Знакомство с охотой на токах у меня случилось очень давно. Как и у многих, первым для меня был тетеревиный ток. Я сразу же полюбил эту охоту за неповторимую атмосферу, возможность созерцать уникальное поведение птицы в живой природе, быть ему сопричастным. Первые разы стрелял, но постепенно понял, что нахождение в этом моменте гораздо ценнее трофея, который я так или иначе все равно добуду осенью. Охота на току это что-то магическое, совершенно особое. Когда к объектам охоты добавился глухарь, конечно же, сразу появились мысли что было бы здорово открыть для себя и глухариный ток. Но долгие годы мои попытки приобщиться к этой охоте преследовала буквально какая-то мистика. Постоянно что-то отвлекало, мешало. В итоге я выбирал другие точки роста для себя и своей охотничьей биографии.
После активной охоты на глухаря этой осенью, сложилось понимание, где может быть ток, откуда начинать поиски. Сразу появились мысли побывать там весной. Был прочитан существенный пласт литературы, чтобы вместе с собственными наблюдениями лучше проанализировать суточный и сезонный ритм птицы, а значит и предсказывать ее поведение. В итоге осенью были добыты глухари и на берегах таежных речек и на кормежке осиной. Не сложилось с лиственницей – после моего возвращения из очередной командировки она уже отошла, а глухарь перешел на свой зимний рацион.
Но вот настала весна, а вместе с ней и время охоты на глухаря на току. Вместе с напарником отправились навстречу тайге. Наш путь лежал на северо-запад. Часы дороги пролетели незаметно за разговорами и охотничьими байками.
Прибыли на место уже под утро. В этот день решили никуда не ездить, а отдохнуть и выспаться.
На ток ехать было уже поздно, на подслух рано. А вот для экскурсии по местной природе – в самый раз. Так что мы решили осмотреть местные красоты природы. Несмотря на ранний приход весны в этом году, здесь, на севере, в лесу еще лежал снег.
Некоторые озера уже очистились ото льда, а некоторые еще были покрыты шугой.
Места здесь труднопроходимые, но очень красивые. Болота перемежаются с таежными сосново-еловыми борами. Подходящее место для обитания глухаря.
Тут и там на местных речках попадались свежие погрызы и плотины бобров. За время нашего путешествия нам довелось увидеть несколько копылух, рябчиков, зайца. В общем места были не только живописными, но и богатыми на дичь.
Время пролетело незаметно, мы устали с дороги и решили вечер посвятить общению, не выезжая на подслух, а на ток ехать сразу утром.
Ранний подъем, одеваемся, едем на место. Внутри интерес и ожидание, это будет мой первый глухариный ток. Надеваем сапоги и еще в полной темноте, освещая себе путь фонариками, начинаем движение.
Место тока было весьма труднодоступно и представляло собой группу возвышенностей, поросших сосной и елью и окруженных болотами. Видимо в этой труднодоступности и был секрет его размера – ток был весьма крупным, ожидалось до 20 поющих петухов. Болота окружающие ток были неоднородны. Где-то было много воды, где-то чуть меньше, где-то один лишь чавкающий звук при погружении сапога в мягкое тело болота. Пара молчунов слетели с деревьев по мере нашего передвижения у края тока. За час до рассвета мы были на месте.
Остановились, выключили и убрали налобные фонари, прислушались. Почти сразу же, со всех сторон стали раздаваться характерные щелчки - первое колено песни глухаря. Все это сливалось в один гул вместе с песнями певчих птиц, выделить направление откуда исходили звуки песни было достаточно сложно. Где-то вдалеке вдобавок гудел тетеревиный ток. Оказалось мы пришли немного поздно. Но подойти все равно стоило попробовать. Где-то вдалеке раздалось далекое квохтанье копылухи, ток взорвался еще большим количеством голосов. Одновременно токовало по нашим подсчетам около 15 петухов. Тут и там раздавались звуки хлопанья крыльев, настолько громкие что напоминали отдаленный выстрел.
Я выбрал глухаря, чей голос, казалось, звучал ближе всего. Ускоряющееся «тэк, тэк, тэк», и я на пару прыжков ближе к заветной цели. Вот я уже различаю, пусть и плохо в общем шуме и второе колено его песни – точение. Во время точения глухарь становится глухим в силу физиологических причин, за что он и получил свое название.
Внезапно за спиной раздается тревожный крик копылухи. Ток умолкает. Я стою, не шевелюсь. Копылуха продолжает время от времени кричать в течении минут 15-20. Это сигнал-предупреждение, она меня заметила. Слышу как раздается громкое хлопанье крыльев из того места, куда я подходил. Петух ретировался. Через некоторое время улетела и копылуха. Наступила тишина.
