композиции вошли в этот альбом.
С кем у тебя за, может быть, даже не только за эти последние несколько лет, а за все годы — с кем возникала наилучшая «химия» межмузыкантского взаимодействия?
— Мне интересно работать с трубачом Виталием Головнёвым, когда он приезжает из Нью-Йорка, а он там постоянно живёт уже последние лет 20, даже больше. И когда он приезжает, я слышу эту свежую американскую энергию, и это взаимодействие, вот эта «химия», она вот как-то по-новому, что ли, начинает работать. Хотя мы друг друга знаем тоже десятки лет, и, в принципе, знаем, на что мы способны и как мы звучим вместе и в разных проектах. И всё равно каждый раз что-то интересное, что-то новенькое такое получается. То Виталик что-то напишет и привезёт, то у меня что-то получается подобное.
За последнее время, последний год я достаточно регулярно играю с Олегом и Натальей Бутман. Это очень интересный для меня опыт как солиста и как сайдмена тоже. Потому что в некоторых композициях я не солирую, я исполняю там партию, второй голос или аранжировку. Здесь абсолютно та же концепция, как когда меня люди просят что-то сделать, да? Но Олег и Наташа понимают, что они хотят в принципе, какой результат. И в какой-то момент, когда я с чем-то, может быть, не совсем согласен, я предлагаю другой вариант. И здесь они молодцы: они открыты, они уважают моё мнение, мой вкус. И иногда Наташа или Олег говорят: о, отлично, давайте попробуем вот так вот сделать, по-другому! И мы пробуем, и получается и так, и так интересно. А потом я говорю: ребята, решайте, это вы всё-таки бэндлидеры, моё дело предложить, а вот как для вас лучше…
Я думаю, что многие люди, которые, может быть, не так следят за происходящим в недрах московской клубной сцены, хорошо тебя знают по выступлениям на телеканале «Культура» в программе «Клуб Шаболовка, 37». И даже если оставить разговор про проект «Большой джаз», который уже был довольно давно, в стороне, то работа с Вадимом Эйленкригом — наверное, один из самых заметных проектов с твоим участием. Какие у тебя впечатления от этих работ?
— Когда я вышел из оркестра Игоря, я уже работал с Вадимом в его квинтете. И мы продолжили очень плотное сотрудничество. На тот момент я, кстати, много писал, в том числе аранжировки для малого состава и впоследствии для его уже расширенного оркестра — там такой расширенный комбо-состав. С Вадимом потрясающе: во-первых, большое количество проектов; во-вторых — и качество. Вот действительно, и качество, и количество — всё работало.
Мы отыграли много классных фестивалей. Опять-таки записали альбом Вадима «Eilenkrig» (2013. — Ред.), в который вошли две мои аранжировки — это авторская композиция «Snow Bossa Nova» и аранжировка произведения нашего великого композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова «Полёт шмеля». Работа эта прозвучала в таком современном стиле: там был и джангл, там был и свинг, и минорный блюз. Не знаю, как это всё охарактеризовать с точки зрения стиля. Но ритм-секция была очень интересная на тот момент: барабанщик Вёрджил Донати, его бас-гитарист Даг Шрив и пианист Антон Баронин. Они привнесли особый колорит в эту музыку. Я писал также для секстета и для квинтета. Это для меня, конечно, в тот момент было очевидно важным и главным в жизни. С одной стороны, это работа, это стабильный заработок, а с другой стороны — это творчество. И получалось совмещать это всё удачно.
И это не единственный проект, с которым ты работаешь…
— Вот уже два года, с момента основания, выступаю с New Blood Big Band Сергея Долженкова. Сергей потрясающий тромбонист-импровизатор, талантливый композитор, аранжировщик и просто замечательный человек. За два года мы представили три программы: условно говоря, «авторский фьюжн», «джазовые стандарты в аранжировках Матса Холмквиста (Швеция)», «хиты Brecker Brothers» — и Сергей продолжает писать классные аранжировки. Там с нами поёт чудесная Алина Енгибарян.
Есть и мой авторский проект — квинтет Дмитрия Мосьпана. Сейчас в нём играют мой близкий товарищ и единомышленник Иван Фармаковский на рояле, мой дорогой друг барабанщик Павел Тимофеев. Два музыканта относительно недавно стали играть в моём ансамбле, хотя с Колей мы знакомы более 20 лет — это потрясающий контрабасист Николай Затолочный и трубач, чьи звуки меня просто завораживают — Иван Акатов. А иногда я приглашаю спеть несколько песен мою прекрасную жену — Полину Юрченко. Мне очень нравится, как она это делает.
В 2022 году ансамбль стал лауреатом Московского джазового фестиваля, посвящённого 100-летию российского джаза, выступал на EverJazz Festival в Екатеринбурге и на фестивалях Grand Jazz и «Jazz Мост» во Владимире и Владимирской области.
Мне хочется в этом году доделать альбом — и, возможно, приступить уже в следующем году к новому проекту. Но это ещё на много лет вперёд… То есть у меня, в принципе, музыкального материала очень много. Возможно, некоторые вещи уже не актуальны, потому что в тот момент я их не записал, а сейчас я играю другие вещи — но их возможно переработать, как-то переделать и сыграть, потому что я возвращаюсь к некоторым своим идеям двадцатилетней давности, и это нормально. Ведь в принципе в музыке не происходит ничего такого фантастически нового, прогрессивного, за чем бы я не успевал. Я вот так потихонечку двигаюсь, понемножечку, по ступенечкам поднимаюсь — сейчас уже на тот уровень, чтобы мне крепко себя чувствовать в плане профессионализма во всех отношениях: и в ритме, и в области гармонии, и в области мелодии. Чтобы вот на этих трёх китах что-то интересное дальше создавать, строить…
Сейчас будет вопрос ретроспективный и даже несколько провокационный. Я слышал такое мнение от старшей части московского джазового сообщества, от людей, из которых кое-кого с нами уже и нет. Мол, когда появился из Волгограда 14-летний мальчишка, который уже фактически освоил весь «колтрейнизм», приехал готовый настолько, что Александр Пищиков, который жизнь положил на то, чтобы, так сказать, «снять Колтрейна» — грубо говоря, так расстроился, что взял и эмигрировал. Что думаешь?
— Слушай, вот ты меня действительно тут сейчас рассмешил, потому что… я вообще люблю веселиться, да, но чтобы так было смешно… Ну, красивая такая легенда! Дело в том, что так всё совпало… Я действительно в 1997 году, когда Александр переезжал в Германию… ну не скажу, что вот прямо вместо него, но именно в тот момент я устроился в потрясающий оркестр Олега Леонидовича Лундстрема. Это был мой старт, потрясающий лифт сразу наверх в области и карьеры, и профессионального музыкального мира. А по поводу Александра Пищикова… я преклонялся в тот момент перед его творчеством, не с точки зрения даже именно колтрейнизма, а потому, как он выражал себя, как он играл. Это такой ценный музыкант, ценный для меня человек в плане своей индивидуальности… А Колтрейн — мой любимый! На тот момент он меня вдвойне вдохновлял. Спасибо, что ты вспомнил!
Интересно? Ставьте лайк (значок с большим пальцем вверх) и подписывайтесь на канал, чтобы увидеть новые публикации!