Следственные изоляторы я посещал с самого начала своего священнического служения. Это было частью, что ли, моего священства. Даже не помню в какой момент решил ходить в тюрьму, но помню, что это произошло сразу после моего рукоположения. В 2010 году мы жили в Сергиевом Посаде и я служил на Подворье Троице-Сергиевой Лавры в храме святых апостолов Петра и Павла. И вот однажды (еще до рукоположения) я услышал аудиозапись встречи архимандрита Трифона с студентами МДА. Потом попалась мне попалась в руки книга отца Глеба Каледа «Остановитесь на путях своих» об особенностях тюремного служения. Наверное эти два момента определили мое желание служить в тюрьме. По крайней мере из всех служений мне тюремное самое близкое, по душе. Вот, например, в больницу мне тяжело ходить и посещение хосписа мне всегда тяжело давалось. А вот тюрьму мне легко посещать. Хотя не всегда так было…
Сначала я ходил с отцом Трифоном в СИЗО Сергиева Посада. Там камеру переделали в храм. Храм в честь иконы Божьей Матери «Утоли моя печали». Когда приходишь утром в храм перед Литургией и беседами с заключенными эта икона просто лежит на аналое. А вот в конце Литургии и после бесед с узниками, когда прикладываешься к ней перед выходом, она всегда благоухала и мироточила.
Мне всегда было интересно: кто там, в тюрьме, сидит? Ведь до посещения изолятора ум рисовал ужасные картинки: что в СИЗО сидят головорезы, убийцы и насильники. А оказалось, что там обычные люди. Точно такие же как мы с вами. Именно в тюрьме я понял, что грехи, о которых мы переживаем на исповеди (осудил, раздражился) такие пустяки! Самым большим шоком для меня было услышать от подследственного на исповеди: «батюшка, я убил человека». До сих пор помню этого человека - это отец, который убил своего сына-наркомана. Посещение заключенных всегда приносило, что ли, духовное удовлетворение. Это посещение всегда приглашало к сопереживанию, ведь то, что рассказывают заключенные - это так рядом в повседневной жизни! Это так рядом с простыми людьми! И вот раз! и человек уже переступил черту, нарушил закон. Слушаешь некоторые истории и порой сердце сжимается.
К тому же из всего того, что я делал и делаю, при посещении тюрьмы, у меня присутствует твёрдая убеждённость, что тюремный день - единственный, который воспомянется в вечности и за который, по милости Божьей, я смогу хоть как-то оправдаться. Потому что «в темнице был и посетили Меня…». За это дьявол иногда бьет. Помню только начал ездить в Матросскую Тишину… Каждое утро в день тюремного служения просыпался с таким трудом! Еду в машине, возмущаюсь, обещаю, что в последний раз еду! Так было тяжело. А потом через год-два как-то все успокоилось. Само собою. В этом, кстати, кроется ответ на вопрос - как побороть искушение? Оно чаще всего само проходит. Просто нужно терпение.
В день посещения тюрьмы я стараюсь больше ничего не планировать. Потому что общение с подследственными порой отнимает все силы. Иногда посещение проходит спокойно. Но бывают дни, когда на каждой встрече слышишь горе, вот прям горе, трагедию, связанную с безысходностью, как следствие, кажется, глупых и нелогичных стечений обстоятельств. Я часто спрашиваю исповедников в тюрьме: как ты думаешь - почему так случилось? И все (за редким исключением) видят причины случившегося в прошлой своей жизни. Ну вот как по другому? Слушаешь человека: «друг» (именно в кавычках) дает ключи от машины и просит за большие деньги эту машину перевезти из одного двора в соседний. Человек соглашается, едет и его останавливает полиция. В машине оказывается большая партия наркотиков. Спрашивается: зачем согласился? Отвечает - жажда легких денег (кстати именно поэтому (из желания быстрых денег, о которых проповедует телевизор и интернет) большинство молодых сидельцев находятся здесь по статье 228 (хранение и сбыт наркотических средств). Но еще вопрос к той ситуации: ведь не у каждого такой «друг» имеется и не каждый согласится незнакомую машину отогнать. Значит эта ситуация была закономерной, то есть жизнь, поступки, намерения и настроение человека способствовали тому, чтобы это искушение произошло в его жизни. В этом и заключается работа, если можно так сказать, священника и Бога. Чтобы человек остановился. Посмотрел назад. Проанализировал бы свое прошлое. Некоторые думают, что в СИЗО священника интересуют детали дела, по которому человек здесь находится. Нет! Священник направляет человека на то, чтобы тот покаялся бы в прошлой своей жизни. Постарался бы связать нынешнее свое сидение с прошедшими поступками и жизнью. И если такое произойдет, то через какое-то время заключенный на исповеди просто благодарит Бога, что провел его по такому скорбному пути. Но именно здесь он обрел веру, стал многое понимать и ценить. Ценить то, что действительно ценно.
