Почему-то в оценках произошедшего 9 мая на Красной площади, когда День Победы строем явились праздновать лидеры семи республик бывшего СССР (а в уме следует держать и восьмую – Азербайджан, судя по комплиментарности официальных российских оценок наследия Гейдара Алиева), наше экспертное сообщество напирает на ретроспективный аспект. Дескать, это проявление ностальгии. При этом не задаются вопросом, почему такая ностальгия лидеров СНГ объединила именно сейчас, в «некруглую» годовщину победного 1945 года, а, скажем, не в прошлом, таком же «некруглом» году, когда на московском параде никого из них не было? Кое-кто, видимо в порыве неприятия этого знаменательного факта, договорился до якобы полученной лидерами «отмашки» из Вашингтона. Более адекватным следует считать предположение, что массовым праздничным посещением Москвы наши партнеры из «ближнего зарубежья» обязаны специфике своего геополитического расположения между Россией и Китаем, что накладывает определенные ограничения на их внешние «люфты». Однако наиболее верной, хотя и не особо проговариваемой вслух, выглядит версия, что нам возможно явлен прообраз будущего «расширенного» Союзного государства, воссоздание которого не за горами. Девять республик (включая Россию) из пятнадцати – для начала очень неплохо. Особенно если в этот же контекст встроить начавшееся сразу же после майских торжеств интенсивное сближение России с Грузией, которому в самой этой республике если кто и противостоит, то откровенно проамериканская агентура, на глазах теряющая влияние.
Еще один аспект – геополитический. У него две стороны. С одной из них чётко видно, что лояльность того или иного постсоветского субъекта интеграционным, центростремительным тенденциям находится в обратно пропорциональной зависимости от расстояний, отделяющих их от границ стран НАТО. Что само по себе служит ясным доказательством безусловной обоснованности той аргументации, в которой был выдержан предварявший СВО российский ультиматум коллективному Западу (декабрь 2021 г.). Другая сторона связана с практикой конкретных форм, в которые эти тенденции могут воплотиться. И она нас поэтому интересует не меньше, а пожалуй и побольше первой.
С создания в 90-х годах Союзного государства России и Белоруссии приоритетное развитие интеграционных процессов связывалось с союзной реинтеграцией, тем более, что это проще чисто технически. Однако жёсткое противодействие Запада, включившего в постсоветских республиках «мягкую силу», в которую вколачивались громадные средства, только бы любыми способами насадить режимы, способные отвернуть от Москвы, поставило в повестку дня альтернативные варианты, опиравшиеся на региональные различия в самих республиках. Тем более, что с началом событий на Украине первоначальный план, исходивший из завышенных ожиданий лояльности «незалежных» элит, уступил место достижению целей СВО, выражаясь военным языком, стратегией не сокрушения, но измора. Проведение референдумов и поэтапное включение в состав Российской Федерации после казавшегося исключением из правил Крыма, еще четырех регионов показало, что при сопротивлении русофобских режимов интеграция может перейти на региональный уровень и осуществляться в обход республиканских столиц, путем поэтапной дезинтеграции и включения их в состав России. К этому, как рассказал посол Китая во Франции Лю Шайе, располагает и ограниченность международно-правовой базы постсоветских суверенитетов, которые по всем правилам не подтверждены и потому могут быть оспорены. Не говоря уж о том, что сама эта база в лице Устава ООН ставит принцип самоопределения выше принципа территориальной целостности, который и упоминается-то косвенно, в виде не императива, а некоей рекомендации «воздерживаться» от его нарушения. Показательно, что по существу китайского дипломата не опроверг никто, демонстративному несогласию с ним умышленно была придана истерически-эмоциональная окраска, а содержательную часть вопроса западные организаторы этого скандала «замяли для ясности».
Ещё по теме
Можно зафиксировать и ещё один важный момент, когда второй сценарий, предполагающий при определенных обстоятельствах интеграцию «по частям», а не целиком, набрал инерцию, уравнявшую его со сценарием «механического» воссоздания союза. Примерно через декаду после начала СВО российский лидер Владимир Путин предупредил «сегодняшнее руководство Киева», что «если оно продолжит в том же духе, то встанет вопрос о будущем украинской государственности». В смысле, что ожесточенное сопротивление, навязываемое регионам киевским центром, не оставляет России вариантов, и очевидный перед началом СВО выбор в пользу союзной интеграционной формы может быть пересмотрен. Киевское руководство, как видим, совету не вняло, отсюда и все происходящее вокруг референдумов в новых субъектах. Отметим в связи с этим, что куда большую адекватность продемонстрировало в январе прошлого года руководство Казахстана, столкнувшееся с попыткой вооруженного государственного переворота. Не исключено, что стабилизировавшая ситуацию помощь ОДКБ, которая предотвратила победу мятежников, была принята Астаной на всей территории республики именно потому, что при ином развитии событий альтернативой могло стать взятие Россией под защиту соотечественников на территориях с преобладанием русскоязычного населения. По сути это могло означать раскол страны на север и юг.