Я стал уже двигаться в обратную сторону, как заметил какое-то движение впереди на болоте. Приглядевшись, в 100 метрах я увидел выхаживающего на земле глухаря. Я снова замер на месте. Рядом был еще один и через некоторое время началась драка. Какое-то время я наблюдал эту картину как завороженный, забыв вообще об охоте. Песни не было, уже светало, но терять было нечего и я решил попробовать подойти под звуки боя. Удары крыльев раскатами раздавались по всему лесу. Один прыжок, второй, третий. И вот я уже в каких-то 50 метрах. Остается еще чуть-чуть и будет шанс на выстрел..
И тут позади меня раздается свист, а затем и голос напарника, гулкими раскатами разносящийся по лесу. Петухи, естественно, моментально снимаются и улетают. Уже было достаточно светло, и напарник решил, что охота закончена, уже нет шансов подойти. О моих обстоятельствах на тот момент он знать не мог. Было конечно немного досадно – но что поделать. Сейчас, возвращаясь назад, понимаю, что и хорошо, что не сложилось тогда и так. Без этого не было всего последующего опыта и науки, которую преподали мне глухари.
Но даже на тот момент, положительных эмоций (помимо досады) было все равно в разы больше. Ток был потрясающий! Конечно, были сделаны выводы – не идти на подслух было ошибкой. Ориентироваться в темноте на совершенно незнакомой местности было сложно. К тому же в следующий раз следовало прибыть на ток как минимум на 30-40 минут раньше, чтобы время до рассвета составляло соответственно 1 час 30 – 1 час 40 минут.
Когда мы вернулись к машине, нас уже встречало рассветное солнце. Первым делом мы отправились немного поспать, а днем продолжили исследование окрестностей.
Несмотря на всю красоту этого края, его природные богатства, местами он казался совершенно безжизненным и вымирающим.
Тут и там нам попадались деревни призраки без единого жителя.
А ведь когда-то здесь кипела жизнь. В этом доме кто-то родился, произнес первые слова, вырос. А теперь дом стоит пустой и доживает свои последние года, разрушаясь под действием сил природы.
От подобных глубоких мыслей нас отвлекло вечернее солнце, возвещавшее о том, что пора ехать на подслух, который мы на этот раз решили провести по всем правилам жанра.
Днем можно было не только хорошо изучить местность, но и найти характерные следы жизнедеятельности глухаря, что могло указать на определенные деревья, где стоило ждать токования.
Преодолев болото, мы вышли к месту где ночью сидел петух к которому я подходил. Я решил попробовать устроить засаду – подождать прилета на ток глухарей, по возможности оставаясь незамеченным.
Я разместился на кочке под молодой порослью елей. Сосна, под которой были найдены как следы пребывания глухаря, так и перья, свидетельствующие о драке, располагалась прямо передо мной.
За час до заката стали прилетать первые петухи. Один, второй, третий, четвертый.. Отовсюду доносились звуки хлопающих крыльев. Но того, что я ждал, все не было. Илья предложил больше не тревожить птиц, тихонько уйти засветло и лучше вернуться сюда завтра утром. Так мы и поступили, по дороге обратно вспугнув одного молчуна у края тока. И снова, оглядываясь назад, я благодарен что «мой» петух в тот день решил прилететь попозже, или не заглядывать на ток вовсе. Добыча вечером – совсем не то, что подойти ночью под песню.
Следующим утром мы были на току на 40 минут раньше, чем в прошлый раз. Поскольку при выходе из тока мы уже вспугнули молчуна, заходя на него тем же путем, мы уже никого не потревожили. В полной тишине и темноте пел один петух. К нему я и решил подходить на этот раз.
Характер его песни был интересным. Он пел 7-8 раз подряд вообще не останавливаясь, а затем 5-10 минут молчал. Так повторялось каждый раз. Я подошел к нему уже метров на 40, когда он внезапно оборвался на первом колене и замолк. Я подходил очень осторожно, делая всего по одному шагу. Но что-то все-таки встревожило его. Было слишком темно чтобы рассмотреть где он сидит, но по звуку слышал, что он близко. Время шло, я стоял как вкопанный, петух все молчал, лишь изредка выдавая одиночное «тэк» или всхлопывая крыльями. Ноги затекали в неудобной позе в которой я замер как статуя, не ожидая что мне придётся простоять в ней столько времени. Постепенно, начали петь соседние петухи. Мой вроде стал откликаться, но только одиночными «тэк тэк тэк», без убыстрения и перехода ко второму колену. Меня не покидала надежда что он распоется. Вдруг, захлопав крыльями, он взлетел и пересел метров на 40-50 правее. Я продолжал стоять как вкопанный. То место, видимо, показалось ему более безопасным и наконец он продолжил петь. Обрадовавшись, снова стал подходить к нему. Но радость была недолгой. Я не сразу понял в чем был подвох. Петух оказался хитрым. При приближении выяснилось, что он пересел от меня за глубокую часть болота. С каждым шагом я проваливался глубже и глубже. Светало. Идти дальше я уже не мог, до глухаря оставалось еще около 35-40 метров и уже видел его сквозь ветки. Решил попробовать стрелять. Под песню взвел курки. Так же под песню стал медленно поднимать ружье. Вдруг глухарь замолчал и тут же слетел с ветки. В целом я оценил его план – выманить меня на открытое место, посадить в болото и свалить. Мастер, что сказать!