Что собственно делает священник в тюрьме? Главное его послушание, как и везде, - это свидетельствовать о Боге Живом. Мне вообще кажется, что миссия священника именно являть этому миру Бога Живого, а не просто набор правил или истории о прошлом. Тем более, что Господь верующему открывает Себя многократно. Когда я был настоятелем, то ощущал близость Божьей благодати как никогда. Ведь настоятельство в строящемся храме - это как хождение по водам. И рад был бы не идти, да вот послушание такое). Только, казалось, наступает спокойное время, как снова приходят новые задачи, на которые нужны средства, люди, связи. И все это появляется, когда идешь по той же воде…
С другой стороны мир, в котором мы живем, делает все, чтобы человек забыл про Бога. Многие наши современники не ходят в храм не потому что они безбожники. А просто потому что они другой жизни не знают. Для них храм и все, что там происходит - это что-то не понятное, архаичное. И вспоминает человек о Боге только, когда попадет в не хорошую историю. Вот тут и нужен священник. Он порой своим видом напоминает о Боге и о правильном пути. Когда-то я активно переписывался с очень известным протестантским пастором. Мы с ним дошли до темы - зачем православный священник ходит в рясе по улице? Ведь выделяется, да и к тому же отделяет себя от других. Но в том-то и дело, что в этой инаковости как раз и весь смысл его служения. Быть другим - не быть с миром («еже есть похоть очей, похоть плоти и гордость житейская») - в этом суть святости. Люди часто думают, что святой - это безгрешный. Но святой, на церковном языке - это прежде всего отделенный от мира, не похожий на мир. Да, не похожий на мир в сути своей, по образу мысли и языка, но и в том числе по виду своему. И все это для того, чтобы себя оградить от греха и других предостеречь. Однажды мне один человек рассказал как встреча со священником в рясе на улице остановила его от суицида. Священник ничего не говорил. Он просто был прохожим. Шел по своим делам. А человеку, вознамерившемуся покончить жизнь свою самоубийством, это спасло от смерти. А ведь действительно, чтобы отошел грех или греховное наваждение, иногда достаточно увидеть что-то святое или какого-либо святого.
В тюрьме это особенно важно - встретить верующего человека. Особенно священника. Встретить священника, чтобы покаяться. Иногда людям приходится разъяснять разницу между покаянием и исповедью. Покаяние - это состояние души, признание человеком своих ошибок, грехов перед Богом. На церковном языке - это и есть второе крещение, новое рождение. Когда человек созрел для новой жизни. Понял, что так жить нельзя. Нужно что-то кардинально менять. На исповеди человек о-словес-ивает это состояние, эту готовность жить по-другому, называет совершенные грехи. И тем самым в присутствии священника проводит эту черту: та была прежняя жизнь, теперь хочу начать новую жизнь с Богом. Иногда мне думается, что это главное в СИЗО - проговорить о прежней жизни, чтобы начать новую.