На этом фоне важнейший вопрос, которого избегали в общественном дискурсе, но активно обсуждали «в кулуарах», звучал так: украинская интеграционная модель – это исключение или новое правило? Недостатков в предположениях не было, но грешили все они одним и тем же изъяном – отсутствием как достоверной информации, так и косвенных признаков, по которым можно судить о сделанном выборе. И именно этот вопрос и был, на наш взгляд, если не снят, то прояснен 9 мая, в ходе военного парада, оттененного на трибунах главной площади страны невиданным дотоле «парадом» постсоветских лидеров.
Что получается сегодня? Очень похоже, что вопреки сомнениям пессимистов, СВО стала важнейшим катализатором интеграционных процессов в том смысле, что наглядно показала: Запад не остановится ни перед чем, чтобы превратить постсоветское пространство в «большую Югославию». Поэтому нынешние республиканские суверенитеты, кажущиеся «незыблемыми», вооруженными поддержкой Запада, сразу же закончат свое существование, если будет сломлена Россия. Поскольку в ЕС давно уже действует программа еврорегионализации, которая на выходе предполагает превращение политической карты Старого света в «лоскутное одеяло» множества осколков, наивно полагать, что для той же Украины или Молдавии будет сделано исключение. С чего бы это? Как ни парадоксально, но сохранить шансы на развитие и сохранение в истории в качестве обладающего идентичностью народа, проживающего на определенной – своей – территории бывшие советские республики могут только под российским «зонтиком». Никаких иных вариантов, как доказали прошедшие тридцать лет, история никому из нас не оставила. Понимающие это пойдут путем России и Белоруссии; последняя, кстати, сохраняя суверенитет в рамках Союзного государства, служит остальным наглядным подтверждением отсутствия у Москвы планов унифицирующего принуждения. Для тех же республик, где верх все-таки могут взять маргинализованные этнократии, судьба Украины остается «наглядным пособием» того, в какие «дебри» может завести воинствующий русофобский национализм. Особенно ярко это будет продемонстрировано, начиная с 1 сентября, когда в США начнется 2024 финансовый год, в котором на военную поддержку киевского режима, сокращенную на порядок, двухпартийный консенсус США выделяет жалкие 6 млрд долларов. Примерно таким же образом американцы, помнится, «сливали» Афганистан, в который военная машина НАТО влезла куда глубже и находилась там не в пример дольше, чем в случае с Украиной. Мерой осознания киевским режимом цугцванга, в котором оказался, как и неправомерности надежд, что Афганистан – это Азия, а в Европе такое-де «невозможно», служит пример «наступа» ВСУ. Про него чем больше разговоров – тем крупнее аксессуары, мешающие пресловутому «плохому танцору». Договорились уже до «применения» Россией «климатического оружия», до такой степени не хочется рисковать. Просто в поведении Вашингтона наметились такие тенденции, что «вождям» режима становится страшно, и они начинают если ещё не искать, то уже просчитывать «отходные» варианты.
Ну а все вокруг не без глаз; все видят, как ведут себя Россия, с одной стороны, и Запад, с другой. От внимания каждого не ускользает и тот троллинг, который совместными усилиями устраивает Зеленскому НАТО. «Двери», дескать всегда «открыты», только вот переступить порог никогда не получится. «Добро пожаловать, дорогой друг Карлссон! Ну и ты (хрен с тобой) – заходи». Если с печеньем и вареньем. А без оных – следуй «лесом». Прозревать кое-кто начинает даже в Польше, понимая, что как только Вашингтон обратит свои взоры в АТР, где в последние месяцы он ведёт наиболее интенсивные военные приготовления, «спасение утопающих» из НАТО, оставшихся один на один с Москвой, рискует превратиться в их собственное дело рук. Две войны «шериф» не потянет, поэтому проблемы «индейцев» его больше не волнуют…
Больше всего напрягают в этой ситуации алармисты, рефреном стебущиеся по поводу знаменитого «Все идет по плану». И поскольку критерием истины является практика, массовый приезд лидеров СНГ на праздник в Москву, невзирая на спекуляции по поводу возможных «приветов» от ВСУ, — маркер для того, чтобы посмотреть в настоящее и будущее с осторожным оптимизмом.
Автор: Павленко Владимир