В расстроенных чувствах я вернулся назад на более менее сухой участок. Времени уже, по сути, не было, Илья говорил, что по светлу птица уже не подпустит. Вспомнив вчерашний опыт, я вернулся к месту, где вчера видел поединок. И один глухарь был там же! Так же выхаживая из стороны в сторону. Только теперь он пел, было видно, как запрокидывается голова, слышна песня. Я стал подходить под нее, хотя и понимал, что шансов мало. Прикрываясь деревьями, насколько было возможно, я подошел метров на 30. Снова под песню взвожу курки, снова медленно поднимаю ружье. И снова в тот же миг, словно почувствовав направленные на него стволы, глухарь затихает и заходит за сосну. Прикрывшись ей и сложив хвост, он деловито стал отходить от меня и постепенно скрылся из вида. Да что ж такое! Я был буквально в секунде от выстрела.
Спустя 5 минут снова раздалась песня, из того места куда уковылял мой глухарь. Я решил снова подойти. Все повторилось. Снова стоило поднять ружье, глухарь удалился в лес, и на этот раз уже снова не запел. Было уже совсем поздно, мы вернулись к машине.
Я был обескуражен. Как же меня срисовали глухари? Телепатия? Чувство угрозы? Или дело в каком-то элементе маскировки? Провели эксперимент. Я повторил то же самое движение с ружьем, напарник наблюдал со стороны. Оказалось, что дело в новом ремне – он был длинный и имея излишнюю свободу оставался свободно качаться. По всей видимости, это движение и замечали глухари. Чтобы этого не было, нужно было рукой придерживать ремень у цевья. Выяснив причину моей неудачи, мы решили вернуться на ток на следующий день.
Доспав пару часов в дополнение к нескольким ночным, мы традиционно вернулись к исследованию края.
Я наслаждался красотой нетронутых мест. Тут и там нам встречались различные местные обитатели. Только тетеревиных токов только вдоль асфальтовой основной дороги я видел три штуки. Край поражал своим изобилием.
В огромном количестве всюду была кряковая утка. Но после бессонных ночей сил и желания заморачиваться с ее добычей не было, а тем более с последующей обработкой. Местные охотники не считают утку за стоящую патрона добычу и в основной массе активно ее как дичь игнорируют, что и способствует большому ее количеству.
Изучали места дневания глухаря. Лично встретиться не удалось, но зато нашли его следы пребывания на участках вырубок, где обнажался песок местных грунтов.
Вечером решили уже не ходить на подслух, так как деревья, где токовали глухари были определены, а местность относительно изучена.
Снова утро, снова на ток. Идем уже привычной мне дорогой, определяя в темноте нужные силуэты. Запоминаешь тут корягу, там бревно, которое нужно преодолеть. Здесь глубоко, а здесь можно пройти. Все это помогает принимать правильные решения в той или иной ситуации. На месте были снова затемно, глухари еще не пели. Слышны были только голоса певчих птиц. Час сорок до рассвета – а уже поют! Учтя опыт сложностей подхода по открытому пространству, было решено попробовать подойти к глухарям в более лесистой части тока.
Чтобы туда попасть, нужно было преодолеть гриву, поросшую плотными зарослями ели. Все это казалось легко в теории при планировании днем. Но ночью, без фонаря чтобы не вспугнуть дичь, такой маневр оказался делом непростым. Дважды на этом пути я оказался в затруднительной ситуации. Первый раз я забрел в такое место, где ветви ели настолько плотно удерживали меня, что я не мог двинуться вперед. Второй раз нога внезапно провалилась между поваленными деревьями и я чуть было не повредил себе колено с размаху. Сломал кучу веток, наделал много шума. Трое глухарей слетели по мере моего продвижения. Честно говоря – я уже опасался, что ничего не получится, я всех распугал. Ругал себя, что полез в эту глушь, вместо того чтобы еще раз попробовать там, где токовые деревья и подход мне были уже знакомы.