Многие в тюрьме исповедуются впервые. Не знают как это делается. Некоторые удивляются, что Бог может простить ему грехи. Банальное для церковного человека выражение «Бог прощает все грехи, кроме одного - неверия в прощение Божье» там не кажется очевидным. Ведь суд человеческий, да и сам человек себя приговорил к наказанию. А тут - священник предлагает прощение от Бога! Да что вообще нужно тогда в жизни, если человек получил прощение от Всевышнего?! Человек раскаивается. Любой священник не раз в тюрьме видел слезы раскаявшегося грешника. Это дорогого стоит. Иногда это вдохновляет на дальнейшее священническое служение. Ведь на приходах часто приходится встречаться с формальной исповедью, исповеданиях в грехах «делом, словом, помышлением». А здесь по-другому. Человек оказался в настоящих условиях и играть ему ни к чему. В скорби человек вообще становится настоящим. Может быть поэтому периодически мы переживаем скорбь? Чтобы прийти в себя, прийти к себе настоящему. Иногда бывает, что выходит заключенный на исповедь и вроде как по поверхности говорит, ни о чем существенном. Но это скорее от не знания. Не знания как исповедоваться. В основном же, люди, если желают исповедоваться, то делают это осознанно. И я вам скажу, что в этот момент, когда над человеком совершается Таинство (либо крещения, или исповеди и причащения) появляется ощущение, что мы не в тюрьме, раздвигаются стены, не-свободы не существует, ее здесь нет. Человек в темнице приобщается Свету.
Тяжелее всего в тюрьме церковным людям. Иногда бывает в жизни искушение, что вроде бы человек вел церковный образ жизни и вот все равно попал с СИЗО. А попасть сюда может каждый. Как говорит русская пословица «от сумы и от тюрьмы не зарекайся». Например, человек сбил на автомобиле пешехода. Пока ведется следствие, водителя авто могут поместить в Следственный изолятор. Ситуаций разных очень много. Порой удивляешься как такое может быть и у людей бывают случаи, которые нарочно не придумаешь.
Так вот церковный человек оказывается в новой реальности. Дома он привык ходить в храм, исповедоваться и причащаться, дома молиться, поститься. А здесь встает вопрос: что делать? Камера не церковная. Соседи могут быть не верующими людьми, а порой даже не христианами. Как здесь молиться? Что с постом?
Размышляя над этими вопросами я пришел к выводу, что всем нам нужно учиться молиться. Не только уставной молитвой, а внутренней. Например, учиться читать молитву Иисусову или «Богородице Дево, радуйся». Или как советовал святитель Феофан Затворник молиться краткими молитвословиями из Псалтири. Другими словами не ждать особых условий для молитвы, а пробовать молиться везде, где ум отдыхает, где есть хоть минутка к спокойному времяпрепровождению. А таких минуток при желании можно достаточно много найти: дорога в электричке или метро, стояние в автомобильных пробках, даже хождение по магазинам. Ведь молитве нужно учиться. Только молясь, человек начинает любить молитву. А в СИЗО людям молитва очень нужна. Причем не просто «вычитывание правила», а именно настоящая, от сердца молитва.
Продолжая говорить о молитве не могу не вспомнить случай, который приключился со мной несколько лет назад. Помню утром ехал в СИЗО, чтобы в тот день ходить по корпусам и исповедовать заключенных. Опаздывал, потому что проспал. Торопился, чтобы не опоздать. И вот я, наконец, прохожу через КПП и понимаю, что все утро суетился, нервничал, да к тому же не молился. Что же я дам сегодня людям, если сам абсолютно пуст? Прохожу через двери, вхожу внутрь и начинаю читать молитву «Отче наш». Да не так, как мы это делаем в храме - скороговоркой, а медленно, по-русски, вдумчиво: Отец наш Небесный…пусть светится Имя Твое, пусть будет воля Твоя сегодня как на Небе, так и на Земле… После такой молитвы вдруг посетила меня такая наполненность, что шел уже к заключенным как тем людям, над которыми сегодня обязательно совершится воля Господня и все, что я буду делать в этот день будет во славу Божию.
Вот и приходится верующим людям, попавшим в беду молиться в камерах потаённо, где-то сидя или лежа, но все же молиться. Потому что в таких условиях просыпается жажда богообщения. «*Имже образом елень желает на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже*». Но бывает не мало случаев, когда в одной камере собираются единомышленники. Случается, что всей камерой вместе молятся. Рассказывают, что в такой камере, где молились, все до единого получили освобождение. Конечно, такие примеры вдохновляют.
