Многие смотрели и помнят фильм «Служебный роман». Если не помните— посмотрите обязательно; не знаю, как советская цензура его пропустила, но в фильме на каждом шагу в каждой сцене— приговор социализму.
Перед повествованием хочу предупредить всех верящих в священную распределительную систему и поклоняющихся «богу трудящихся»— СССР, что далее будет ругань и поношение всего того, что для них свято и незыблемо. Поелику, дабы не нарушать в себе гармонию и не оскорбляться погаными словесами автора, советую закрыть статью и продолжить жить в своём мире розовых пони. Автор жил в СССР, и каждая сцена в этом кино яркой вспышкой подсвечивает его личные воспоминания и переживания.
Если что, я вас предупредил.
Итак, в порядке очереди.
Действие фильма разворачивается в государственном статистическом учреждении.
Сотрудницы предприятия с утра наводят марафет. Не дома же этим заниматься! Вечером отстоишь очередь в магазине (ещё и не одну), ложишься спать за полночь, с утра откуда-то с периферии несёшься на работу; времени ни на что не хватает.
Надоедливая хуже сортирной мухи активистка от месткома по имени Шура (по должности— бухгалтер) стремительно перемещается по этажам, стреляя со всех деньги в режиме рэкета (я не шучу!) на очередное конторское событие (у кого-то прибавление в семействе, кто-то умер, у кого-то юбилей и т.п.). Между делом, Шура засовывает свой активистский нос в личные дела сотрудников. В СССР разные объединения на местах очень любили совать свои носы в частную жизнь граждан, ибо сама суть социализма по-большевистски сводится к тому, что нет ничего частного,— всё общее. Поэтому грязное бельё стиралось прилюдно и со смаком!
Один из главных героев— Людмила Прокофьевна Калугина (местные погоняла: Мымра, Старуха). Дама 36 лет, выглядящая как трансвестит в юбке; страшная аки атомная война. Старуха живёт работой и на работе. По сюжету, у неё нет ни подруг, ни мужа. Одна отрада— её хвалит министр. Калугина— директор «чудесного» советского предприятия, снабжающего Госплан (бога великой системы распределения в СССР) «годными» цифрами. Именно Госплан по идее советского человека в курсе, сколько трусов в следующий год сносит завклубом в селе Соплежуевка, сколько яиц в месяц съест и водки выпьет слесарь Петров в каком-нибудь зачуханном районе Мухосранска на Камчатке. Смешно? Ну, что вы; Госплан именно тем и занимался, что формировал заказы примерно на всё; от потребительских товаров до сырья для предприятий. Потому-то в мебельных магазинах нихрена и не было, акромя ковров, а в магазины электроники— кроме никому ненужных радиоприёмников. А граждане самой прогрессивной страны мира магазины брали штурмом после каждого завоза чего-то новенького. Это при том, что телевизор стоил 3-4 средней зарплаты, а мебельный гарнитур— 6-8. Про автомобили и очереди на оные вкупе с разрешениями я тактично умолчу (кому интересно, ищите в сети). Завоз цветного телевизора в деревню в местное единственное сельпо был событием, сопоставимым с приездом иностранной делегации. Того, кто умудрился этот телек приобрести, затем долго и со вкусом ненавидели всем селом. (Личный опыт автора).
Т.е., скажем прямо, Калугина управляла вреднейшим предприятием, степень вреда которого сложно переоценить.
Весьма показателен диалог между директором и вторым главным героем — счетоводом Анатолием Ефремовичем Новосельцевым. В разговоре этом директор деятельность конторы высокопарно называет «статистикой», а не неведомой х%йнёй, как автор сего повествования. Калугина:
—А вы обратили внимание, что у нас регулярно возникают перебои с теми или иными товарами?
—Конечно, я же хожу по магазинам,— отвечает Новосельцев.
—Это происходит оттого, что те или иные товары не запланированы такими ротозеями, как вы,— заключает Старуха.
Т.е. уже из сего диалога вытекает, что пользы от заведения чуть меньше, чем нихрена. Во второй части сего повествования мы сделаем акцент на тех средствах, с помощью коих считались статистические показатели в госплановском учреждении. Незнакомые с советской методой будут в лёгком недоумении, ежели не сказать: в шоке.
В соответствии с общим образом «счастливого» СССР, Новосельцев занимает у своего будущего начальника Самохвалова (зама Мымры) 20 руб. На секундочку, это шестая часть средней зарплаты советского офисного червя. И на что бы вы думали?.. На детскую обувь 20 рублей до зарплаты! Зарплата ~120— 160 руб.
Кстати, неполные семьи с 2-мя и более детьми в СССР, по причине алкоголизма мужского населения, были не такой уж и редкостью. Даже, если родители и жили вместе, зачастую дети были не редко предоставлены сами себе, отчего многие числились на учёте в детской комнате милиции. И тому есть объяснение: в СССР считалось, что воспитание— дело коллективное, и оным должны заниматься: детсад и школа. А поскольку уровень сенсорного голода в совке был запредельным, то и родители, и дети развлекали себя как могли. (Личные наблюдения автора)
Новоприбывший из Швейцарии зам Калугиной Юрий Григорьевич Самохвалов (Юра) стартанул с того, что одарил секретаршу Верочку блоком сигарет «Мальборо» со словами: «Что за дрянь вы курите?». Т.е. уже понятно, путных сигарет в СССР не было, не говоря уж о прочем. Да-с, не было! Вонь от того, что курили советские граждане, стояла адовая. (Личные наблюдения автора)
Заму Старуха описывает сотрудников конторы:
—А никакой [Новосельцев]; вялый, безынициативный работник. К сожалению, таких у нас много. (Это-то на предприятии, от коего зависит всё снабжение в СССР!)
Разумеется, вместо введения свежепреставленного зама в работу, Калугина жалуется на охреневших вкрай рабов подчинённых:
—...Я вас прошу обратить особое внимание на дисциплину. Дисциплина, к сожалению, у нас хромает. [...] [Сотрудники] опаздывают на работу, [...] в служебное время бегают по магазинам.
Монолог весьма показателен. Что-либо купить после работы в СССР было весьма затруднительно; очереди даже за обычными продуктами выстраивались чудовищные. А в обеденный перерыв— невозможно в принципе. Ибо обед начинался у всех в одно и то же время; и в магазинах, и в учреждениях! Вот сотрудники Калугиной и норовили свинтить в служебное время в магаз, дабы вечером не пришлось стоять до ночи за какой-нибудь колбасой, а потом плестись за тридевять земель (одна из сотрудниц ездит на работу на электричке) до дому, где ещё нужно заняться семьёй, а с утра бежать оглашенной на работу, не успевши привести себя в порядок. Наводить марафет нужно будет уже на работе. Тут мы рекурсивно замкнулись на начале статьи. Далее опишу инструменты, коими пользовались сотрудники в «Служебном романе»
(продолжение: Служебный роман как зеркало СССР. Часть Вторая)