Предыдущая глава
Глава 20 (заключительная)
На второй день группа спешила к сосновой роще, к ручью. Всем очень хотелось пить. Не терпелось поскорее скинуть рюкзаки, напиться ледяной воды и плюхнуться прямо на рюкзак. Полежать немножко, отдохнуть пару минут, а уж потом и лагерь разбить.
– Быстрей! Быстрей! – крикнул замыкающий Максимка Лисицын.
– …ей! …ей! – отозвалось задорное эхо.
И вдруг что-то стронулось! Ухнуло! Треснуло! И пошло, пошло, пошло…
«Странно, – не поняла Таня. – Я лежу или стою?»
Она помнила только, как начала спуск, потом – дрожь под ногами, испуг, снег, много снега, лёгкое прикосновение – и всё! – потемнело в глазах.
Таня посмотрела на далёкое небо и не увидела его. Пелена.
Мутно-чёрная непроницаемая пелена!
«А может быть, наступил вечер, и поэтому я ничего не вижу? – подумала она. – Может быть, взошла луна? Но почему на небе ни одной звезды?»
Таня почему-то знала, что с ней никогда и ничего, абсолютно ничего, плохого случиться не может. Ни с кем из клуба «Горыныч» не может. И с родителями. И со всеми, кого она знает, тоже не может. Знала безоговорочно. Верила в это.
Но всё-таки случилось. Снежная доска сорвалась с высоты и в считанные секунды превратилась в настоящую лавину. Увлекая за собой рыхлую снежную массу и поднимая снежную бурю, она обрушилась на пешую группу Николая Григорьевича. Никто из ребят не смог укрыться, добежать до ручья или где-нибудь спрятаться. Десять секунд – и всех подхватило волной, потащило вниз, а потом, кого больше, кого меньше, засыпало снегом.
Взрослые выбрались первыми. По торчащим из снега лыжам и палкам отыскали остальных. И только Таню искали больше часа.
– Таня! – кричали родители.
– Охапкина! – звал Николай Григорьевич, надрывая голос.
– А если я палкой ей прямо в лицо попаду? – с дрожью в голосе спрашивала Люда Зубкова. – Что, если в глаз?
– Ищите! Ищите, ребята! – больше остальных тревожился Стёпа.
Копали руками, лопатами, лыжами, прощупывали снег лыжными палками – все вместе, дети и взрослые.
«Я ослепла, – думала Таня. – Я больше никогда и никого не увижу. Не увижу маму с папой, не увижу горы».
Каждый сантиметр был перелопачен, все сугробы изрыты ходами и траншеями вдоль и поперёк, но Тани нигде не было. Её снесло так далеко по склону, что никто и предположить не мог, что она у ручья.
Когда её откопали, пульс ещё был, Таня дышала.
В шесть вечера 22 марта мурманские спасатели получили сигнал о сходе лавины в Хибинских горах.
***
– Сошла лавина! Один пострадавший! – пытался докричаться до местной службы МЧС Николай Григорьевич по спутниковому телефону. – Вертолёт! Пока светло, отправьте за подростком вертолёт!
Таню искали слишком долго. Но ещё дольше не могли пробиться спасатели. Как оказалось, в Хибинах не было своего вертолёта, который бы смог сесть в ущелье. Да и вообще никакого не было! И обычные снегоходы не справились, они просто увязали в рыхлом снегу, тонули в двухметровых сугробах. Спасателям в буквальном смысле приходилось их толкать и тащить на себе. В конце концов, они побросали бесполезные машины в лесу и отправились пешком.
А Таня всё это время слышала, как глухо ухает её сердце, но душе было тесно и душно под толщей снега. Душа рвалась на свободу, туда, где своей чистотой и невинностью ослепляли снежные вершины и без единого облачка небо.
«Я хочу увидеть небо! – думала она. – Мама! Мамочка, я замёрзла! Мне страшно! Я хочу к тебе!»
Когда её нашли и отрыли, она была без сознания, а пульс еле-еле прощупывался.
Николай Григорьевич натянул над Таней тент, зажёг газовую горелку, обложил спальными мешками, чтобы как можно скорее согреть.
Дети собрались вокруг, каждый хотел помочь. Они дрожали от страха, от холода, от чувства тревоги и неминуемой потери.