Подследственные слыша о таком, начинают усерднее молиться, читать православную литературу. Здесь вообще многие живут надеждой. Ведь это Следственный изолятор, у многих еще не определилась судьба (еще не было суда). Поэтому часто приходят люди на исповедь с таким негласным запросом: поисповедуюсь, причащусь и Бог меня освободит. Но так в жизни не бывает. Если человек выходит на свободу, значит он выучил преподанный ему от Бога урок. Священник как раз должен предвидеть такое настроение у исповедующегося. Чтобы впоследствии человек не разочаровался в вере. А такое разочарование наступает вследствие не православного представления о Боге. Человек думал, что Господь как Дед Мороз: загадай ему желание и он исполнит его за хорошее поведение. Нет. И праведники томятся в узах и темницах. Видел я и монахов, и священников. По разным причинам они там. Но одно могу сказать: священнослужитель один из самых незащищенных людей. Жалоба, оговор, подозрение… И вот священник уже отстранен от служения. Господи помилуй! Каково это нести такой крест?! Быть позором (по-церковнославянски - соблазном) для всех! Вот поэтому повторяю: нужно учиться молиться. Пока не поздно. Молитву никто не сможет от нас отнять. И молиться можно везде.
Когда видишь перед собой такие примеры, более ревностно начинаешь проповедовать о Боге, который воспитывает, ведет ко Спасению. В общении с церковными людьми я стараюсь задать им один вопрос (зная, что они однозначно обдумывали ответ на него): как ты думаешь: с чего все началось, что твой жизненный путь привел тебя сюда? И знаете, что чаще всего церковные люди отвечают? - Все началось с осуждения…
Осуждение - очень сложное явление в нашей жизни. Речь не идет о простой констатации поведения человека. Мы все взрослые люди и естественным образом отмечаем для себя - что такое хорошо, что такое плохо. В этом нет греха. Осуждение про оценку поведения человека. Но явным признаком осуждения является некий осадок в душе, что-то что мы сами характеризуем как не хорошее. Мы не просто оценили поведение другого, мы вложили в эту оценку что-то злое, что, увы, в тот момент было близким нам. Иногда это злорадство (мол, посмотрите как вскрывается его сущность), иногда это сравнение с собой (де-скать, я бы так не сделал). В любом случае осуждение не просто констатирует, оно оценивает, в ситуацию вставляет нас самих («несмь якоже прочии человецы»). И вот в этом смысле - осуждение это ошибка. Мы не были человеком, которого осуждаем. Мы не знаем его переживания, жизненный опыт. Мы не знаем о чем он молится, чего боится. В конце концов, мы не знаем его внутренний мир. Дело не в том, чтобы оправдывать всех (хотя святые отцы это и советуют). Речь о том, чтобы просто помолчать. Не знаешь - молчи. А мы очень многое не знаем.
Но почему мы не молчим от своего незнания? - От своего внутреннего состояния. Нам хочется осуждать. То есть не сама ситуация «виновата» в том, что мы осуждаем (искушения, сложности, разногласия, настроения были, есть и будут - такова жизнь). А эта ситуация вскрывает в нас страсть/болезнь осуждения.
А что если все, что с нами случается и происходит вокруг - это всего лишь условия, при которых мы раскрываемся? Что в этих условиях раскрывается каковы мы есть на самом деле. Что без них, без этих условий, мы и не знали бы что из себя представляем. Эти условия не хороши и не плохи. Как законы физики. И тогда в ином свете предстают перед нами искушения в жизни. Они нам жизненно необходимы.
Бывает и так, что человек как бы устает осуждать. И от этого перестает осуждать. Так и говорят: Всласть наосуждался. Конечно, это бывает с внимательными к внутреннему миру человеку. И тогда Господь отнимает эту болезнь осуждения. И мир перед таким человеком предстает в новом, Божьем свете. Что все в мире и жизни стоит на послушании у Бога. Все служат Богу. Абсолютно все и все.