Преодолев заросли, я вышел с другой стороны гривы. Сзади звуки долетали приглушенно. Впрочем, их почти не было, а глухари молчали. Я ждал около 20 минут стоя ни шелохнувшись. В какой -то момент надежда уже почти покинула меня. «Сам виноват, наделал столько шума» говорил я себе. И вдруг впереди послышалась песня глухаря. Звук был чуть правее и впереди меня. Песня была не четкой. Глухарь то начинал петь, то останавливался. Не было в нем ни ритма, ни напора. Я сделал несколько прыжков в его сторону и остановился. Вариант был не очень хороший. Левее откликнулись на песню первого еще два глухаря. Я стал выбирать кто поет лучше и выбрал центрального. Он пел вообще без остановки, как заводной. Поняв направление, я стал быстро продвигаться вперед.
Характер его песни был другой, нежели у вчерашнего петуха. Этот не делал пауз вообще, песни шли одна за одной. Но была и у него свою хитрость – иногда он неожиданно обрывал первое колено посредине, что потенциально могло поставить мой прыжок под момент, когда он прекрасно бы меня слышал. Я быстро понял этот нюанс, снизил скорость передвижения до одного прыжка, начиная двигаться только когда был уверен, что глухарь стал «точить».
С каждым шагом все ближе, напряжение нарастает. Вот уже и отчетливо слышу само точение. Здесь подходить было действительно легче, было много достаточно крупных деревьев, за которыми было удобно прятаться. После вчерашнего опыта я старался максимально скрыть свои передвижения, не полагаясь лишь на темноту, шагать плавно, не делая резких движений. Шаг. Еще шаг. Вот он уже совсем близко. Вглядываюсь пристально в кроны сосен, пытаюсь понять, где сидит. Замечаю раскачивающуюся верхушку, чуть смещаюсь вправо и за стволом дерева моему взору открывается прекрасный токующий петух, сидящий на самой вершине сосны. До него метров 15-20.
Песня – осторожно снимаю ружье с плеча. Песня – взвожу правый курок. Песня – взвожу левый. Песня – перехватываю ремень у цевья чтобы ничего не болталось. Песня – вкладываюсь. Песня – ищу просвет неба между кронами чтобы проверить правильно ли вложился, в нужном ли месте глаз. Песня, целюсь в центр силуэта глухаря. Песня – звучит выстрел.
Глухарь начинает камнем падать вниз, но успевает до земли расправить крылья и немного спланировать метров на 10 от своей сосны. Раздается звук падения, я срываюсь с места с нему. Пока бегу эти несчастные 30 метров в темноте спотыкаясь о валежник, успеваю подумать, что поторопился, не надо было стрелять пока чуть не забрезжит рассвет, что зря не приготовил фонарь, так как если сейчас каким-то чудом глухарь попытается убежать, я не смогу его ни рассмотреть, ни догнать. Ноги сами направили меня в правильное место, нахожу его лежащего частично под бревном благодаря движениям крыльев, которые все еще пытались лететь. Голову еще держал, поэтому пришлось вступить с ним в рукопашную схватку чтобы добрать. Достреливать неудобно, слишком близко, петуха разрежет дробовым снопом. Поэтому беру голову в руку и характерными вращательными движениями добираю петуха. Он при этом успел прилично так навалять мне крыльями по руке, бился достойно и до самого конца. Наконец он затихает, я осматриваю трофей.
Взрослый матерый петух, правая бровь с боевым шрамом. Прямо тут же, на бревне под которым нашел, делаю первое фото. Еще совсем темно, камера едва-едва улавливает детали снимка. Внутри буря эмоций, напряжение отступает, все удалось!
Посмотрел по карте - от точки начала подхода до трофея прошел 178 метров. Начинаю постепенно двигаться к выходу из тока. Петух тяжелый, как покажет позже взвешивание вес 4.530г.
Постепенно, начинает светать. Делаю еще несколько снимков на память. Встречаемся с напарником, поздравляем друг друга. Радость становится двойной.
Выходим к машине, переодеваемся. Усталость трех бессонных ночей словно разом обрушивается на плечи.
Еще будет много глухарей и немало токов, я в этом уверен. Но первый – всегда один. Как будто сама судьба толкала все обстоятельства к тому чтобы этот первый глухарь случился со мной именно так. Я рад что не получилось с первого раза. Рад что не нарвался на какого-нибудь молодого петуха с краю тока и не закрылся случайно. Рад что добыл осознав ошибки, изменив подход, узнав попутно на своем опыте много нового об этой невероятно увлекательной охоте – на глухаря на весеннем току.
Точных и кучных выстрелов вам!