– Ребята, не стойте здесь! Идите в лес, разведите костёр! – прогонял их педагог.
Папа Саши Мишустина и мама Марины Лачёвой отвели детей в ближайший лес, разбили лагерь и приготовили ужин.
***
Стёпа никак не хотел уходить, он чувствовал, что прямо сейчас необходим Тане как воздух, как спасательный круг.
– Уйди, Стёпа! Уйди не мешай! Таня… – и Николай Григорьевич осёкся. – Таня спит. Когда она проснётся, вы все сможете с ней поговорить, а пока уйди!
Но Стёпа не уходил.
– Даже если она без сознания! – запротестовал Стёпа. – Она всё равно может меня услышать. Я нужен ей! Она должна знать, что я рядом!
Они остались под тентом вдвоём и ещё двенадцать часов боролись за Танину жизнь.
– Ты полежи, Танюша! Отдохни! Наберись сил, – уговаривал Николай Григорьевич. – А мы согреем тебя, укроем от снега и ветра! Всё будет хорошо!
Стёпа держал Таню за руку и всё повторял:
– Ты такая… Такая… Только держись, Тань… Только держись.
***
После полуночи инструктора сменили Александр Павлович и мама Марины Лачёвой. Подошла первая группа спасателей.
– Стёпа, иди к остальным, тебе тоже нужен отдых! Мы подежурим, – уговаривали они его.
Но разве он смог бы уснуть?
– Я должен тебе многое сказать, – робко начал Стёпа. – Я давно хотел, но ждал удобного случая. Я думал, что мне повезёт… Нет, я думал, что это нам повезёт, и мы снова увидим северное сияние. Я думал, что, как в прошлом году, над нами внезапно расцветёт изумрудно-зелёная заря. И тогда бы под сияющим небом я крепко сжал бы твою руку, вот как сейчас. И сказал бы, что ты мне нравишься!
Веки у Тани дрожали, из глаз бежали слёзы. Она слышала Стёпу. Слышала каждое его слово. И ей очень хотелось ответить. Она видела то самое северное сияние, о котором говорил её лучший друг. Видела, как они стоят, взявшись за руки, и как робко он признаётся ей в любви.
«Я бы ни за что так не смогла», – думала она в ту минуту.
Лишь на короткое мгновение Таня открыла глаза, но тут же зарыла их. Её тонкие бледные губы скривились, она сделала последний вздох и уснула уже навсегда. Юное сердце встрепенулось в последний раз и замерло. Так и не сказав ни единого слова, Таня умерла.
Все, кто был рядом, замолчали. Над мёртвой девочкой, над её другом, педагогом и родителями нависла липкая, горькая тишина. Разом всех захватили скорбь, непреодолимая печаль и ощущение утраты.
«Почему так? – задавал себе вопрос Стёпа. – Почему?»
Но ответа не было. Только жгучие слёзы бежали по лицу. И больно щемило сердце.
Спасатели, педагог, родители ещё не знали, что Таня будет жить вечно. Они боролись, пытались вернуть её, но лавина оказалась сильнее.
Правда, если бы они подняли головы, если бы хоть один из них отвёл свой взгляд от мира теней, то они обязательно увидели бы, как Таня идёт по белоснежной целине босиком прямо к Богу. Идёт по правую руку от ангела и просит его, чтобы он случайно не взмыл в небо и не оставил её Хибинам.
Трое взрослых и семеро подростков вернутся домой раньше срока. Серьёзные. Повзрослевшие. Больше нас знающие и многое понявшие за этот поход.
Макарова Николая Григорьевича задержали ещё на вокзале и поместили в СИЗО на время следствия. Детей допросили и отпустили по домам.
Уже на следующий день против инструктора завели уголовное дело, второе – против клуба «Горыныч». Спасатели и государство остались в стороне, прошли по делу, как свидетели. Неподготовленность, плохая работа МЧС, полный развал системы спасения остались за скобками. Проблемы есть, но их как бы нет. Так и в гибель Тани до сих пор никто не может поверить: родители слышат звонкий смех в её комнате, Стёпа видит её всякий раз, когда заходит в подъезд родного дома, а надпись: «Хибины ждут» так и застыла на «стене» её профиля навечно.