После этого понимания человек приходит к послушанию. Как ни странно, но послушание является антиподом осуждения. Осуждение все знает. Причем знает однозначно. Послушание не знает. От того слушает. Осуждение смотрит на себя. Послушание ориентируется на другого. В этом его смирение (ставить себя ниже другого). Да и лечение осуждения в том же самом - ставить себя ниже того, кого мы осуждаем. Опытные духовники советуют при осуждении молиться «его же молитвами спаси меня, Боже». Поэтому послушание безопасно.
Все мы мечтаем о том, чтобы осуждение от нас ушло. Ведь чаще всего от осуждения мы сами, в первую очередь, страдаем. В этом, кстати, незрелость духовного состояния человека, если он кается в осуждении только потому что от него ему самому тяжело. Бежать от осуждения нужно потому что оно искажает правду. Потому что оно от моей злобы. От того низменного, что мешает мне исполнить замысел Божий обо мне. Не таким меня задумал Бог. Осуждение уводит меня от этого замысла Божьего.
Но чтобы достичь такого состояния нужны скорби. По-другому человек не может понять. Пока не попереживает, пока не поскорбит, ему не откроется тишина, при которой уже не важно кто и что делает. Это состояние достигается не путем каких-то практик. Оно просто приходит. Так же внезапно, как и пришло искушение. Ни к тому, ни к другому невозможно подготовиться. Сколько бы мы книжек ни прочитали. Сколько бы ни просили у Господа подготовиться. Оно (искушение) приходит и человек остается один на один с ней.
Очень многие переживают при этом как они вынесли это искушение. Каются в том, что во время искушения роптали, злились, плакали, осуждали. Я в таких случаях говорю таким людям: не важно как вы пережили это испытание: на кресте никто еще красиво не висел. А постигшее искушение не что иное как крест. Важно другое. Важно вслушаться в жизнь во время этого испытания. Это искушение не просто так пришло к человеку. Оно с каким-то посланием. Многое во время искушения обнуляется, проверяется на прочность. Человеку открывается истинное положение вещей. Такое какое оно есть. И возникает самый главный вопрос: Кто я? Что хочу от жизни? Куда мне идти?
Еще не маловажный вопрос, который я стараюсь задать человеку, «впавшему в искушение»: Видишь ли ты в своей жизни Промысл Божий? Очень интересно слушать ответы людей, переживших кое-что в жизни. Эти ответы, как правило, от мудрости. Причем от мудрости не книжной. А жизненной. Именно за эту мудрость заключенные часто благодарят Бога, посадившего их в тюрьму.
Отдельным вопросом является возможность причащения Христовых Тайн узника в тюрьме. Дилемма здесь следующая: с одной стороны, узник по меркам человеческим совершил такие грехи, за которые его и посадили. Это не осуждение, не раздражение, не другие грехи, о которых мы с вами переживаем. Это конкретные поступки: воровство, разбой, иногда даже убийства, употребление и распространение наркотиков. Кажется, за такие грехи нельзя причащать человека. Наверное, нужна, как минимум, епитимья прежде чем человек причаститься Христовых Тайн. С другой стороны - где та мера, которая определит - что человеку можно причащаться? Епитимья предполагает некий запрет на причащение. И епитимья налагается на человека, чтобы он более глубоко осознал свой грех. Но, во-первых, как правило заключенные осознали свой грех (по крайней мере те, кто приходит к священнику), а во вторых, у узника каждый день в СИЗО может быть последним и ему нужно будет отправиться в дорогу по этапу. А значит следующего раза причаститься у него может и не быть. Поэтому мы стараемся причащать заключенных, при условии раскаяния, конечно. Здесь я придерживаюсь одного очень важного принципа духовной жизни: лучше согрешить в милости, чем в строгости.
И это дает свои плоды. Милосердное, порой даже просто человеческое, отношение к попавшему в тюрьму растапливает его сердце. Ведь через отношение священника к заключенному тот видит отношение к нему самого Бога.
свящ. Роман Колесников
Больше мыслей в моем Телеграм-канале https://t.me/methodiana