Интервью с президентом концерна «Калашников» Аланом Лушниковым.
От редактора.
На самом деле, это даже не интервью, а фрагмент нашего диалога с А. В. Лушниковым после его выступления на круглом столе в Государственной думе, посвящённом безопасности образовательных организаций в современных условиях. Я обратил особое внимание на слова Алана Валерьевича о недопустимости искажённого восприятия оружия как угрозы и счёл это высказывание поводом для короткой беседы о некоторых злободневных аспектах российской оружейной реальности.
Автор - главный редактор журнала «КАЛАШНИКОВ» Михаил Дегтярёв
— Алан Валерьевич, «закручивание гаек» на российском рынке гражданского оружия в последнее время из вялотекущего процесса как-то незаметно превратилось во всестороннюю пессимизацию оружейной тематики вообще. И это на фоне идущей СВО, в ходе которой сотни тысяч граждан России защищают государственные интересы с оружием в руках...
— Продолжу вашу мысль категорической формулировкой: я считаю, что запреты в оружейной сфере негативно влияют на безопасность нашего Отечества. Мы сегодня имеем как раз тот случай, когда вместе с водой «выплёскиваем ребёнка»... Введённые ограничения так или иначе препятствуют развитию оружейной науки, как основы перспективных разработок и производства современного боевого оружия. В конечном итоге, всё это негативно отражается на безопасности Российской Федерации.
— Вопрос по теме круглого стола. Бесконечное усиление, укрепление, ужесточение в итоге способно кардинально изменить ситуацию с безопасностью образовательных учреждений?
— Инциденты с применением огнестрельного оружия в образовательных учреждениях всегда провоцируют широкий общественный резонанс, который проще всего «тушить» очередным ужесточением законов и введением дополнительных административных барьеров в оружейной сфере. Но, насколько действенны «ответные» запреты и ограничения? На мой взгляд, очевидно, что сами по себе нововведения не просто малозначимы, а совершенно ничтожны с точки зрения ожидаемой эффективности.
— При этом налицо попытки превратить огнестрельное оружие в некий жупел и заместить поиск причин возникновения угроз разговорами исключительно об оружии, как орудии преступления. Такой подход явно непоследователен.
— Безусловно, мы должны работать с источником проблемы. Решить сложнейшую задачу минимизации самой возможности инцидентов с оружием в школах, колледжах, университетах и пр. можно только реализуя комплексный подход, где оружие как орудие преступления далеко не «главный герой» на фоне проблем культурного, воспитательного и идеологического характера, правового нигилизма и размывания норм поведения в обществе.
Вместо того чтобы культивировать страх перед огнестрельным оружием, необходимо делать всё возможное, чтобы в нужный момент каждый гражданин России смог с оружием в руках встать на защиту Отечества. Человек с оружием — это не угроза. Человек с оружием — это защитник Родины.
— Но, сегодняшняя школа, деидеологизирована, она не воспитывает любовь к Родине, как в былые времена, а лишь предоставляет образовательные услуги. Полагаю, что, без оглядки на прошлое ситуацию не изменить и коррекции программы по истории для этого точно недостаточно.
— Полагаю, что в нынешней ситуации всем здравомыслящим соотечественникам стало очевидно, что пришло время вернуть в общеобразовательные школы начальную военную подготовку в современной форме. Необходимо дать подрастающему поколению возможность приобрести первоначальные навыки, необходимые для формирования адекватного представления о военной службе и понимания сути профессии «Защитник Родины».
— Оружие в руках защитника Родины — норма, насущная необходимость. Однако, статус защитника «обрекает» своего носителя на огромную ответственность за свои действия в целом и использование оружия в частности. И воспитывается оно не в компьютерных играх...
— Конечно, неотъемлемой частью НВП в новом формате является прививание молодёжи основ культуры обращения со стрелковым оружием, воспитание каждого подростка как будущего ответственного владельца/пользователя оружия.
— Но, тиры в общеобразовательных школах, средних и высших учебных заведениях давным-давно превратились в воспоминания. К сожалению, это просто констатация факта...
— Да, через три десятилетия после начала разрушения системы подготовки защитников Отечества советского образца, у нас исчезли не только школьные тиры, но критически деградировала вся инфраструктура тиров и стрельбищ, а стрелковый спорт перестал быть массовым.
Очевидно, что без принятия решений на государственном уровне, без участия в организации и регулировании необходимых процессов профильных служб и ведомств, перемены невозможны. Но, они жизненно необходимы.
— Как вы думаете, Специальная военная операция как-то повлияет на «оружейное будущее» в нашей стране? Ведь после её окончания сотни тысяч мужчин, расставшись со своими «калашниковыми», в мирной жизни столкнутся с парадоксальной реальностью — невозможностью приобрести самый обыкновенный охотничий карабин без пресловутого пятилетнего стажа.
— Да, российские военнослужащие, вернувшись из зоны боевых действий, не имеют никаких преференций с точки зрения прав на оружие. Это вопиющая несправедливость.
Парадокс — сегодня гражданин России с погонами на плечах несёт ответственность не только за автомат, но и за танк, САУ, РСЗО, тактический ракетный комплекс страшной разрушительной силы, а вернувшись домой и переодевшись в «гражданку», он превращается в априори подозрительного субъекта, которому для начала даже многозарядное ружьё государство готово доверить только после определённого срока владения.
Считаю, что оружейное законодательство требует очень взвешенного подхода, учитывающего все составляющие и нюансы нашей многообразной жизни и новых политических вызовов. Мы в начале большого пути, но уверен, что совместная работа всех заинтересованных сторон позволит нам найти оптимальные решения для нестандартных и крайне важных вопросов развития оружейной отрасли страны.
— Уверен, что начинания «Калашникова» поддержит вся оружейная общественность страны. Благодарю за беседу!